Восстание

Лиссу удивила сила воли, которой обладал этот человек. Она боялась, что он сейчас попросит сопровождать его на улицу, где он захочет посмотреть на людей и даже поговорить с ними.

— Боитесь? — спросил Георг.

Лисса покачала головой.

— А что случилось? — спросил он и ободряюще улыбнулся.

— Я ищу для себя место, хочу чем-то заняться. Моего отца убили.

— А кем был ваш отец?

— У него было свое дело. Фамилия его Шрайтер.

Георг сел в коляску и, положив локти на колени, ладонями обхватил голову. Он слышал, как Лисса вышла из комнаты, оставив его одного.

Капитан Брохви несколько минут молча разглядывал Пляйша. Чуть-чуть улыбаясь, он слегка покачивал головой. Офицер не понимал этого смешного патера. Все, что тот рассказал, не имело абсолютно никакой ценности. Ясно было одно: без причин священник не покинул бы родного города. Уж не испугался ли он русских? Капитан снова покачал головой. Русских солдат нечего бояться. Возможно, патер ждал прихода американцев только потому, что был уверен: с приходом русских все церкви будут отданы под музеи или под складские помещения. Об этом в то время много болтали обыватели.

— Вы должны быть уверены в том, что в Вальденберге будет установлен новый порядок, не имеющий ничего общего с нацизмом, — сказал американец.

Священник понимающе кивнул.

— Однако и при этом новом порядке возможны серьезные затруднения с продовольствием, — продолжал капитан.

Патер поднял на него глаза и подумал: «Знает ли он, что такое голод? По-видимому, не знает. Для него умершие от голода люди ничего не значат. Сам он сыт, а сытый, как известно, голодного не разумеет».

Пляйша разбирало профессиональное любопытство, есть ли у американцев душа. Немного подумав, он решил, что души у них нет, ни души, ни совести, ничего. На него нашел приступ злости: «Банда какая-то эти американцы!»

Пляйш разозлился и на самого себя за то, что ошибся в своих недавних суждениях, ошибся в этих американцах, которых он, заблуждаясь, считал своими возможными союзниками.

— Нам ничего не известно о том, что в Вальденберге царит хаос. И какие же это беспорядки, если все фашисты там арестованы? — спросил американец.

— А где же справедливость? — спросил патер, прекрасно зная, что ответить на этот его вопрос не так-то легко.

— Нам отдано указание перевести арестованных фашистов в военную тюрьму, расположенную в нашей зоне. Там они будут находиться в большей безопасности. Мы благодарим вас за сообщение, которое помогло нам опередить русских в решении этого вопроса.

Лицо капитана было в этот момент похоже на лицо спортсмена, одержавшего победу, которая казалась ему уже невозможной, но которую он все же одержал.

Священник схватился за голову. В благодарности капитана он увидел злую насмешку. Теперь он уже ничем не мог подтолкнуть американцев занять их город. Арестованные нацисты должны были в планах Пляйша сыграть роль приманки, но они не сыграли этой роли. Он сам подсказал американцам другое решение. Теперь, убедившись в правоте сказанного патером, они с десятком солдат поехали в Вальденберг и забрали оттуда интересующих их нацистов в свою тюрьму. Теперь их уже ничем не заманить в Вальденберг…

— Вы не знаете немцев! — громко воскликнул патер.

— Как так?

— Не знаете, и все!

— Война окончилась, земля принадлежит нам и…

— Немцам война не нужна, если бы вы…

— Вы что, не любите своих соотечественников? — спросил капитан.

— Некоторых из них!

— А по какой причине?

— Вам этого не понять.

— Вы озлоблены?

— Возможно.

— Чем или кем?

— Вами! — закричал патер. — Я пришел к вам добровольно. Меня никто к этому не принуждал. Я взял на себя трудную миссию, взял по своему желанию, из одной только убежденности, что делаю очень нужное, крайне необходимое дело. Я был уверен в том, что встречу здесь людей, которые понимают требования времени.

— Какого времени?

Патер даже застонал и, помолчав, ответил:

— Верующие жители нашего города послали меня к вам. Только я один согласился пойти к вам с такой миссией. Это был нелегкий путь, путь в полную неизвестность. Я пришел к вам из другого мира, который вы совсем не знаете. Но вы, ослепленные своими военными победами, не оценили моего шага. Вы не понимаете, что должны идти с нами бок о бок, иначе ваш поход потеряет всякий смысл.

Капитан встал, выпрямился. На лицо американца падал свет из окна. Теперь Пляйш мог лучше разглядеть офицера. Он был далеко не молод. Тонкогубый рот на узком лице, выдубленном ветрами, делал его особенно некрасивым.

— Наша задача заключалась в том, чтобы вести войну против Германии, — начал капитан. — Ваша задача заключается во врачевании душ немцев. Мы свою войну выиграли, а сможете ли вы спасти души немцев? Во имя будущей Германии?..

— Разве на свете есть другая сила, кроме вашей силы и нашей веры, с помощью которых мы можем построить новую жизнь?

Капитан промолчал.

— Если хотите, я сам могу ответить вам на этот вопрос. Только боюсь, что вам он может не понравиться… — Патер помолчал немного, а потом продолжал: — Если мы с вами не будем действовать совместно, то судьбу Германии и германского народа решат коммунисты. Они сильны и способны свои слова подтвердить своими делами. Если они это сделают, нам с вами придет конец. Они подомнут нас под себя своей мощью. Но мы снова поднимемся на ноги, а вот вы после того, что вы сегодня с нами хотите сделать, после вашего отказа оказать нам необходимую помощь, вы сами в один прекрасный день можете оказаться на земле. Коммунистов, когда они находятся у власти, не победить. Англичане это поняли давно и потому хотели задавить их интервенцией. Но интервенция англичан потерпела фиаско. Тогда спустя два десятка лет они пошли на союз с русскими ради спасения собственной шкуры. Если бы они этого не сделали, им пришлось бы плохо. Вы же проиграете, если не захватите власть в Вальденберге.

— А что, собственно говоря, представляет собой этот ваш Вальденберг? — небрежно спросил капитан.

— Возможно, зародыш красной Германии. Что мы станем делать, если в Вальденберге будет провозглашена социалистическая германская республика?.. Я должен знать, займете вы наш город или нет?!

— К сожалению, сложилась очень сложная ситуация…

— Значит, вы так ничего и не поняли.

— Понял, все понял, но ситуация сейчас не та. Для нас этот Вальденберг лишь одна из многих точек на географической карте.

— Бездушный… — прошептал священник.

— Существует союзническое соглашение…

— Я глубоко ошибся в вас! — с чувством сказал патер. — Вы не тот, каким кажетесь. Вы не можете понять, тот ли я человек, перед которым нужно показывать свое истинное лицо, или нет. Вы ослеплены своим превосходством, которое зиждется на победах вашего оружия. Вы требуете от меня, чтобы я построил вам мост, по которому вы беспрепятственно пройдете.

Патер уставился на капитана, который на сей раз не отвел глаза в сторону. Но на лице американца ничего нельзя было прочесть.

В окне виднелся клочок голубого неба и серые шиферные крыши домов.

— Вы можете на меня положиться… — после долгой паузы, так и не дождавшись ответа, сказал священник.

Капитан молча кивнул.

— Я нахожусь в вашем полном распоряжении, но хватит наконец молчать. Скажите хоть что-нибудь!

Капитан упорно молчал.

— Вы должны мне сказать…

— Потом! — перебил его американец.

«Потом будет слишком поздно, — решил про себя патер. — Не сидеть же мне здесь несколько дней. Чего я здесь добьюсь?»

Еще до встречи с американцами патер мысленно нарисовал картину своего возвращения в родной город. Он представлял себя идущим во главе американских частей, которые занимают ратушу. Ентца он сразу же отошлет домой, а вот Раубольда, который посадил всех фашистов в тюрьму, самого бросит в тюремную камеру. А Хайнике, этого Георга Хайнике, который выжил, несмотря на все свои болезни, священник передаст американцам, которые немедленно посадят его под домашний арест. К двери его комнаты приставят часового, который не будет впускать к нему ни одного человека. Хайнике запретят выходить из комнаты. Окна завесят темными одеялами, и таким образом он будет как бы погребен заживо. Если бы этот Хайнике умер, коммунисты остались бы без руководителя. Всю полноту власти в городе американцы возьмут в свои руки, а его, Пляйша, сделают своим советником. Он вроде бы останется в тени, но молчать он не будет. Уж он-то подскажет, с кем как поступить. И все это нужно сделать быстро, так как потом будет просто поздно.