Страница 46 из 69
Глава 21
— Чего? — Рассмеялся я, — какое еще божество?
— Черный Бог-Волк Серконис, — будто бы удивилась Света.
— Никогда об этом не слышал, — Я встал на кровати.
— Ну вот же! — Она стала тыкать в черную книгу, — вот он!
— Да я вижу, — я взял дневник в руки, принялся рассматривать картину, — и правда, похоже на одну из моих сил.
— Откуда это у тебя? — Раскрыла глаза Света, — откуда эта сила⁈
— Ну уж не от божества. И никаким богом-зверем я точно не являюсь. Поверь. Я вообще не верю в богов.
— Да я тоже! Можно?
Я вернул Елене дневник.
— Смотри, — внимательно начала листать страницы девушка, — часть информации в книгу засунул твой отец, да. Но не все из этого — его воспоминания. Далеко не все. Я бы сказала, меньшая часть.
— А остальное?
— А остальное это текст из другой книги. Ночного труда, одного забытого предсказателя.
Не ответив, я вопросительно приподнял бровь.
— Ты когда-нибудь слышал про Ивана Звягинцева?
— Слышал, — кивнул я, — это маг-ученый из прошлого века. Кажется, он пытался докопаться до сущности источника маны. Понять, что же это, на самом деле такое, и почему, когда началась, большая война мана стала уходить из родовитых семей.
— Да, — Лена кивнула, — когда я начинала учиться сновидчеству, в моей академии все еще изучали труды Звягинцева. Но, — она смущенно опустила глаза, — я недоучилась, а сейчас, по слухам, его работы запрещены на территории всей империи.
— Почему?
— Не знаю, — пожала плечами она.
— Дай угадаю. В черной книге содержатся воспоминания о его запрещенном труде?
— Не просто воспоминания. А целые тексты! Похоже, твой отец заучил их наизусть и запечатал в книгу через сомниум. Запечатал так, чтобы мало кто смог докопаться. У меня же была твоя кровь. Ну и сам — она указала на свою подушку, расшитую золотыми узорами, — сам сомниум. Поэтому я и смогла их расшифровать.
— И о чем там? В этом труде? — Посмотрел я уже с интересом.
— Конечно, — Света встала и заговорила тоном, которым обычно вещают отличницы, — многие работы Звягинцева считаются ненаучными. Другие околонаучными. А по-настоящему научных всего несколько, — Света презабавно зашагала по комнате, — можно назвать настоящими плодами науки. То, что здесь, в книге, не считается научно обоснованным. Да и я бы никогда в жизни в это не поверила, если бы не вчерашняя ночь. Ты явил собой то, о чем он пишет здесь.
— О божествах? — Хмыкнул я.
— Да! О них! Смотри, — она снова села на кровать, — по его мнению, источник магии — живое существо. Непонятно, кто или что это конкретно. Но оно живое, имеет сознание и волю. И находится в некоем… нигде.
Я нахмурился.
— Что?
— Не знаю, — подняла на меня глаза девушка, — тут так написано! Причем, что такое это нигде, объясняется крайне смутно. Но вот еще. Звягинцев говорит, что Источник далеко не вечен. Что он медленно угасает. Ученый, — она тыкнула в текст, — называется это «изнашивается». Процесс изнашивания происходит в течение нескольких сотен лет, а потом источник обновляется.
— Этот Звягинцев звучит, как писатель-фантаст, а не как ученый, — подметил я.
— Ну теперь ты понимаешь, почему его запрещают.
— Еще бы. Откуда, — я свесил ноги с кровати, и принялся потягиваться и разминать конечности, — откуда он вообще все это взял?
— Здесь, в книжке, он утверждает, что Источник рассказал ему, — Света подняла широко открытые глаза от текста.
— Даже так? Теперь он кажется мне алхимиком, а не прорицателем. Может, он варил грибные отвары.
— Я понимаю, как это звучит, — кивнула Света, — правда, как чушь. Но одно только то, что ты превращаешься в этого странного волка, подтверждает его слова.
— Так. Ну а что там об этом Боге-Волке?
— Вот, смотри, — посмотрела на меня внимательно Света и опустила глаза в текст, — Звягинцев был предсказателем. Это его основная направленность в магии. Ну и путем этих самых предсказаний он выявил линию будущего, на которой… Так. Где оно? А! Вот! На которой предсказывает новый «цикл» источника. И он будет совершено другим. Звягинцев в своей работе называет этот цикл «циклом дуальности», — Девушка подняла на меня глаза, и мне показалось, что в них блеснула обеспокоенность, — или «рождением новых богов».
— Подробнее?
— Пожалуй, — она вздохнула, — я процитирую самого Звягинцева. Так. Он пишет следующее: 'Старый Источник, что перенес на своих плечах бремя большой магической войны, ослаб. Любые попытки человечества крепче цепляться за все более разбавленную ману источника, будь то новые более манаемкие технологии, вроде проводников, или генетическая селекция, которой занимаются рода-хранители магии, вскоре перестанут действовать.
И тут мы сталкиваемся с дилеммой: источник должен быть изучен и воссоздан рукотворно, под тщательным контролем именно нашей, Российской Империи, либо же люди столкнуться с тем, что источник обновится сам. И пытаясь не допустить того, что было во времена ММв, он подсознательно попытается защитить себя, преобразившись в новой форме. Форма эта, эта дуальность, может выйти нам боком.
Если раньше мы относились к источнику потребительски, то его новая форма богов, что смогут ходить среди людей, грозит сильным мира сего чудовищными изменениями в расстановке сил и во власти. Нам лицом к лицу придется столкнуться с Белой Девой и Сикорнисом — ее главным защитником."
— Белой Девой и Сикорнисом, — повторил я последние слова Светы.
— Угу, — кивнула она, — и вновь показала мне картинку черного волка.
Внизу, под ней, я прочитал пояснение: Рис. 1. Черный Бог-Волк Сикорнис. Иллюстрация на основании пророческих видений.
— Игнат, — внезапно в комнату заглянула Вика. Мы со сновидицей посмотрели на нее.
Девушка выглядела напуганной.
— Что-то случилось? — Спросил я.
— Виктор. Ему нехорошо. Очень не хорошо.
— Что с ним? — Спросил я, когда мы со Светой и Викой зашли в комнату Виктора.
В полутемном помещении собралась куча народу: Мясницкий, Тома, Стас и дочери Виктора стояли вокруг кровати. Вера, его жена, бледная как смерть и явно сдерживающая слезы, приблизилась ко мне.
— Вы видите, что твориться⁈ — С претензией начала она, — Видите что с моим супругом⁈ Вы отобрали у меня все, а теперь хотите забрать и мужа⁈
— Прошу, — сказал я спокойно, но твердо, — отойдите. Мне нужно посмотреть, что с ним творится.