Свет для падшего

— Вставай, Герман, тебя переводят в особую камеру, — безучастно произнес рыжеволосый ангел.

— Куда?

— Не могу сказать, скоро сам увидишь… — ангел брякнул ключами, открыв камеру, и пропустил меня вперед.

Я чувствовал, что ничего хорошего меня уже не ждет. От ангела исходила лёгкая тревога и сочувствие. Илиодор сдал меня и отправился за Агатой. И самое страшное, что я не могу ей помочь. Всё, что я мог, проникнуть в её сон, благодаря родству душ. Илиодор мертв, а свет теперь у падшего, но больше всего меня беспокоит как там Агата, справляется ли она, как тяжело ей далось воскрешение Азария?

Плевать, что будет со мной, главное чтобы с ней всё было хорошо. Надеюсь падший не навредит ей.

— Пришли. Закрой глаза, сейчас будет очень неприятно, — спокойно произнёс рыжий ангел.

Я закрыл глаза и ощутил резкую боль, будто голову сжали в тисках. А потом темнота. Теснота. Биение сердца в висках, тяжёлое дыхание. Я где-то заперт. Не могу пошевелиться, ноги начинают затекать. Сколько я уже так стою? Минуту, полчаса, час, день? Кожа покрылась испариной. Душно, пыльно и отчего-то безумно страшно. Что это за пытка такая? Это когда-нибудь закончится?

— Выпустите! Меня кто-нибудь слышит?! — слова застревали в узком пространстве. Звуки разбегались и разбивались о стены, так что я и сам себя не слышал.

— Агата… — прошептал я пересохшими губами.

— Эмма… — слетело вновь с моих уст.

Все, что у меня было — это воспоминания, за которые я хватался как за спасительную верёвку. Почему-то вспомнился наш последний совместный день на Земле.

Эмма надела облегающее синее платье на тонких блестящих бретельках и собрала волосы, закрепив их заколкой в виде калибри. И скромно улыбнувшись, взяла меня под руку. Мы оправились в ЗАГС, прямо как в тот раз, когда решили стать одним целым.

Она часто комплексовала по поводу мелких мимических морщинок под глазами и в области губ, но мне они казались очень даже милыми и нисколько не портили её очаровательного лица. Эмма была из тех женщин, кто с возрастом становится только краше, как вино, которому нужно настояться, чтобы стать вкуснее.

Она не была похожа на других женщин и не стремилась перекромсать своё лицо у пластических хирургов и косметологов. И мне нравилось, что она ценит свою внешность, что она такая, какая есть.

Я завел свой старенький марк и мы поехали на встречу будущим молодожёнам.

Осень ещё не вступила в свои права, отдавая лету возможность провести несколько тёплых безоблачных дней. Солнце слепило, делая из нас настоящих азиатов. Эмма как обычно включила своего любимого Сергея Лазарева, и негромко подпевала его песням.

— Как думаешь, сегодня будет дождь? — спросил я, глядя на дорогу.

— По прогнозу не было, да и на небе ни тучки. Думаю, все-таки нет, — она достала из сумочки перламутровую помаду и начала красить губы.

— А мне почему-то кажется, что будет.

— Посмотрим, прогнозы часто ошибаются. А у тебя какая-то чуйка на дожди. Так что, я не удивлюсь, если он пойдёт.

Мы припарковались неподалеку от ЗАГСа и торопливо вошли внутрь.

Кира с Марком уже были в фойе и взволнованно перешептывались, а рядом сидели родители Марка. Нам удалось познакомиться около двух недель назад, и они показались нам хорошими интеллигентными людьми. Всех поприветствовав и обнявшись с будущими родственниками и Кирой, мы стали ожидать приглашения в зал регистрации. Как молодые и хотели, гостей на их свадьбе почти не было, только ближайшие родственники и пара друзей. На этот же вечер у них уже были билеты в Италию, где они планировали провести весь медовый месяц.

Наконец нас пригласила низенькая женщина с полными бёдрами и объёмной кудрявой причёской. Она говорила торжественно и с воодушевлением, как обычно говорят работники ЗАГСа.

Мы не могли отвести от Киры восторженных взглядов. Какой же красивой она была в своём воздушном, но лёгком белом платье. В моих глазах встали слезы. И почему говорят, что мужчины не плачут? Что же мы не люди?

Эмма нежно обхватила мою руку, покрутив на моём безымянном пальце кольцо. Я сжал её ладонь крепче, и с той же влюблённостью взглянул в её чистые глаза.

Конечно, я хотел бы и своего ребёнка от этой женщины. А может быть и не одного.… Но я не мог быть таким эгоистом, и требовать от неё невозможного. Я благодарен своим родителям, что мы когда-то переехали в другой район города и меня перевели в другую школу, где я и повстречал своё сокровище.

Как жаль, что нельзя прошлое перемотать назад. Я бы сделал это для того чтобы уже тогда сделать правильный выбор, выбрать её. И единственное о чем я жалею, это о том, что мы не начали встречаться раньше.

Конечно, тогда бы жизнь могла сложиться иначе. Но я предпочитаю об этом не думать.

После росписи молодожёны с нами быстро распрощались, и пообещали по приезду хорошо отметить данное событие. Их ждало незабываемое путешествие вдвоём.

Мы с женой сели в машину и поехали в ресторан праздновать. После, мы решили пройтись по вечернему парку. Тут и там горели огонечки и причудливые фонарики, Где-то в кустах щебетали сверчки. В воздухе было какое-то напряжение, пахло озоном, на небе собирались небольшие грозовые тучки.

Мы сели на лавочку, приобнявшись. Аромат её духов приятно щекотал моё обоняние, а ветер разносил этот аромат и дальше, казалось, всё вокруг пахнет ею.

— Ну, вот и всё, — дрожащим голосом произнесла Эмма.

— Ты так говоришь, будто помирать собралась. Родная моя, жизнь на этом не заканчивается. Да, это больно и тяжело. Но когда-то же нужно отпускать их от себя.

— Я понимаю.… Но у меня весь день такое странное чувство…

— Ты просто переволновалась. Тяжёлый, эмоциональный день — вот и всё.

— Не знаю.… Если что, Глеб, если что… знай,… Ты лучшее, что было со мной в этой жизни, — она говорила с трудом, будто только что пробежала целый марафон.

Я отчаянно пытался разглядеть её лицо, но оно ускользало от меня в вечернем сумраке, лишь изредка поблескивая в свете мигающих фонарей.

Она схватилась за сердце и замерла.

— Что? Что случилось? — я молниеносно отреагировал, начав звонить в скорую.

— Всё… хорошо… пора… люблю… — она сильнее сжала руку в области груди и зажмурилась.

— Скорая, срочно, кажется сердечный приступ. Парк победы, мы в самом начале у первой лавочки.…Ждем.

Я пошарил в её сумочке и нашёл аспирин, быстро выдавил таблетку и дал Эмме. Затем уложил её на лавочку, а под голову положил свой пиджак. Скорая приехала через 15 минут, а казалось, что прошло все шестьдесят. Я говорил с ней, успокаивал, но ей становилось хуже, она почти меня не слышала.

Больница, писк приборов. Меня оставили за дверью, в реанимацию не пустили. Врачи боролись за её жизнь.

Я сходил с ума от неизвестности. Почему они так долго? Почему никто до сих пор не выходит?

Наконец дверь открылась, из реанимации вышел мой одногруппник и давний знакомый Дима. Он деликатно отвёл меня в сторону, слегка касаясь плеча.

— Глеб, мне очень жаль…Мы сделали все, что в наших силах.

Я молча стоял и смотрел на него. Горло парализовало. Я хотел кричать, крушить всё вокруг, ворваться в реанимацию и начать делать хоть что-то, чтобы её спасти. Но я молчал, слова лишь проносились в мыслях, ни на секунду не задерживаясь.

— Ты как? Дочери сам сообщишь? — спросил Дима.

— Да, но позже. Сегодня был день её свадьбы… — наконец сказал я. Точнее, слова сами вылетели изо рта.

Я вышел на улицу, вдыхая землистый сырой воздух. В кармане лежала пачка сигарет, о которой я благополучно забыл шесть недель назад, когда бросил эту пагубную привычку. Я закурил. По щеке скатилась слеза, потом ещё одна. Потом холодная капля… и ещё…. Пошел дождь, в небе сверкнула молния, и загремел гром. Даже небо не смогло сдержать своих слез, так почему я должен их сдерживать?

— Эмма… — вновь прошептал я в полной темноте.

Глава 29