Страница 3 из 17
— «С каких пор Андрей ты стал таким жестоким? — поинтересовалась у меня совесть, — сначала никуда не хотел лезть, отбрыкивался от местной жизни обеими ногами, а тут с лёгкостью отдал приказ убивать всех, кого увидят воины».
— «Заткнись, — отрезал я её во внутреннем разговоре, — без тебя тошно».
— «Чего тогда просто не ушёл от города? — удивилась она».
— «Это было бы первым шагом к концу моей здешней карьеры царя и бога, — нехотя ответил я, — я как-то не подумал, что слишком высоко задрал планку их ожиданий о себе, теперь чтобы ей соответствовать, не получится просто отсидеться в кустах».
— «Кто-то вообще не хотел никуда встревать, — ехидно напомнила мне совесть давнее желание просто жить жизнью царя».
— «Слушай отъеб…сь, — разозлился я, — сама видела, что всем кругом плевать на мои желания».
Совесть то ли обиделась, то ли признала поражение, но затихла, поэтому я поднялся с циновок, похрустел шеей и стал одеваться, выходя из шатра. Меримаат и Бенермерут были уже рядом, приветствуя меня с бурдюками, полными тёплой водой, так что я сначала умылся и вытерся полотенцем, а только потом обратил внимание на происходящее вокруг. Все явно выполняли мои вчерашние приказы, поскольку легион перестали дрючить строевой подготовкой, перейдя на приказы по нанесению ударов копьями в плотно сомкнутом строю, колесницы осматривались и чинились, явно готовя их в дорогу, а рядом с нашим лагерем начал расти ещё один, куда загоняли кучу непонимающих ничего крестьян.
Позавтракав в обществе молчаливых спутников, я отправился на инспекции и провозился с ними до вечера, когда меня отвлёк от дел появившийся авангард нубийского сборного войска, заставивший бросить дела и подняться на бруствер насыпи, которую крестьяне насыпали, поднимая землю из всё больше расширяющегося рва. Я, прислонив руку ко лбу, чтобы заслониться от солнца, смотрел как появившийся небольшой отряд начинает разбивать лагерь прямо под стенами города, а огромная чёрная туча на горизонте, начинает обретать очертание человеческого войска. Когда она дошла до нас, была уже ночь, и меня не стали будить, но зато утром я и сам увидел, какая сила будет нам противостоять.
— Твоё величество, — поднявшиеся ко мне на бруствер военачальники с тревогой смотрели в сторону города, — уверено, что мы сможем что-то с ними сделать?
— Многое будет зависеть от того, насколько будет успешен Менхеперресенеб, — честно ответил я, — это сборная солянка городов, а значит, что своя рубашка у них будет ближе к телу.
— Что значат твои слова царь? — попросил разъяснить мои слова Ментуиуи.
— Они не смогут долго стоять здесь, если опасность будет грозить их городам, — объяснил я.
— А мы? — Иамунеджех хмыкнул, рассматривая нубийское войско, — сможем?
— Это мы узнаем уже очень скоро, — «обрадовал» его я.
Оказалось, не мы одни смотрим на чужое войско, поскольку и с той стороны было видно, как люди, одетые в белое с золотыми украшениями, смотрят на наш лагерь, ощетинивающийся с каждым часом всё большим количеством деревянных рогатин. Отсюда мне было не видно, но они определённо совещались так же, как и мы.
К уму военачальников противника можно было отнести то, что столкнувшись с непонятным, они решили сначала поговорить, чем пробовать на зуб нашу небольшую крепость. Увидев, как делегация от них, подняв белую ткань выдвинулась в нашу сторону, я собрал охрану и двинулся навстречу, надеясь всё же разрешить дело миром. То, что это не удастся стало понятно сразу, едва я увидел в их рядах Лутфи. Мой бывший легат, ныне одетый по нубийской моде в чёрный короткий парик, украшенный золотыми висюльками, а также набедренную повязку, поверх которой был надет широкий пояс со спускающимися вниз полосками кожи, на которых были закреплены золотые пластины. Остальные пришедшие были одеты схожим образом, вариативность составляли только украшения, надетые на них.
Гордо подбоченясь, они смотрели на меня сквозь прищур чёрных глаз. Мой рост не позволял быть выше их, хотя средний нубиец априори был ниже среднего египтянина, но к сожалению, Менхеперра был низкорослым даже по меркам своей родины.
— Царь Менхеперра, — обратился ко мне на ломанном египетском мой прошлый военачальник, — мы не хотим воевать. Если ты заберёшь свою армию и уйдёшь за 1-й порог, навсегда забыв о нас, на этом противостояние будет окончено.
Он замолчал, давая мне ответить, а поскольку остальные нубийцы также ничего не говорили, лишь слушая, то я понял, что сами говорить со мной они не хотят.
— Что же, тогда я предложу свой вариант, — спокойно обратился я к нему, — вы сдаёте мне города, выплачиваете выкуп за то, чтобы я их не разорил, в противном случае я не гарантирую вам жизнь.
Нубийцы с улыбками превосходства переглянулись между собой, а Лутфи осторожно продолжил.
— Но царь Менхеперра, нас больше. Мы снесём ваш лагерь уже завтра и грифы будут пировать на ваших костях.
— Это возможно, — улыбнулся я, — но также возможно, что это будут ваши кости.
— Нам не о чём с ним больше говорит, — буркнул на хорошем египетском упитанный нубиец и повернулся ко мне спиной, уходя прочь. Вслед за ним это же сделали и остальные. Последним ушёл Лутфи, бросая последний взгляд на наш лагерь.
Проводив взглядами врага, я сам повернулся, чтобы уйти.
— Что же, сегодня можно будет вознести молитвы богам, — вздохнул рядом со мной Меримаат, — возможно завтра мы с ними увидимся.
При этом он посмотрел на меня, но я не стал отвечать, а просто молча пошёл проверять дальше, как укрепляют частокол. Нужно было убедиться, что он везде поставлен одинаково прочно.