Страница 112 из 136
Боль не то чтобы отступила, нет, она по-прежнему была с Катариной, но теперь с ней получилось совладать. Забрать силу и, пропустив через себя, отдать камню. Искра за искрой. Капля за каплей.
И нефрит откликнулся, а следом за ним и тот, крохотный совсем осколок, который утонул в камне, чтобы замереть.
Искра…
Из любой искры можно раздуть пламя, если постараться. И Катарина постарается. Если не ради себя, то хотя бы ради той, которая заслужила свободу. Которая еще может спастись. Которая…
— И когда он услышал о божестве, что спит в древнем храме на краю мира, он загорелся желанием подчинить и это божество. Решил, что тогда станет не просто силен, но равен ушедшим, — Катарина не видела Джио, но живо представляла себе, как кривится ее лицо, сменяя гримасу за гримасой.
И ненависти нет. Уже нет. А есть презрение, которое куда хуже.
— Мы отправились. И на свою беду нашли и храм, и ту, что спала в нем, — голос Джио перешел на шепот.
И, обернувшись, Катарина увидела, что та прислонилась к стене, схватившись руками за горло. Клятва?
— Хватит, — Гевин шагнул к той, которой не решался прикоснуться, чтобы обнять и прижать к себе. — Я сам скажу, что было дальше… если надо.
Надо. Катарина вовсе не так умна, чтобы понять. Катарина, если подумать, никогда-то не отличалась ни умом, ни характером, ни силой. И теперь вот она почти выпила крохи огня, но разве этого довольно, чтобы закончить начатое?
Малость осталась.
И для этой малости надо взять силы. Где? Катарина знала ответ. Жаль все-таки, что не получилось сбежать… у свободы вкус вовсе не подгоревших пирожков из придорожной таверны.
Свобода — это влажная трава.
И небо со звездами, что спускаются взглянуть на тех, кому вздумалось валяться на влажной той траве. И темная вода пруда. И лилии в нем. И быть может, любовь, которой Катарина так и не узнала.
— Он нашел нечто, в чем скрывалась сущность божества. И сумел разглядеть ее… возможно, сумел использовать? Но понял, что та слаба. Время безжалостно не только к людям.
Голос змея звучал по-прежнему спокойно.
— Отпусти, — проворчала Джио.
— Как-нибудь потом… — он и не подумал послушаться, а она не стала вырываться, то ли сил не было, то ли желания. А огонь в камине совсем погас, он отдал последние искры своей жизни, и Катарина приняла их с благодарностью, чтобы отправить следом и свои…
Капля за каплей. День за днем…
И говорят, что маг, отдавший жизненные силы, вмиг постареет… Интересно, какая из Катарины выйдет старуха? Мерзкая, вроде той, что обреталась на отцовской конюшне, раздражая всех, или же вполне благообразная?
Впрочем, не столь это и важно.
Капля…
— Он начал подкармливать… существо. Приручать ее… верно?
— Разделил. Понял, что не справится со всей разом. Из одного венца стало два, одинаковых, словно отражения друг друга.
— Вряд ли это понравилось твари.
Определенно. Катарине бы не понравилось, если бы ее разделили.
— Не понравилось. Она… сперва подчинялась, делала, как сказано… он давал ей силы. Других… при дворе множество людей. Кто удивится, если одна-другая девица вдруг сляжет? Тем паче если из прислуги. Но ей не всякие годились… чем чище кровь, чем больше силы…
Больше.
И искра разгорается ярче и ярче, еще немного — и огня хватит, чтобы согреть весь камень изнутри. Хорошо бы… туман близко. Теперь Катарина чувствует мертвенный холод его.
— Тише, — змей коснулся губ Джио пальцем. — Он обещал ей жертву? Кровь от крови своей? Свое дитя, отданное по доброй воле?
— Да.
Это не удивляет. И не огорчает.
— А та… другая девушка, — Катарина поняла, что боль ушла и силы тоже, а работа ее завершена, единственная, пожалуй, стоящая работа. И заодно уж вернулась способность говорить. — Она…
— Она дочь его близкого друга. Считалась дочерью близкого друга. И временное вместилище божественной сути. Части ее, ибо не каждое тело способно вместить ту, в ком течет кровь демонов, полностью.
Наверное, это было правильно.
Но Катарина больше не хотела думать о том, что правильно, а что нет. Ей было холодно… так холодно у погасшего камина, что она обняла себя, пытаясь согреться.
— Она выполнила свою задачу, — Джио все-таки высвободилась и подошла к Катарине, опустилась на колени. — Что с тобой, девочка?
— А с ней?
— С ней уже ничего. Она мертва. Она принесла часть короны и отдала что свою жизнь, что свою кровь той, которую на другом краю мира звали Матерью тысячи смертей.
Катарина кивнула.
Да, пожалуй, теперь понятно… а еще у нее хватило сил поднять руку и протянуть Джио флейту.
— Возьми.
— Это…
— Подарок…
Пальцы Джио дрожали над ладонью Катарины, но брать флейту она не спешила. Смотрела так, будто… будто Катарина собиралась ее обмануть. Глупость какая. А ведь тяжело. Флейта каменная, а сил у Катарины совсем не осталось.
— Что ты просишь взамен?
— Ничего… хотя… прошу… дай ему шанс, ладно? — Катарина указала взглядом на змея, что замер, вслушиваясь в происходящее вокруг. И не сомневалась она, что Гевин слышит каждое слово и понимает все прекрасно. — Просто шанс, ладно?
— Что ты натворила, глупая? — Джио взяла флейту, а еще обняла Катарину. — Что ты…
— То, что должна была. Холодно как… почему здесь так холодно?
— Потому что мир вновь готов расколоться, — ответили Катарине. — А из разломов всегда тянет холодом. Если бы ты знала, как тяжело приходится бездне в своем одиночестве.
Тетушка Лу вошла в комнату, двигаясь медленно, и казалось, что она совершенно не осознает, где находится. Облаченная в просторную тонкую рубаху, которая не скрывала очертаний ее тела, она выглядела странно и страшно. Слегка безумно.
И лишь ярко сиял венец из желтых алмазов на голове ее.
Однажды, много лет спустя, когда мир приблизится к закату, боги вернутся, чтобы прочитать имена великих героев, высеченные на каменных опорах, что держат этот самый мир. И быть может, среди прочих найдется место и для имени Кайдена.
Он крутанул клинки.
Но змей поднял руку.
— Не надо, — попросил он. Если бы потребовал, Кайден и слушать не стал бы… а просят змеи редко. Заскулили крысюки, сползли на пол, распластались, попискивая и дрожа от ужаса. А Кайден ощутил, как закипает кровь.
Зашипела драконица.