Страница 31 из 40
Илья лишь передернул плечами, явно показывая, что делал он это просто так, не ожидая от меня ничего взамен.
Когда здоровяк с преувеличенной на мой взгляд осторожностью помог мне выбраться из машины, я услышала собачий лай. Оглянувшись вокруг себя, никого не заметила, наверное, показалось.
Никитка загадочно улыбнулся, взял меня за руку и потянул за собой. Куда-то за дом.
— Осторожнее, малой, — нахмурился Илья, заметив, как я балансировала на одной ноге, пытаясь приноровиться к костылю.
— Извини, мам, — насупился Ник.
— Ничего страшного, дорогой, — потрепала его по макушке. — Ты мне что-то хотел показать?
— Да, пойдем.
Сынок разве что не подпрыгивал на месте от распиравшего его возбуждения. Мужчина тихо рассмеялся и, взяв меня под руку, повел вслед за побежавшим по тропинке Ником.
— Что там такое? — решила выяснить у него.
Но Илья только покачал головой.
— Сама увидишь.
За домом я увидела бассейн, детскую площадку и… вольер, в котором прыгал, как заведенный, щенок немецкой овчарки.
— Мам, знакомься, — радостно сверкая глазами к нам повернулся Ник, — это Барон, ему четыре месяца.
— Барон… — прошептала я, широко раскрытыми от удивления глазами наблюдая, как сын открывает вольер, и из него вырывается маленький ураган, тут же начавший нарезать вокруг нас с Ильей круги. — Барон… — снова проговорила, поднимая взгляд на Морова.
— Я обещал, — пожал он плечами, ничуть не выглядя виноватым.
Да и не должен был, наверное. Вот только… что мне потом делать с собакой? Когда мы вернемся с Никиткой в квартиру. В ней собаке будет тесно, а судя по тому, как ребенок радостно с ним играет, оставить Барона у Морова и периодически наведываться к нему в гости — не вариант. Ник не даст.
Что-то мне все больше кажется, что, когда истекут мои две недели хождения с гипсом, и его, наконец, снимут, никто нас с Никиткой не отпустит. Уж слишком основательно Моров подошел к тому, чтобы вписаться в нашу с Ником жизнь.
— Пойдем, покажу тебе твою комнату, — увлек меня в сторону дома Илья, оставляя сына резвиться с собакой. — Она на первом этаже, чтобы тебе было удобно.
— Илья… — решила все-таки задать мучавший меня всю дорогу вопрос. — Ты уверен, что мы тебе с Никиткой не помешаем?
— Ириш, — тяжело вздохнул он, — не говори ерунды. Я уже все решил.
А я? Я тоже уже все решила? Или моего мнения никто спрашивать не будет?
Глава 30
Илья
Оставив Иришку в комнате, удостоверившись перед этим, что у нее есть все необходимое, поднялся к себе в кабинет. Вчера взял работу на дом, не мог ни на чем сосредоточиться в офисе. Переживал, как пройдет выписка. Вдруг, Ирина заупрямится и решит, что лучше будет, если они с Китом вернутся в их городскую квартиру.
Но, как ни странно, от нее не прозвучало ни одного возражения. Но что-то мне кажется, что в скором времени нам все-таки предстоит об этом поговорить. И к этому разговору я готов. Уже давно выстроил в голове все аргументы, которые помогут мне уговорить фею остаться со мной. И не просто жить в моем доме, но и быть в моей жизни.
Правда, поработать мне не дали. Стоило только раскрыть договор на компьютере, в кабинет робко постучали. Поскольку Ира точно не смогла бы сейчас подняться на второй этаж, это мог быть только один человечек. И точно, когда я крикнул: «Войдите», в проем двери просунулась мордашка Никиты.
— Дядя Илья, можно с вами поговорить?
Пацан был на удивление серьезен. Словно собирался обсуждать со мной жизненно важные вопросы. Интересненько…
— Да, конечно, проходи, — пригласил его, откидываясь на спинку кресла.
Никита осторожно прошел в комнату, с интересом осматриваясь вокруг себя. Как ни странно, но за то время, что пацан жил в моем доме, он ни разу не был в моем кабинете. И не потому, что я запрещал в него заходить (никаких страшных секретов или вещей, над которыми я бы трясся, в нем не было), просто воспитание мальчишки было сильнее его любопытства.
На мой взгляд, ничего особенно интересного в кабинете не было. Добротный стол, на котором с легкостью можно разложить не только кучу бумаг, но и одну прекрасную леди (да, я пошляк, что поделаешь, и выбирал стол с тайным умыслом); большой книжный шкаф, состоящий из трех секций, одна из которых была занята модельками парусников (их я собирал в детстве, чтобы хоть как-то отвлечься от того, что происходило у нас дома, и так и не смог с ними расстаться, на каждое свое новое место перевозил довольно внушительную коллекцию); бар шкаф, занимающий практически половину противоположной от стола стены и огромный глобус. Не знаю, на кой черт мне он был нужен, но всегда хотел такой у себя дома, и как только появилась возможность, а главное — место для него, приобрел.
Как и ожидалось, мальчонку заинтересовали парусники и глобус. Он с таким любопытством их рассматривал, что мне показалось — забыл, зачем пришел. Спустя пару минут, я прокашлялся, привлекая к себе внимание. Не то чтобы он мешал, но было все-таки любопытно, с какой целью Никитка ко мне постучался.
— Так, зачем ты пришел? — спросил, когда Ник перевел-таки на меня свой взгляд.
Мальчик тут же нахмурился и весь как-то подобрался. Похоже, что он старался выглядеть более взрослым, чем был на самом деле. Зачем? Все чудесатее и чудесатее.
— Я хотел поговорить с вами, дядя Илья, по поводу ваших намерений относительно моей мамы, — выпалил он на одном дыхании, продолжая стоять посередине кабинета.
Я аж воздухом поперхнулся. Настолько неожиданным и немного комичным было его заявление. Не желая обижать малого, взял себя в руки, взмахом руки предложил сесть в кресло напротив. Он смерил меня максимально возможным для его возраста суровым взглядом и медленно сел.
— Мне кажется, что мы с тобой уже вели подобную беседу, — потянул время, думая, как лучше донести до него мои… намерения.
— Мне нужно знать наверняка, — упрямо сжал губы пацан и нахмурил брови, отчего стал безумно похож на свою мать, когда та была чем-то недовольна.
— Никит… — нужные слова не шли на ум.
Не мог же я ему заявить, что в данный момент больше всего хочу оказаться между ног его матери, и таким способом доказать ей, что лучше меня она мужика найти не сможет. А когда она будет плохо соображать от того количества оргазмов, которые я намереваюсь ей подарить, попрошу (в ультимативной форме, естественно) выйти за меня замуж, чтобы окончательно привязать ее и ее сына к себе.
Нет, он такого не оценит. Да и подобные откровения не для нежных ушек мальчика. Он, конечно, пытается казаться взрослым мужчиной, но ему до этого еще жить и жить.
— Я люблю твою маму, — решил все-таки быть с ним максимально честным. Всегда считал подобную тактику в разговоре с кем-то наиболее выигрышной. — И хочу, чтобы она стала моей женой.
Глаза юного хоккеиста практически вывалились из орбит. Такого заявления он не ожидал, это точно. Какое-то время мы просидели в гробовой тишине, пока Никита переваривал услышанное.
— Она тоже должна этого хотеть, — заявил, наконец, он.
— Несомненно, — кивнул. — И пока она восстанавливается, я намереваюсь сделать все, что в моих силах, чтобы она захотела.
Говорить о том, какими именно способами я собираюсь добиваться ее расположения, не стал. О некоторых вещах, как уже упоминалось, не стоит говорить с маленькими мальчиками.
— Хорошо, — важно кивнул Ник, поднимаясь с кресла.
Он уже был практически у выхода, когда внезапно остановился и повернулся ко мне. От прежней уверенности не осталось и следа. Теперь на его личике было какое-то странное выражение. Не страх, нет, но что-то близкое к нему.
— А если она захочет, то… — мальчонка замялся, еще чуть-чуть и начнет ковырять носком ковер от смущения. — Можно я тогда буду называть тебя папой? — выпалил и зажмурился, словно боялся моего ответа.
В очередной раз за последние несколько минут я был ошарашен. Никите удалось то, чего не могли добиться взрослые мужики — я потерял дар речи и не знал, что сказать. Точнее, знал, но был настолько удивлен этому вопросу, что не мог найти в себе силы открыть рот.