Извек

Русалка поправила на плече плащ, на миг блеснула кругленькая как яблочко грудь.

— Нам бы чего-нибудь большого и чистого, чтоб как в сказке… — Лелька замолчала, мечтательно глядя в огонь.

Конь встрепенулся, захрупал зелёными стеблями. Сотник вспомнил про кувшин, торопливо долил в обе плошки.

— Вот и гоже, — согласился он. — Давай тогда выпьем за большое и чистое… за китов! Есть, говорят, такие твари в пучине морской, тоже всё время моются. Вот их-то вам и надо! Тот уж если прижмёт, так прижмёт…

Ворон выронил пучок травы и зашёлся в заливистом ржании, Извек с серьёзным видом продолжал.

— Камбала, знаешь, почему такая плоская?

Лелька растерянно помотала головой.

— Потому, что её кит приголубил!

Сотник еле удерживался от хохота, но предрассветную тишину повторно нарушил гогот ощерившегося жеребца.

Русалка смутилась, щёчки порозовели, на мужика с конём глядела насупившись.

— Да ты не серчай, девка, не серчай, — пробасил Извек примирительно. — Это жизнь, чё тут обижаться. А, к примеру, ведаешь почему у рака глаза навыкат?

— Почему? — обрадовалась она перемене темы.

— А потому, — еле выдавил Извек. — Что он это видел!

Тут уже прыснули оба. Сотник весело захохотал, обнажив крепкие, как у коня, зубы. Рядом колокольчиком заливалась Лелька. А напротив, снова уронив недожеванный пучок, потешно всхрапывал Ворон. Насмеявшись, Сотник посуровел, поднялся с камня.

— Так что ты уж поосторожней с ними, с китами. Мужик всё же лучше. Мужик, иногда, ласковый попадается, с таким век счастлива будешь. Ну, а нам пора, вон уж и Ярило из-за леса выкарабкивается. Русалка тоже встала, под плащом мелькнуло гибкое тело.

Извек с трудом отвёл взгляд, в голове стрелой чиркнула мысль: до чего ж хороша девка, рыбка да и только…

Он вздохнул и строго зыркнул на Ворона. Тот, чуя расставание, потянулся было мордой к Лелькиному плечу, но хозяин легонько шлёпнул по тёплым ноздрям.

— Ну-ну! Ты-то чё. Тут людям мало, ещё ты трёшься. Себе поищи, что попроще. Кобылку там какую… или тёлку на худой конец.

Конь стукнул копытом, обиженно отпрянул. Сотник покосился на русалку.

— Ладно, шучу, не худой. Эт я так, к слову.

Лелька улыбнулась, погладила бархатную морду коня, но, встретив свирепый взгляд дружинника, хихикнула и отскочила. Скорчив виноватую рожицу, скинула плащ и, забыв про наготу, подала дружиннику.

Извек метнул руку к Ворону, поспешно прикрывая коню глаз. Вторую, на ощупь, протянул к русалке, сцапал тяжёлую ткань, бросил поперёк седла. Голова поворачивалась сама, будто кто тянул за уши.

— Ну, красавица, не поминай лихом, — он оглянулся.

У костра никого не было. Извек растерянно посмотрел на жеребца. Тот шумно выдохнул, потряс гривой. Из-за леса показалась красная макушка солнца.

— Поехали, травоед!

Сотник поправил перемётную суму, глаза сами собой обшаривали берег и редкие кусты. Нога попала в стремя со второго раза. Неуклюже вскарабкавшись в седло, тронул поводья, и конь, сбивая копытами обильную росу, медленно потопал от реки. Скоро заметно пригрело. Ворон пустился лёгкой рысцой. Изредка поглядывал на хозяина, который рассеянно смотрел по сторонам, но ничего не видел: перед глазами всё стоял образ речной шалуньи. Ярило восполз на верхушку небосклона, а русалка никак не выходила из головы. Он всё ещё слышал её звонкий смех, видел перед собой светлое личико, обрамлённое чудесными волосами. Несколько раз сжимал повод, готовый направить коня вспять, но разум пока брал верх и Сотник продолжал путь.

Чувствуя, как сердце рвётся назад, понимал, откуда берутся рассказы про русалочью ворожбу, от которой нет спасенья. И не утаскивают они никого. Незачем. Будь духом послабее — сам пойдёшь и утопишься, только бы ещё разок взглянуть…

Извек, потряс головой, пытаясь отогнать недостижимый образ. Развернув плечи, свистнул, как Соловей-Разбойник и шлёпнул коня по лоснящемуся крупу. Ворон храпнул, обрадованный переменой настроения, пару раз шаловливо скакнул боком и сорвался в стремительный галоп. Сотник привстал в стременах, подставил лицо упругому ветру, надеясь избавиться от странной маеты…

…Лелька бесшумно скользнула в кусты. Остановилась. Впервые стало грустно после того, как «отвела глаза» человеку. Раньше они с подружками веселились от души, когда удавалось провести рыбарей или случившегося близ реки загулявшего мужика. Завидев такого, начинали плескаться у берега, будто бы случайно показываясь из воды, во всей своей красе. Но как только завороженный ротозей приближался, таращась на молодые блестящие тела, русалки внезапно и бесследно исчезали. Ошарашенный наблюдатель хлопал глазами и, потоптавшись на месте, в полном недоумении отправлялся восвояси. Проказницы тем временем, сидя в прибрежных кустах, глядели на его глупую рожу и похихикивали в кулачки.

Теперь же Лельке было не весело. Чудесное умение отводить глаза оставило чувство вины. Как в тот раз, когда ради забавы стащила из-под носа у неповоротливого сома аппетитную улитку, а он, старый, только безнадёжно повёл усами.

Топот копыт затих. Лелька бросила последний взгляд туда, где скрылся всадник, понуро побрела в реку. Зайдя по пояс, опустилась ничком в ласковую прохладу. По воде поплыли туманы длинных волос. Тело постепенно остывало от долгого пребывания на суше. В то же время в сердце становилось всё горячей. Снова и снова вспоминались открытое лицо незнакомца, внимательный взгляд серых глаз, резкий изгиб бровей под светлыми волосами, и бесшабашный смех, от которого суровые черты мгновенно вспыхивали неудержимым весельем.

Да, подумала Лелька, таким не ведома «середина-на-половину», у них всё в жизни яростно, самозабвенно и неистово. Гулять так гулять, воевать так воевать, любить…

Русалка замерла.

Что-то было не так. Сердце колотилось быстрее обычного, и прохлада воды ничуть не успокаивала поспешный стук. С каждым ударом, в груди разрасталось зёрнышко странной тоски, сладостной и мучительной одновременно.

Пытаясь отогнать наваждение, Лелька извернулась и послала тело в глубину, туда, где дно пронизывали тугие струи подземных ключей. Влетев в ледяной поток, несколько раз перевернулась вместе с ним и, вновь оказалась на поверхности. Тоска подступила с новой силой, заполняя каждую клеточку тела. С трудом собравшись с мыслями, не сразу определила направление к подводной веси. Медленно, будто во сне, поплыла, ощущая, как берег с неудержимой силой тянет назад.