Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 6 из 40

— Его мать попала в больницу. Сегодняшнюю тренировку он пропустит. На следующей обязательно будет.

В трубке повисло молчание.

— Хорошо, — уже гораздо более спокойным и серьезным голосом сказал тренер. — Если что-то понадобится — звоните.

Хотел было буркнуть, что сами справимся, но не стал. Никогда не знаешь, когда может понадобиться помощь того или иного человека.

— Спасибо, — сказал вместо этого.

— Я надеюсь, что она оказалась в больнице не из-за мужа, — неожиданно для меня, да и, наверное, для него самого, заявил Валерий Аркадьевич, когда я уже собирался повесить трубку.

— Почему? — брови взлетели вверх от удивления.

Я только начал проникаться уважением к этому человеку. Не говорите мне, что он дружит с этим отбросом человечества.

— Боюсь не сдержаться, — прорычал сквозь зубы тренер. — А если я сяду в тюрьму за нападение, то некому будет тренировать ребят. Мне еще из них звезд КХЛ, как минимум, сделать надо.

— Занимайтесь ребятами, Валерий Аркадьевич, — ответил весело, — а с ее мужем я разберусь.

«Если Ира захочет», добавил мысленно.

Из трубки донеслось довольное кряканье.

— Отлично, — я прямо-таки видел, как он потирает руки. — Никитка — хороший пацан, и ему нужен перед глазами пример настоящего мужика, — мне показалось, или в его голосе был слышен намек?

Отбросив ненужную в данный момент мысль, постарался побыстрее свернуть разговор — на другом конце коридора увидел хмурого Стаса. Судя по его виду, новости у него для меня были не самые радужные.

В груди что-то екнуло. Последний раз я так переживал за другое человеческое существо, когда Кирюха заболел воспалением легких. Да так сильно, что пришлось везти в больницу. Мы тогда по очереди дежурили у его кровати — я, Оксана и Макс — пока врачам не надоело смотреть на наши рожи, и нас с Максом не выставили вон, сказав возвращаться утром и разрешив остаться только одному из родителей.

Положив телефон во внешний карман куртки, молча воззрился на Карпина.

— Ты был прав — у нее легкое сотрясение, — без предисловий начал друг, стоило ему подойти поближе. — Также сломаны два ребра и правая нога. Как получилось последнее — не очень уверен. Ребра точно сломались от сильного удара. Множественные гематомы. Такое ощущение, что он ее ногами бил, — покачал головой Стас, глядя куда-то мимо меня. — Но не все свежие, кстати, — добавил, словно только что вспомнил. — На руках синякам дней пять — не меньше.

— Все? — рыкнул, когда он замолчал.

Карпин кивнул и открыл дверь в кабинет.

— Пойдем, пацан, отведу тебя к матери. Можешь посидеть с ней некоторое время, но учти, что она спит, и долго навещать ее я не дам. Ей нужен покой, да и тебе поспать не мешает.

Сквозь туман перед глазами, смотрел, как Стас ведет Никиту мимо меня. Парень бросил на меня затравленный взгляд, но увидев мой кивок, последовал за доктором. Я же снова и снова проигрывал в голове сказанное другом. В голове не укладывалось, что кто-то может сотворить такое с беззащитной женщиной. Неожиданно вспомнил, как выглядела Ира, когда я видел ее вчера вечером.

Маленькая, мне еле до плеча достает, несла в руках три тяжеленных пакета (вполне успешно изображала из себя ломовую лошадь, как и многие женщины в нашей стране). Светлые волосы то и дело лезли в лицо от ветра. Она недовольно морщилась и пыталась их сдуть. Не получалось, отчего молодая женщина злилась все сильнее.

Улыбнувшись, подошел к ней, предложил помочь с сумками. По глазам было видно, что она собирается отказаться, но один из пакетов выбрал именно этот момент, чтобы порваться. На землю высыпались картошка, какие-то крупы и яблоки.

Чертыхнувшись, Ира бросилась это все поднимать, а я изо всех сил пытался помочь. Но, наверное, больше мешал.

Кое-как мы собрали все в кучу. Не слушая возражений, взял порванный пакет, два оставшихся тоже захватил, и жестом предложил ей следовать за мной. Не обменявшись ни словом, мы поднялись на ее этаж. Я хотел занести пакеты в квартиру, но мне не дали.

Вяло улыбнувшись, Ира тихо попросила оставить пакеты у двери. Сказала, что сама занесет. Недоуменно пожав плечами, оставил ношу у дверей и, попрощавшись, спустился на свой этаж. Звук открывающейся двери я услышал только, когда уже подходил к своей.

Только сейчас я начал осознавать, что она могла все это время ждать, пока я не скроюсь из вида, чтобы открыть дверь. Но почему? Хотя, что за глупый вопрос. К гадалке не ходи, под дверью ждал мудак-муж. И если бы он увидел рядом с женой чужого мужика — скандала было бы не избежать. А, может, он и увидел?

Мысль, что все произошедшее могло быть следствием моей помощи Ире по доставке пакетов до двери квартиры, заставила вздрогнуть. Надеюсь, что это не так. Иначе чувство вины, терзавшее меня с того момента, как я увидел Ирину, лежащую на полу в прихожей, вырастет до невообразимых размеров.

Если бы я поднялся вместе с Никитой. Если бы раньше чухнулся и попытался выяснить, что происходит, а не ждал полчаса у подъезда… Чувствовал же, что что-то не так! И мне не надо было зевать, а стоило поймать этого ублюдка, когда он пробегал мимо меня.

Проведя рукой по лицу, постарался взять себя в руки. История не терпит сослагательного наклонения. Что было, то было. Терзать себя сейчас этим — глупая трата времени. В данный момент передо мной стоит более важная задача — пристроить Никиту на ночь к родне. Надеюсь, что она у него есть.

Глава 5

Илья

Нужную палату нашел довольно быстро, она была этажом выше кабинета Стаса. Первое, что мне бросилось в глаза, когда я вошел внутрь — сгорбившийся Никита, сидящий у постели матери, обмотанной всевозможными проводами и трубками. Она на их фоне казалась еще более хрупкой, чем была на самом деле.

Высокие потолок и окна давали достаточно света, от которого неестественная бледность женщины выглядела практически потусторонней. Если бы не тихое пиканье приборов, возвещавшее о том, что пациент, подключенный к ним, жив, подумал бы, что на кровати лежит труп.

Карпин стоял рядом с мальчиком, что-то тихо ему объясняя. Мужчина обернулся на звук открывшейся двери, отошел от Никиты, увидев меня.

— Я бы порекомендовал полежать ей минимум неделю, а лучше — две. Хочу посмотреть, как будут срастаться кости, — сказал, подходя.

— Хорошо, — согласился с другом, словно у меня было право решать за эту женщину и ее сына.

— Пацану есть, где жить? — махнул он головой в сторону мальчишки.

— Сейчас узнаем, — буркнул в ответ.

— Оставлю вас вдвоем.

Когда за другом закрылась дверь, тишина в палате стала оглушающей. Я молча стоял и смотрел на мальчика и его маму, не зная, как себя повести. Пока шел сюда, думал, что сказать, как начать разговор. Но стоило нам остаться одним, все нужные слова вылетели из головы.

Вид практически обездвиженной Иры ничего, кроме злобы, грозящей захлестнуть все мое существо, не вызывал. Хоккей, а затем и служба, научили меня сдерживать свои эмоции. Сначала думать, а потом действовать. Взвешивать каждое свое решение.

Это Макс у нас был человеком действия, порывистым, предпочитавшим не распылять драгоценные минуты на ненужные, по его мнению, раздумья. Я же старался поступать наоборот. Может, именно поэтому мы были такими хорошими друзьями и партнерами по бизнесу. Дополняли друг друга. Там, где я слишком долго думал, он брал быка за рога (как говорит Оксана), а там, где он через чур спешил, я его тормозил.

В случае же с Ирой вся моя хваленая выдержка вылетела в трубу. Черт его знает, почему я так остро отреагировал на эту ситуацию. Наверное, из-за того, что все было слишком похоже на то, что происходило со мной в детстве.

Да, мой отец никогда не поднимал руку на мать, предпочитая изливать злобу только на меня. Но, видимо, именно похожесть наших семей — наличие тирана-папаши, использовавшего своих родных в качестве груши для битья — была тем фактором, из-за которого я воспринял все так близко к сердцу.