Третий лишний

***

— Не слишком много за транспорт и аренду звуковой аппаратуры? — спросила Нина, изучив всю стопку бумаги.

Под этими терминами скрывалась зарплата менеджеру, то есть Врубелю. Во время составления заявки на бюджет я подумывал округлить общую сумму до двух сотен, чтобы заложить ещё и свой интерес, но потом решил не нарываться на неприятности. Если это всплывет, мне мало не покажется, я вылечу и из комсомола, и из вуза. Я и с Врубелем-то ходил по краю, но надеялся на его благоразумие. Впрочем, другого выхода из ситуации так и не появилось.

Неизвестный мне Артем от участия в этой авантюре отказался, но я почему-то так и думал — Саша изначально о шансах привлечь к делу этого товарища отзывался со скепсисом. Поэтому мои достижения он встретил с энтузиазмом, достойным лучшего применения и был настроен отстаивать их очень рьяно.

— Нет, — сказал комсорг, — примерно столько это и стоит, мы у нескольких людей спрашивали.

Я кивнул, подтверждая его слова, хотя точно знал, что ни с кем, кроме Артема, он не разговаривал, а тот про цены ничего не говорил. Но мне оставалось лишь стоять на своем и надеяться на лучшее.

— Хорошо, — после недолго раздумья Нина собрала наши бумажки в стопку и решительно поднялась. — Подождите здесь, я скоро.

Мы повиновались, и она ушла куда-то вдаль по коридору.

— Ну как, думаешь, всё получится? — спросил я.

— Скорее всего, — Саша был безмятежен. — Обычно она сразу заворачивает, если что не так.

Я не был настолько оптимистичен, но за неимением других вариантов вынужден был согласиться.

***

Нина вернулась через полчаса, и не одна, а с тем самым Вадиком, с которым я всё ещё хотел поговорить, но уже не срочно, а как получится.

— Первый секретарь одобрил вашу заявку, — она показала нам документ, в левом верхнем углу которой появилась размашистая резолюция с подписью и печатью.

Кажется, там было написано «Согласен».

— И что дальше? — спросил я. — Нам бы хоть какой-то аванс… аппаратура там… микрофоны…

— С этим просто, — вмешался Вадик. — Сейчас Нина оформит заявку в кассу, получите деньги на руки, потом принесете ведомость с выдачей… Её вам тоже дадим. Заверьте печатью вашей организации. И всё.

Он лучезарно улыбнулся.

А я грустно подумал, что свои небольшие зарплаты эти ушлые ребята, видимо, компенсируют вот такой наличкой, отчитываться за которую нужно буквально честным словом. Впрочем, влезать в отлаженный механизм мне сейчас не хотелось. Мне хотелось как можно быстрее расплеваться с этим поручением, ударно завершить сессию и свалить подальше от Москвы, чтобы хоть немного отдохнуть от столичной суеты. И минимум бюрократии с деньгами играло мне на руку.

— Замечательно, — сказал я вслух. — Давайте тогда оформим всё?

— Нет, — по-прежнему добродушно сказал Вадик. — Давайте сначала послушаем эту вашу группу. У вас же наверняка есть магнитофонная кассета?

Тут уж наступил мой черед улыбаться.

— Не только, — сказал я. — У нас ещё и магнитофон есть, на которой её можно проиграть.

Ради этой фразы я целый день таскался с «Романтиком», но надеялся, что оно того стоит.

***

Больше всего меня впечатлило, с каким выражением лиц Нина и Вадик слушали «Гулливера» — словно я поставил им не очередную московскую рок-группу, а неизвестную речь Ленина, которая переворачивала все представления о коммунизме с ног на голову. Ещё это было похоже на известную картину, на которой вождь мирового пролетариата слушает какую-то классическую фигню. [1]

Но хватило их всего на пару песен; мы с Аллой честно прослушали весь альбом.

— Достаточно, — твердо сказала Нина, и я послушно нажал на нужную кнопку. — В целом подходит, так ведь, Вадим?

— Хм… Пожалуй, да, — согласно кивнул тот.

— Мы тоже так подумали, — облегченно сказал Саша, которому я прокрутил заглавную песню перед самым походом в райком.

Про саму группу он до моего появления даже не слышал.

— Что ж, тогда всё хорошо, — сказала Нина. — Когда вы планируете провести концерт?

— Через неделю, — ответил Саша. — Конец сессии как раз будет. В пятницу или субботу, как ректорат решит. Но они предварительно своё согласие дали.

— И пускать будете по зачеткам? — как-то хитро улыбнулась Нина.

— Посмотрим, — философски ответил я. — Но что-нибудь придумаем.

В принципе, я не сомневался, что и на эту группу найдется аудитория. Не сомневался и в том, что желающих будет полно. Но за моей спиной стоял весь институтский актив комсомола, так что я очень надеялся, что вся эта бодяга пройдет мирно и без членовредительств.

— Придумайте, — кивнула Нина. — Саша, останься, ты мне нужен на пару слов.

Мы с Вадиком переглянулись и вышли из комнаты.

***

— Бедный Шурик, — со смешком сказал Вадик, когда мы оказались на улице.

— Что? — невпопад спросил я, думая о своем.

Когда мы с этим комсомольцем оказались одни в коридоре, я понял, что наступил идеальный момент, чтобы задать ему вопрос, который мучил меня уже давно. Но пока я формулировал свою мысль, мы уже проскочили коридор второго этажа, спустились по лестнице и прошли на улицу мимо усталого вахтера. И тут последовало это замечание про Шурика, который у меня ассоциировался исключительно с комедиями Гайдая. И лишь сказав «что», я осознал, что Вадик так называет нашего комсорга. Возможно, не без оснований, но история их отношений интересовал меня в последнюю очередь.

Но Вадик понял моё недоумение по-своему.

— Нинка его с потрохами съест, — объяснил он. — Будет мучить отчетными данными, потом возьмется за план работы на следующий учебный год… Она это любит, показывает, как глубоко в тему погружается.

— Это же хорошо? — уточнил я.

— Для работы — хорошо, а для Шурика — не очень, — улыбнулся Вадик. — Но ничего, пусть привыкает. Хотя он от Нинки уже третий год страдает, как её к нам перевели.

— Ну да, пусть привыкает… Вадим, могу я задать тебе один вопрос?

Он внимательно посмотрел на меня.

— Да можно, отчего нет. Только ты его уже задал, — ухмыльнулся он.

— Нет ещё, — этот прикол я тоже знал. — Скажи, почему ты приходил к нам в комитет и интересовался мною?

— Я? Приходил? — очень ненатурально удивился он. — Не помню.

Вот как. Но ничего, я могу и напомнить, не развалюсь.

— С месяц назад дело было, — сказал я. — Ты приходил к Саше и наводил обо мне справки, он тебя в деканат отправил.

— Ну… возможно. Может, где-то услышал твою фамилию или что-то в этом роде…

— Где услышал? — настаивал я.

Вадика я не опасался. Он был человеком, про которых говорят — плюгавенький. Конечно, он мог ходить в подпольную секцию карате и в поте лица отрабатывать там маваши-гери, но я сильно сомневался, что этот модник будет выделять часть своего времени на то, что может испортить его внешность. Но и прижать его мне было нечем; ему надо было просто стоять на своем и не признаваться ни в чем — в какой-то момент я должен буду оставить его в покое и уйти ни с чем.

Меня действительно мучил тот визит, который случился буквально сразу после моей первой стычки с Родионом и его компанией. Какое-то время я подозревал, что друзья Боба решили выяснить про меня всё, что можно узнать по самым разным каналам — раз уж этим не занимался Михаил Сергеевич, уважаемый. Потом я, конечно, поостыл, но всё равно хотел узнать, что происходило на самом деле. И мне было бы очень неприятно, если бы Вадик сумел увильнуть от ответа на мой простой вопрос.

— Не помню же, — он всё больше выходил из себя, но это выразилось лишь в том, что он начал юлить. — Наверное, один из знакомых упомянул — присмотрись к пареньку, то есть к тебе, мол, перспективный…

Я на секунду задумался — и осознал, что вариантов этих знакомых не так уж и много. А если учесть, что наш Саша до визита Вадика был не в курсе, кто я такой, то список подозреваемых вообще съеживался до пары-тройки фамилий.

— Это не Виталий, случаем? — как можно более равнодушным голосом спросил я.