Восстание

— Дайте указание о смещении доктора Рюсселя с поста бургомистра!

— Господин Хайнике, — ответил с возмущением в голосе Каддиг, — доктор Рюссель не заслуживает того, чтобы с ним так поступали. Это отличный администратор с твердым характером, и пост бургомистра этого города он занимает уже многие годы.

— Доктор Каддиг, мы пока по-хорошему предлагаем вам работать с нами, если вы, разумеется, проявите добрую волю. Вы должны решить — с нами или против нас. Никакая середина нас не устраивает!

— Но у меня нет никаких оснований для того, чтобы доктора Рюсселя…

— Рюссель — нацист! — подсказал обоснование Хайнике.

— Я попытаюсь понять вас.

— Не старайтесь. Это будет с вашей стороны напрасная трата сил, а они необходимы для поддержания в городе порядка и безопасности. В вашем подчинении находится район, не занятый войсками победителей. Он не должен стать пристанищем для фашистских преступников.

— А разве революция совместима с порядком? — осторожно спросил Каддиг.

— Да.

Каддиг медленно продиктовал распоряжение об освобождении Рюсселя от всех занимаемых им постов и без колебаний подписал его.

— Господин ландрат, — сказал Хайнике, свертывая подписанную Каддигом бумагу и кладя ее в карман своего пиджака, — антифашистские власти приняли решение первым антифашистским бургомистром города Вальденберг назначить коммуниста Герберта Ентца. Подпишите грамоту о его назначении на этот пост. Впрочем, вам надлежит выполнять указания антифашистских властей.

Вильямс Каддиг задумался. Нет-нет, долго этот Хайнике не будет здесь распоряжаться, хотя сегодня он командовал довольно браво. Коммунисты оказались живучими, но в состоянии ли они вершить судьбой города? Выходило, стало быть, что он пережил Хайнике. И его преемником может стать Ентц. Ну а с ним-то он договорится, коль назначает его сейчас бургомистром. Ведь бургомистр подчиняется ему, а не антифашистским властям. А пока что он, Каддиг, во что бы то ни стало должен остаться на посту ландрата! И начало этому он должен положить сейчас же, сию же минуту.

Ландрат доктор Каддиг подписал грамоту о назначении Ентца бургомистром и сказал:

— Желаю вам успешно решать стоящие перед вами трудные задачи и надеюсь плодотворно сотрудничать с вами.

Хайнике и Ентц ушли так же неожиданно, как и пришли.

Каддиг позвонил Шарлотте, попросил налить рюмку вина из начатой бутылки, жадно выпил и почувствовал вдруг себя по-юношески бодрым. Он с улыбкой покачал головой, вспоминая, как Георг Хайнике положил свою клюшку на стол. Подумать только: клюшку на стол!

К половине двенадцатого собравшиеся в Зеленом театре начали волноваться. У них прибавилось еще два миномета, с которыми, правда, никто не умел обращаться, и несколько автоматов. Все томились в бездействии. Раубольд ломал себе голову, что же могло произойти в городе, если до сих пор оттуда нет никаких известий. А что, если он только один остался в живых из троицы? И Раубольд решил действовать. Ведь если он продержит людей до вечера, то потеряет все. Надо что-то делать, хотя первоначально они это и не обговорили. Раубольд собрал людей.

— Наконец-то. А я уж подумал, ты совсем забыл про нас, — ворчал Бергхольц. — Утром ты так торопился, что едва дал мне доесть свекольник, а теперь мы вот уж полдня сидим здесь.

— Не трать свою энергию на болтовню. Она тебе еще пригодится! — резонно остановил его Раубольд.

— Для чего? Говори же наконец, что делать!

— Сидеть вечером без света — маленькое удовольствие. Тем более когда уже наступил мир! Бергхольц, возьми людей, захвати свою электростанцию и пусти ее.

Бергхольц отобрал семь человек. Взял только тех, кого хорошо знал. О готовности доложил Раубольду почти по-уставному — по стойке «смирно», с высоко поднятой головой. Раубольд похлопал его по плечу и долго смотрел вслед небольшому отряду, пока он не скрылся в лесу.

— Двое — на разведку к ратуше! — объявил Раубольд.

К нему подошли два парня, каждому было не больше двадцати пяти. Раубольд прищурил глаза, засунул руки в карманы брюк.

— А почему вы не в солдатах? — спросил он.

— У меня рассечена нога, не гожусь для военных маршей. Топором, когда рубили лес. Не было бы счастья, да несчастье помогло.

— А ты?

— Глаза и сердце. Плохо вижу и задыхаюсь.

— Как же ты найдешь Хайнике, если плохо видишь?

— А я по нюху найду кого надо.

— А как ты попал к нам?

— Вижу просто, что дело правильное. Меня привел Музольт, а я вот — его. И показал на парня, у которого из-под фуражки выбился рыжий вихор.

— Музольт! Как он?

— Порядок.

— Ну так вот. Мне надо знать, где Хайнике и Ентц. Где-то они застряли. Пока не разыщете их, не возвращайтесь.

Парни поправили фуражки. Тот, у кого повреждена была нога, перевернул свою фуражку задом наперед. Они быстрой походкой отправились в путь.

— Кто умеет водить грузовой автомобиль?

Среди собравшихся оказался только один шофер. Правда, еще четверо уверяли, что и они умеют водить машину.

— Конечно, можно и одному проехать по городу, — сказал шофер Хиндемит, — но ведь все равно нужны люди, которые могли бы защитить в случае необходимости. Так что разреши им, Раубольд. А где же автомобиль-то?

— Его надо еще найти. Только ищите не на улицах. Там есть автомобили, брошенные солдатами, но нет бензина. А без бензина и мы далеко не уедем. Так что лучше всего отправляйтесь к Шрайтеру. У него и возьмете автомобиль.

— Но он же будет сопротивляться!

— А вы заприте его в подвал, если будет квакать.

Ушли и эти. Некоторое время слышались их голоса.

— Музольт, иди ко мне! — позвал Раубольд.

Музольт тотчас же оказался рядом.

— Возьми двадцать человек и захвати вокзал. Ты назначаешься начальником станции. Ни один поезд не должен уйти без твоего разрешения. А ты такого разрешения никому не давай!

— Такую ответственность я не могу взять на себя. Я всегда работал лишь на рампе, — пояснил Музольт.

— Подумаешь, ответственность! Это же самое простое дело. Поступай, как считаешь нужным. В противном случае тебя высмеют. У тебя же кроме громкой должности будут и руки. Пустишь в ход кулаки, если потребуется. Вот и все. Проще ответственности и не придумаешь!

— Я никогда не думал об этом…

— Разве ты не хотел бы показать, на что способен?

— Да, конечно, но ты меня с собой не сравнивай.

— Я тоже никогда не был генералом, а вот сегодня приходится… Да это все ерунда. Наши генералы не раз клали в штаны, убегая от противника. А вот со мной этого не случится. Я учусь быть генералом другого типа…

— А как же быть с нашим Амтманом?

— Покрути ему перед носом пистолетом, вот и все. Держу пари, что он на твоих же глазах присмиреет и станет тебе помогать. А людей подбери таких, кто разбирается в вокзалах и поездах. Не просто антифашистов, а специалистов.

— Ну а что нам делать, когда займем вокзал?

— Придумаешь что-нибудь.

Вскоре Музольт со своей командой отправился в путь. Раубольд смотрел им вслед, улыбаясь. Теперь он больше не думал, что они тут зря тратят время. Ему хотелось разослать своих людей во все концы города для выполнения тех или иных задач, а самому пробраться в ратушу и освободить Хайнике и Ентца. У него уже не было больше сил дожидаться вестей от тех, кого он послал в город. Раубольд не привык пожинать лавры победы, добытой другими. Он не привык оставаться в тени.

Шофер Хиндемит вошел в дом Шрайтера один. Остальные четверо его спутников остались во дворе. Сначала они не соглашались с планом Хиндемита и не хотели отпускать его одного, но потом уступили и остались во дворе, чтобы в случае необходимости прикрыть отход товарища.

Во дворе осмотрелись. Ставни на окнах были закрыты. Не слышна было ни Хиндемита, ни кого другого. Один из четверки вдруг задрал нос кверху и начал принюхиваться.

— Что ты нюхаешь, Эмиль?

— Да я научился у одного определять все по запаху. Вот и нюхаю.