Цинния

— Конечно, конечно. — Ньютон сиял. — Как я уже говорил, хитрость использования моего сада в том, чтобы избегать касаться чего-либо, разве что вы точно знаете, что делаете.

— Я это запомню. — Цинния убедилась, что стоит в самом центре зеленого коридора. — Вы когда-нибудь слышали о журнале последней экспедиции Частина?

— Журнал? — Ньютон непроизвольно сделал паузу, — должен быть, конечно. В конце концов, Частин вел журналы первых двух экспедиций. Он был очень дотошен в таких делах. Но журнал Третьей был, без сомнения, утерян, когда пришельцы похитили Частина.

У Циннии было такое чувство, что Ник не оценит информацию, полученную от вышедшего из ума Дефореста, тем более, что журнал Третьей Экспедиции был недавно найден. Она отказывалась это признавать, но было очевидно, что она впустую потратила свое время на профессора.

— Вы мне очень помогли, сэр. Спасибо, что ответили на мои вопросы. А теперь мне действительно пора.

— О, вы не можете уйти прежде, чем не посмотрите сердце моего лабиринта, моя дорогая. Это очень специфическое место, я знаю, о чем говорю.

— А что там в центре? — спросила она с тревогой.

— Водяной грот с растениями, конечно. — Ньютон захохотал и пошёл по темно-зеленому коридору. — Пойдемте, моя дорогая, я покажу вам его. Я очень горжусь своими водными экземплярами.

Цинния почувствовала, как внезапно вспотели ее ладони. Она вытерла их об джинсы.

— У меня нет времени, профессор.

— О, у вас найдется время для этого, моя дорогая. — Ньютон исчез за углом. — Мне нравиться хвастаться гротом. Кроме того, вы не сможете вернуться к дому без меня.

— Профессор Дефорест, подождите…

— Сюда, мисс Спринг. — Голос Ньютона становился все слабее.

Цинния оглянулась на дорогу, по которой пришла, и поняла, что совсем потерялась. Она не могла понять, какой из изгибающихся зеленных лиственных проходов привёл её сюда. Другого выбора не было, и ей пришлось следовать за Дефорестом.

— Профессор Дефорест, я действительно не могу остаться надолго, — сказала она, надеясь, что ее голос был твердым.

— Я понимаю, моя дорогая. — Его голос стал еще слабее.

Цинния бросила последний взгляд через плечо. Это безнадежно. Она никогда не сможет найти выход без Ньютона.

— Подождите, профессор, я иду. Мне не терпится увидеть ваш грот.

Она поспешила за угол и почти столкнулась с Ньютоном.

— Ах, вот и вы. — Его глаза излучали радостное удовольствие. — Сюда. — Он повернулся и перешёл на другую дорожку. — Запомните, ничего не касайтесь.

— Поверьте, не буду. — Цинния неохотно следовала за ним. — Как вы находите дорогу в этом лабиринте?

— Весьма просто, моя дорогая. — Он повернулся к ней и сверкнул своими мигающими синими глазами. — Я знаю свой сад. Будьте осторожны с тем растением Перехода. Вы не захотели бы оказаться рядом, когда оно закроется.

Цинния обошла вокруг тяжелого свисающего каскада листьев. Она подумала, что услышала шум воды, булькающей где-то в отдалении. В воздухе чувствовался неприятный запах гниющей растительности.

— Мы пришли, моя дорогая, — сказал Ньютон, поскольку он поворачивал за последний угол. — Прекрасно, не так ли? Я провел здесь очень много приятных часов, сидя на той каменной скамье.

Цинния осторожно миновала угол и увидела скалистый грот, покрытый склизким зеленым мхом. Заводь темной воды циркулировала вокруг расщелины каменной пещеры и исчезала в черной глубине. Огромные, устрашающего вида растения расселись по периметру заводи подобно многочисленным голодным хищникам, ждущим свою добычу. Цинния подумала, что, учитывая основной мотив оформления сада, возникшее видение не было чересчур образным. Жирные виноградные лозы свисали поперек входа в грот. Вдобавок ко всем на поверхности темной заводи плавало много растительности. В пещере Цинния заметила что-то большое, состоящее из клубней.

— Очень необычно, — сказала она.

Ньютон сиял почти отеческой гордостью.

— Спасибо, моя дорогая. Я посвятил годы своим растениям. Они все уникальны и настолько прекрасны, что время от времени ими стоит похвастаться.

Цинния собиралась еще раз тактично заметить, что ей пора. Она стояла в нерешительности, когда ее поразила одна мысль.

— Профессор, вы, должно быть, делали какие-то записи в ходе ваших изысканий.

— Конечно, конечно. Очень много. Не проверял их в течение многих лет. Они заархивированы в специальном месте, где я храню все памятки по моей работе в академии.

— Где?

— Под домом, в семейном склепе, конечно. — Ньютон задумчиво улыбнулся. — Прекрасное место для таких вещей. Моя работа в академии, в конце концов, так же подернута прахом, как и мои родственники. И, откровенно говоря, между нами, мне намного симпатичней моя работа, чем семья. Ужасная судьба.

В мозгу Циннии всплыл образ тети Вилли.

— Я могу понять ваши чувства, профессор. У меня есть последний вопрос.

— Какой, мисс Спринг?

— Вы сказали, что чиновники нью-портлендского Университета хотели верить, что Бартоломью Частин совершил самоубийство.

— Они без возражений согласились на эту версию.

— Почему? У Частина было расстройство психики?

— Нет. Но он, судя по слухам, был схематиком. Каждый знает, насколько они странные.

Уже было больше десяти, когда Цинния вышла из лифта и пошла по коридору к своей квартире. Она была вымотана. Она слишком долго сегодня фокусировала, как часто бывало со схематиками. Они имели привычку теряться в схемах, которые создавали в плоскости подсознания. Когда это случалось, они получали так много удовольствия, что Цинния терпеть не могла их прерывать. К несчастью для них, услуги «Синэрджи Инкорпорейтед» оплачивались повременно. Этим вечером клиент-схематик, работавшая в области биологического синергизма, обрабатывала чрезвычайно сложную таблицу данных по биосинергетической статистике. Когда Цинния мягко напомнила ей о потраченном времени, исследователь предложила работать дальше. Она обещала, что лаборатория покроет все издержки.

Она оплатит большой счет за услуги, чему обрадуется Клементина, подумала Цинния, входя к себе в квартиру. Но прямо сейчас кровать казалась ей намного привлекательнее, чем добавка к зарплате. Это был очень долгий день. Она зевала, когда подошла к выключателю. В темноте около камина промелькнула тень. Цинния прекратила зевать и приготовилась закричать.

— Скажи мне, — сказал Ник, который сидел на тяжелом стуле периода Поздней Экспансии. — Что, черт возьми, заставило тебя думать, будто тебе это сойдет с рук?

— Что? — Она была настолько ошеломлена, что едва могла говорить. Она убрала руку с выключателя, оставляя комнату в темноте. — Что ты имеешь в виду?

— Это очень хорошо сделанная подделка, а я так тебе доверял. — Глаза Ника мерцали в полумраке. — Но это фальшивка с первой до последней страницы.

— О чем ты говоришь?

— О журнале, конечно. — Его голос был крайне мягким, крайне опасным. — Вчера вечером ты так великодушно принимала участие в продаже журнала, чтобы я купил его у Полли и Омара. Это искусная подделка.

Цинния сделала несколько шагов вперед и остановилась. Она была слишком удивлена, чтобы ясно мыслить.

— Как ты узнал об этом?

— Как я узнал? Вот как я узнал.

Мощь огромной сырой волной ударила по плоскости подсознания.

Схематик искал концентратора.

Требовал концентратора.

Охотился на концентратора.

Взывал к концентратору.

Цинния прекратила дышать, когда почувствовала присутствие психического поиска. В этом было что-то волнующе знакомое. Кто-то тянулся к ней как никакой другой талант когда-либо. Инстинктивно она ответила совершенно четким кристаллом. Поток великолепной силы обрушился на него, проявляясь в больших волнах управляемой психической энергии.

Она знала этот талант. Она знала этого мужчину.

— Это был ты, — прошептала Цинния. — Ты вампир.