Страница 67 из 82
Дворец всегда был для меня клеткой, и мое существование в нем, по большому счету, не имело никакого смысла. Но вот с появлением Алекандра, я начала чувствовать, будто что-то меняется. Будто, он придает осмысленности моему существованию, хотя, на самом деле, эта была лишь иллюзия. Кто он, а кто я? Но даже понимание своего места в обществе, не мешало мне расцветать каждый раз, когда он был рядом и радоваться каждому дню, когда мы виделись. Как же я презирала себя за эту слабость.
Я избегала его больше года, и, казалось, ничто не должно было изменить нашего взаимного равнодушия, но я оказалась жалкой и слабой. Я не смогла противостоять себе, я стала такой же, как и все. Помешанной на императорском сынишке, влюбленной фрейлиной.
Мне оставалось лишь довериться времени, чтобы оно размыло контуры всех воспоминаний, а потом и вовсе стерло имя «Александр» из моей памяти.
***
Дни тянулись невыносимо долго, но со стороны все выглядело так же, как и раньше — сказочно, прекрасно. Дворец процветал и люди в нем, казалось, не знали ни бед, ни скорби, ни печали. И лишь я одна ощущала себя в нем пленницей, что навечно взята под стражу за свои слабости.
И вот снова очередной бал. Сотый? Тысячный? Я уже давно сбилась со счета. Это был точно такой бал, о котором я грезила, будучи институткой. Множество красавцев-женихов, в моем шкафу с десяток новых платьев, мужчины не сводят с меня глаз, а впереди столько интересных перспектив. Но я ничего не чувствую. Ничего.
Золотые рамы портретов не сияют как прежде, музыка кажется до нелепости назойливой, а люди кругом…я даже не вижу их лиц. Вернее сказать, я просто не хочу их замечать.
Где вся та магия, что была мне обещана на Смотрительском балу, когда меня принимали ко двору? Отныне я с трудом могла назвать бал чем-то прекрасным. Красавцев на таких мероприятиях никогда не было, а те немногочисленные джентльмены, что все же время от времени заглядывали на огонек, никогда не искали ничего серьезного или были давно помолвлены. Что до остроумных бесед с интеллектуалами современности, так это тоже был весьма сомнительный вопрос.
Очевидно, мадам Монро давненько не посещала мероприятия при дворе, ибо во времена ее расцвета на них звучала поэзия, искрометный юмор и комплименты, достойные быть увековеченными в мировой литературе. Сейчас же после четвертого бокала виски дворяне бессвязно и безо всякого стеснения обсуждали бордельных девок. А уж главным козырем таких мероприятий было однообразие. Оно здесь вообще было во всем. В платьях, блюдах, людях, разговорах.
Я ходила кругами по бальному залу, стараясь наткнуться на что-нибудь, что еще способно меня удивить. однако, похоже, что таких вещей при дворе уже не осталось. Теперь я несказанно жалела, что рядом нет Марии Павловны, чтобы заставить меня страдать физически, а не морально. Все же от физической боли зачастую есть лекарство, а исцелить душевные терзания куда сложнее.
Сделав несколько кругов по залу, посетовав на жизнь с Варварой, и устав лицезреть все эти однообразные и пьяные лица, я решила оставить мероприятие и прогуляться по террасе, чтобы в одиночестве насладиться первыми теплыми ночами.
Оказавшись на балконе, как огненные вспышки молний, в памяти начали всплывать обрывки воспоминаний. Вот здесь Он впервые заговорил со мной…
Я сделала еще два шага в сторону заграждения, словно надеялась, будто это поможет мне не думать о нем. Но вот и новая вспышка. А здесь он протянул ту проклятую розу. Вот здесь. Прямо около этих струящихся лоз винограда, обвивающих мраморный парапет. И как же он смотрел тогда… Я помнила тот взгляд так явно, словно он стоял в ту секунду прямо передо мной. А затем я ощутила, как воздух наполняется его ароматом. Неужели я схожу с ума?
Усилием воли, я все же отодвинула на задворки сознания видения, не дающие мне покоя. В какой момент Александр стал для меня тем стимулом, ради которого мне хотелось спускаться на каждый праздник, наряжаться, любуясь своим отражением в зеркале? И в тихие моменты природного безмолвия ожидать, когда он тоже выйдет передохнуть на свежий воздух и мы с ним сможем остаться наедине.
Ночь была действительно теплой, наверное, от того в ту же секунду на меня слетелась целая туча мошкары. В саду за террасой было тихо: ни единой веточки и кустика не задрожало, будто кто-то могущественный остановил время везде кроме нашего дворца. Звезды сияли высоко и ярко, так что их свет почти затмевал свет свечей на террасе.
Я стояла, облокотившись о высокие перила балкона и мечтательно смотрела на небо. Забавно, если упадет звезда, мне и просить то будет не о чем. Для фрейлины моего положения я добилась своего потолка. Чего еще желать? Богатого мужа? Это значит немолодого мужичка, с которым я буду до конца жизни имитировать любовь. «А если, загадать всегда служить императорской семьи?» — всерьез задумалась я, а потом вспомнила, кому предстоит занять престол. Всю жизнь растить детей Александра и Марии Павловны. Тогда уж лучше вообще не жить!
Я еще раз вгляделась в небо. Яркая полоса света резко черканула по темному небесному полотну. Звезда упала… Что ж, пусть это просто будет хорошим знаком. За спинной раздались шаги.
— Анна Георгиевна? — окликнул меня мужской голос раньше, чем я успела обернуться. Чья-то рука мягко легла на мраморную перекладину. Я вздрогнула и бросила взгляд на собеседника.
Мужчина, что стоял рядом, на первый взгляд был мне неизвестен.
— Добрый вечер, — поздоровалась я, пытаясь понять, могла ли я где-то с ним пересекаться.
Прочитав в моих глазах молчаливый вопрос, мужчина поспешил представиться.
— Прошу прощение за мое внезапное вторжение, меня зовут Евгений Александрович Беломорский.
Я поклонилась господину, хотя его имя мне совершенно ни о чем не говорило.
— А меня вы уже знаете, по всей видимости, — ответила я с некоторой долей ехидства в голосе.
— Да, ведь мы уже раньше встречались, Ваше Благородие.
Я еще раз всмотрелась в лицо Евгения.
Нет. Я решительно не знала, кто он такой. Возможно, Александр настолько прочно засел в моей голове, что все остальные просто стерлись из памяти.
— У вас был чудный цветок в горшке, Ваше Благородие. Надеюсь, вы довезли его в целости и сохранности.
— Ах, это Вы, — я быстро вспомнила господина, что год назад отдал мне свою карету с экипажем, чтобы я смогла добраться до поместья отца. Не думала, что мы вновь встретимся. — С цветком все в порядке.
Вероятно, мой тон звучал не слишком доброжелательно, потому джентльмен тут же воспринял это на свой счет.
— Вероятно, я не так выразился, Ваше Благородие. Я просто хотел сказать, что вы очень запомнились мне.
— И чем же я вам так запомнилась? Горшком?
Он улыбнулся, но затем вновь примерил маску серьезности, чтобы я снова не расценила это как насмешку.
— Да нет, что вы? Как минимум я весь вечер не мог отвести от вас взгляд. Вы дивно танцуете.
— Благодарю Вас, — холодно ответила я, совершенно не поверив в искренность его слов. Очередной жеманный господин. Нечего тратить на него время.
— А вы явно не особо стремитесь понравиться мне, — вдруг сказал Евгений, и тут уж я действительно уставилась на него. Причем крайне недовольно.
— А должна?
— Конечно нет, — ответил он, а потом вдруг добавил, — хотя от фрейлины при дворе ожидаешь иного.
Я ошарашено уставилась на господина, не зная, как реагировать на такую наглость, потому решила демонстративно развернуться и уйти. Но Евгений неожиданно продолжил:
— Простите меня, Анна Георгиевна. Я просто хотел сказать, что вы не похожи на других. Вы производите впечатление человека, чье существование не ограничивается желанием вписаться в форматы общества.
Я вообще не понимала, о чем он говорит. Какие форматы общества? Какое впечатление? Чего он хочет?
— И как же вы все это поняли, Евгений Александрович? По моему особенному горшку?