Страница 6 из 11
– Тихо! Езжай назад.
Тобар промолчал, вышел, поехал в свой табор.
– Значит пока ищут тайно. – сделал заключение Шандор. – Органы не подключены к поиску. Тобар, сегодня ты мне больше не нужен. В ночное дежурство поставь двоих.
Глава 8. Имплементация
Я спал весь день. Проснулся вечером. Чувствовал слабость, очень хотелось пить. Выйдя из дома, подошел к колодцу, набрал полное ведро воды, стал пить. Вода была солоноватая холодная вкусная. Вокруг никого не было, даже собак.
«Может все уехали?» – подумал я.
Вернулся в дом, добрался до своей кровати, опять уснул. Ночью несколько раз просыпался, прислушивался. Стояла гробовая тишина.
« Уехали» – С этими словами опять засыпал.
На душе было тревожно. Я смирился со своей участью, упрямо продолжал спать.
Под утро почувствовал на своем плече руку. Рядом стоял Тобар.
– Собирайся, ехать надо!
– Далеко? – спросил я.
– Нет. Пятьдесят километров напрямик без дороги, часа два уйдет.
Внимательно посмотрев на меня, Тобар сказал:
– Тебе надо покушать.
Отвел меня в комнату, в которой я был вчера. На столе был хлеб, жареная картошка, большая кружка с чаем. Тобар сел рядом, но к еде не притронулся. После завтрака мы вышли к машине, я забрался на сиденье, тронулись. Это был точно такой же джип, на котором я отъехал од домика, где меня держали. От плохого предчувствия сжалось сердце.
Тобар ехал медленно, объезжал большие ямы, выбоины. Колесом старался наезжать на бугор. Ехали мы по бездорожью, но практически не трясло. От еды и мягкого укачивания меня потянуло в дрему.
Приоткрыв глаза, я вдруг услышал голоса. Машина стояла во дворе, кругом были постройки, бегали дети. За забором виднелась пятиэтажка.
«Районный центр» – подумал я.
Тут подошел Тобар, открыл дверь:
– Выходи! – Сказал мягко и учтиво.
Подвел меня к старику цыгану. Мне стало понятно, что цыган здесь главный.
– С нами будешь жить. У нас есть пустой дом. Мы тебя переоденем. Документы не будем давать, у настоящего цыгана нет документов. Если кто спросит за пределами нашего табора, как тебя зовут, отвечай – Питти. Завтра отведем тебя на рынок, дадим место. Будешь торговать. Товар дадим. У нас жить будешь долго, год. Все тебе понятно?
– Да – кратко ответил я.
Старик подозвал одного из мальчишек, которые крутились рядом, и на непонятном мне языке что-то ему приказал. Мальчишка, глядя на меня черными глазами, вежливо сказал:
– Пойдем, Питти.
Я пожал руку Тобару, старику, сказал:
– Спасибо!
Мальчишка привел меня в маленький домик. Было опрятно. Маленькая комната. Кровать, стол, лампочка. В углу печь большая.
– Иногда топить надо, когда холодно – произнес мальчик.
Он молча открыл шкафчик над столом. Там был хлеб, соль, заварка.
– Это тебе.
Мальчик ушел. День был в разгаре. Я вышел из домика, сел на скамейку возле крыльца. В таборе жизнь текла неспешно. Домов было двадцать-двадцать пять. Мой домик стоял с самого края. С одной стороны табор, а с другой огромный пустырь.
«Похоже, буду сторожем в таборе».
Из-за угла показалась женщина в яркой цветастой юбке. В руках несла большой сверток. Явно направлялась ко мне. Я встал, пошел навстречу, чтобы помочь донести сверток.
– Не надо, я сама – блеснула она глазами.
Мы вошли в дом. Она деловито расстелила постель, заглянула в печку, вышла в сени, вернулась с охапкой дров. Затопила. Из угла достала старый электрический чайник, кастрюлю, пакет с вермишелью и двумя банками тушенки.
– Плита разгорится, свари себе обед.
Из свертка достала брюки, сапоги, рубашку, полушубок, шапку и рукавицы.
– Переоденься, а свою одежду сожги.
– Все. Я пошла.
Мне действительно хотелось есть, поэтому, взяв кастрюлю, вышел во двор, нашел колодец, набрал воды. Принес в дом. Половину воды вылил в чайник, кастрюлю поставил на плиту в печь. Снял с себя всю одежду, сначала одел принесенные брюки, рубашку, сапоги. Сапоги мне не понравились. Я никогда в них не ходил. Было не удобно. Свою одежду засунул в печку. Пока переодевался, вода в кастрюле закипела. Насыпал туда вермишели. Почувствовал, жизнь удалась! Через десять минут вынес кастрюлю во двор, слил воду. Открыл банку тушенки, перемешал с вермишелью. Наелся, довольный сам собою, упал на кровать. Засыпая подумал:
«За долгие годы впервые сам себе приготовил еду».
Меня никто не тревожил, не беспокоил. Проснулся вечером, доел вермишель, опять уснул.
Ночью мне приснилась кошара, овцы. Я чувствовал тепло от них исходившее. Мне приснился большой тулуп, в который завернул меня чабан. На душе стало радостно. Какие хорошие люди. Потом раздался взрыв, я полетел высоко над землей. Как вдруг, мне резко захотелось уколоться. Вновь почувствовать ошеломляюще чувство радости. Сердце затрепетало. Выступила испарина. В испуге проснулся.
«Нет, нет» – я стал себя уговаривать. – «Я сильный, ничего не хочу».
Промаявшись всю ночь, чувствуя в руках и ногах слабость, под утро вышел на улицу, сел на скамейку. Часов не было, время не знал сколько. Рано утром увидел вчерашнюю хозяйку, идущую ко мне.
– Проснулся? Вот и молодец. Сейчас пойдем на рынок. Торговать будешь. Хоть ты и цыган, но не наш..
Мы вышли за забор табора и вскоре пришли на рынок. Там никого еще не было. Она подвела меня под навес, показала высокий табурет, приказала:
– Будешь здесь сидеть. Товар сейчас принесу.
– Я помогу – сказал.
– Пойдем.
Мы ушли на другой конец рынка, взяли какие-то ящики, склянки, две бутылки водки. Она разложила товар на прилавке. Перед уходом предупредила, что в двенадцать придет.
Вдогонку я задал ей вопрос:
– А цены-то какие?
– Э, какие цены. Ты что, дорогой. Кушать захочешь – продашь. Сам назначай.
От нечего делать я переложил товар на прилавке так как мне казалось будет лучше.
Отойдя, окинул товар прилавке придирчивым взглядом. Увиденным остался доволен.
Рынок потихоньку стал заполняться продавцами, стали появляться первые покупатели. Мимо меня прошел неопрятного вида невысокий мужичок. Затем вернулся. Видно, что мучился похмельем. Подошел ко мне, увидел бутылку водки, попросил:
– Брат, дай выпить, трубы горят.
– Не могу! – говорю – Не мой товар.
– Вот цыганча, своруют, а человеку не хотят помочь. Что же мне, помереть что ли? – Истерично произнес мужичок.
Мне так стало жалко его. Сегодня ночью я сам испытывал нечто подобное. Оглянувшись, не увидев цыганку, которая меня сюда привела, я сказал мужику:
– Подожди.
Наклонился, взял одну бутылку водки. Сдернул крышку.
– У меня стакана нет.
– Да я с горла! – Заявил мужик.
Я воровато протянул ему бутылку. Дрожавшими руками он схватил ее, стал жадно пить. Небритый кадык ходил вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз. Я решительно выхватил бутылку.
– Достаточно.
– Да я бы тебе оставил – авторитетно заявил мужичок.
– Мне не надо.
– Да ладно. Ты чего, не пьешь?
– Не пью – ответил я.
– Значит больной. Не пьют больные люди. Или характер у тебя паршивый.
Остатки водки я поставил под прилавок. Мужичку стало легче, примиряюще он произнес:
– Что-то тебя я не знаю.
– Я тоже тебя не знаю.
– Алексей – авторитетно заявил мужичок, протягивая руку.
– Питти – пожимая руку, сказал я ему- Ты давай, иди. А то сейчас хозяйка вернется.
– Ты чего, бабу боишься? Ты – цыган. Точно, больной. Водка есть и не выпить. Ты не переживай. Я тут на стройке халтурю. Со мной расплатятся, деньги за водку верну. Будь здоров! – сказал мужик, уходя.
Через пару минут пришла моя хозяйка. Яростно сверкая глазами, заявила:
– Алкоголик? Зачем водку с пьяницей пьешь? Деньги мне за бутылку отдай.
– Да нет. Я не пил. Жалко мне его стало. Он обещал мне деньги отдать. Я ему поверил. Подойдя ближе, она наклонилась к прилавку, взяла початую бутылку водки.