Вдова его величества

Глава 4

Платье Катарина все-таки испортила. И дело не в темных травяных пятнах, с ними магия справится, но вот рваная дыра на подоле — дело другое.

И когда она успела порвать? Где?

— Как погуляла, лапочка? — осведомилась мьесс Джио, которая устроилась на террасе.

Кресло-качалка, сигарета в длинном мундштуке, пепельница и мрачного вида тип в потрепанной ливрее, которому и выпала высокая честь эту пепельницу держать. Впрочем, судя по выражению лица, тип не до конца осознавал всю глубину оказанного ему доверия. Он время от времени морщился и даже порывался отступить, но тут же вздрагивал всем телом и выпрямлялся.

Мьесс Джио умела воспитывать слуг.

— Спасибо, чудесно, — Катарина присела на край стула.

Сделанный из гнутой лозы, некогда он был весьма изящен, но время превратило это изящество в откровенную хрупкость.

— А вы…

— Инспектируем-с, — мьесс Джио дотянулась до чашки с черным-черным чаем. — И думаем-с…

— Над чем?

— Над тем, что эту халупу проще снести, чем восстановить. Ты можешь быть свободен. Вздумаешь вновь нажраться, я тебя не то что без рекомендаций выставлю, но сделаю так, что и костей твоих не найдут. Ясно? — это мьесс Джио произнесла весьма дружелюбным тоном, который, впрочем, вряд ли мог ввести в заблуждение. — И вели подавать завтрак. Госпожа проголодалась. Ты ведь проголодалась, солнышко?

— Немного.

— Вот и отлично… у тебя веснушки.

— Да? — Катарина тронула скулы. Надо же, а она и забыла, насколько легко они высыпают. Следовало зонт взять… или нет?

Теперь она может позволить себе даже веснушки.

— Я мужчину видела, — сказала Катарина, пытаясь нащупать хоть одно пятнышко. Отца они раздражали, виделся в этих самых веснушках изъян, скрытый намек на дурную кровь, которой в высоком роду Годдард быть не могло.

Катарина верила. Крови быть не могло, зато вот веснушки имелись.

— В саду, — уточнила она. — Голого.

— Да? — мьесс Джио оживилась.

— Почти голого, — Катарина ощутила, что вновь краснеет. — Подштанники он снимать не стал.

— Это зря.

— Почему?

— Мужчина, который снимает все, кроме подштанников, априори подозрителен, — мьесс Джио выпустила тонкую струйку дыма.

— Он тренировался.

— С подштанниками?

— С парными клинками, — Катарина позволила себе улыбнуться. — И как мне кажется… я, конечно, не специалист по… боям…

— И мужчинам, — Джио все же не удержалась от укола.

— И мужчинам, — согласилась Катарина. — Но он был весьма хорош.

— В каком смысле?

— Во всех, — Катарина убрала руки от щек. Ей стоит научиться быть спокойнее. — А еще, кажется, он не человек… быть может, не совсем человек…

Она закрыла глаза.

Гибкая фигура. Светлые волосы, куда более светлые, чем у нее. Серебро? Пожалуй. Или все-таки благородная платина? Темная кожа. Шрамы узорами.

— Из Высокого народа.

— Вряд ли, — мьесс Джио отнеслась к случившемуся с необычайным для нее безразличием. — Альвы не слишком жалуют тварный мир. Им здесь неуютно. Скорее всего полукровка.

Катарина кивнула.

Она помнила альвов. Высокие фигуры, настолько нечеловеческие, что жуть брала. И главное, нельзя было сказать точно, что же именно с ними не так. Две руки. Две ноги. Бледная кожа, будто инеем подернутая. Черты лица почти привычные, те же нос и глаза, что и у людей, пусть глаза и бледны, отчего и создается ощущение, будто дети короля Грез не способны видеть.

Видят они получше многих.

И слухом обладают тонким. И еще умеют улыбаться так, что становятся видны острые мелкие зубы. Они говорят чисто, но так, что поневоле начинаешь путаться в словах, искать скрытые смыслы.

Генрих альвов не жаловал. Боялся.

Пожалуй, только их, ибо даже с великанами, обретавшими на дальних берегах Зеленой земли, он держался куда свободней. А еще он надеялся, что альвы снизойдут и помогут.

Зря. Они никогда никому не помогали просто так. Генрих предлагал им плату, но, верно, они не сочли ее достойной. Или, быть может, все дело в той женщине, которая долго смотрела в глаза Катарины, а потом наклонилась и губами коснулась губ. Она вдохнула в Катарину холод. Отстранилась. И сказала:

— Так будет лучше.

Генрих очень разозлился. И естественно, на Катарину, будто это она была виновата. И в том, что альвы не знают протокола, и в том, что долго не получалось согреться, и, конечно, в том, что Катарина расплакалась от страха.

Ей было шестнадцать. Как давно ей было шестнадцать…

— И где, ты говоришь, его видела? — мьесс Джио точно знала, когда стоит говорить.

И сейчас Катарина поежилась, обнимая себя. Ветерок прохладный.

— Там…

— Завтра вместе пойдем.

— Зачем?

— Давно не видела достойных мужчин, — мьесс Джио стряхнула пепел и поднялась. — А теперь, дорогая, думаю, стоит выяснить, куда пропал наш завтрак. Да и вообще домом заняться.

Катарина послушно поднялась. Воспоминания вновь отбили всякий аппетит, а утренние силы иссякли, появилось знакомое желание лечь и не шевелиться, и лежать, лежать, насколько Катарины хватит. И может, заснуть, но так, чтобы без снов и как можно подольше.

— Идем, идем, дорогая, — мьесс Джио подхватила Катарину под руку. — Нам еще в город ехать… надо же эти развалины приводить в порядок.

— Надо ли?

— Опять умирать собралась? — тычок заставил поморщиться, но боль привычно отрезвила.

— Порой мне кажется, — призналась Катарина, — что я давно уже мертва.

— Кажется, — безапелляционно заявила мьесс. — Это только кажется. Ты же сегодня встретила мужчину. А поверь моему опыту, мертвым женщинам они неинтересны.

Пожалуй, что так.

Гостя Кайден сгрузил в подвале. Заботливо обобрал, пополнив коллекцию амулетов тройкой весьма качественных щитов и огненной плетью, которую встроили в кольцо. Надел кандалы. И блокирующий ошейник, ибо маги — народ подлый, только волю дай, всенепременно что-нибудь сломают. Он даже напоил бедолагу поддерживающим зельем, вспомнив, что люди куда более хрупки, чем кажутся. Не хватало еще, чтобы наемник ушел, не выдержав допроса.

— Вижу, хорошо прогулялся, — Дуглас спросонья был привычно мрачен. Короткие, изрядно сдобренные сединой волосы его торчали дыбом, а ленты защитных узоров на руках потемнели. — Это кто?

— Понятия не имею, — честно ответил Кайден, оттянув веко пленника.

Зрачок на свет реагировал плохо.