Страница 4 из 7
Женщины ушли, и я ясно услышал, как мужской голос громко произнёс, явно думая, что его не слышат:
– Долбанные курицы.
Я посидел ещё немного и наконец ключ в двери открыл саму дверь, и передо мной предстал сам капитан Сычёв Павел Витальевич.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Это был очень пухлый мужчина, у которого из двух подбородков, несмело, проглядывал третий. Он носил лоснящиеся усы, которые словно вскочили из постели, так как были взъерошены.
На нём не сходилась его форма, поэтому верх был расстегнут на все пуговицы, представив миру могучий и сильный пивной животик. Посмотрев на его ноги, я только подумал об одном: "Как такие короткие ноги могут носить такого богатыря?".
Я перевёл взгляд на фото в рамке и понял, что в погонах полковника был сам капитан. Ну какой солдат не хочет стал генералом, ведь так?
– Здравствуйте, я капитан Сычёв Павел Витальевич. И, как Вы могли заметить Вы тут по очень щепетильному делу.
Я смотрел в одну точку, а именно на его нос картошкой, и невольно захотелось рассмеяться. Но следующий вопрос вывел меня из созерцания носа-картошки.
– Вас зовут Лопата Михаил Михайлович? – сказал капитан и усмехнулся так, словно фамилия моя была такая которую и произносить не хочется.
– Да капитан. Я Лопата Михаил Михайлович.
Наверное, у него сейчас в голове возникла мысль – "смеяться после слова "Лопата", потому что он явно ещё раз подавил смех.
Нет, как будто я виноват, что моя фамилия лопата, а городок наш называется Землёвка, как по иронии.
Кое-как подавив ещё раз смех, капитан стал серьезным, но не настолько, чтобы его надо было боятся.
– Вы понимаете, что Вы замешаны в убийстве?
– Но я не убивал этого человека.
– Сколько раз я слушал это от тех, кто тут сидел, Вы бы знали. И ни один не сказал: "Вяжите меня, ибо я виновен"!
– Прямо так и сказали бы? – спросил я с интересом.
– Михаил Михайлович, скажите, что Вы делали в доме номер 8 в деревне Чернушки?
– Я не знаю такое место. У меня вообще нет дачи.
Капитан стукнул ладонью по столу, что я вздрогнул:
– Вас там обнаружил участковый, когда Вы стояли с ножом в руке, как известно с его слов.
– Но я не держал нож, и не был рядом с трупом, потому что в этом доме я был в заложниках.
– Кто это может подтвердить?
Тут я остолбенел, и чуть не сказал: "спросите матрац и старый клён за окном", но произнёс другое:
– Товарищ капитан, Ваш вопрос некорректен, потому что никого рядом со мной не было. И если бы Вы осмотрели дом, увидели бы подвал и то, что я там ночевал неделю.
– По словам участкового, он отдал Вас полиции и проверил дом полностью. Всё двери кроме двери на кухню были закрыты на замок. Он не увидел следов взлома, а значит Вы знали убитого лично. Это так?
Тут я вообще впал в ступор. Но такого быть не может:
– Это же полный бред. Я был в подвале неделю, отмечал на стене гвоздём дни, что я там провёл. Их было семь. Семь насечек. Я не мог ошибиться. Меня держали в подвале и кормили кашей три раза в день, только чай был остывший, что меня огорчало. Потом в седьмой день я попытался докричаться до своих тюремщиков, но ответа не было. Вышел из темницы…
– А дверь как открыли, Михаил Михайлович? – перебил меня капитан.
– Она была открыта.
– Или Вы её выломали? Тогда это порча имущества, которое Вам не принадлежит.
Я снова не знал, что ответить. Я думал я по жизни туплю, но такие слова опровергли мою теорию.
– Товарищ капитан, как я её мог выломать, если Ваш участковый сказал, что всё двери были закрыты, а значит он не мог знать открыта темница моя или нет?
Капитан задумался, потирая второй подбородок.
– Что-то тут не вяжется. Кто-то из Вас врёт. Но Геннадия Аркадьевича я знаю очень хорошо, он врать не будет.
– Это кто?
– Неважно кто, а важно, что Вы там делали, и почему убили главного деятеля совета пенсионеров Трошкина Юрия Викторовича?
– Если бы я знал кто это!
– Это труп, заколотый Вами ножом в сердце.
– Я его вообще не знаю. Да и с чего Вы взяли что убил его я?
– Вы находились на месте преступления.
– Я жертва!
– Убийца не может стать жертвой! – крикнул Сычёв, затем откашлялся, поправил галстук на рубашке, и сказал спокойно, – если во всём признаетесь, мы облегчим срок за убийство.
– Товарищ капитан, Вы хотите повесить на меня убийство, которое я не совершал. Но поверьте я смотрю телевизор и люблю детективы, тогда ответьте мне; на ноже есть мои отпечатки пальцев? И установите, когда был убит ваш пенсионер как его там, Викторович?
Тут зазвонил телефон, и я вздрогнул. Оказалось, что под папкой "АРХИВЫ" притаился старый дисковый телефон, какие уже давно вышли из моды.
Капитан хотел было что-то сказать, но он резко решил откапывать телефон под огромными папками. Я понял, что эти архивы его не раскрытых дел, но как он дослужился до капитана я понять не мог.
Он смешно пыхтел, и выставлял пухлые губы вперёд ища телефон. Его пальчики-сардельки все же ловко передвигали папки и наконец, телефон был извлечён, словно младенец из утробы матери. Осталось ещё фанфары услышать. Но их не было.
Красный от поисковых работ, Сычёв приложил трубку к уху. Я слышал только его голос, который говорил:
– Да, товарищ майор. Да, он у меня. Отпустить? Но…понял…понял…хорошо товарищ майор.
Он положил трубку, извлёк из ящика своего стола скомканный платок, который больше походил на булыжник, потому что его не мыли, и вытер им лоб. Вскоре убрал платок назад в ящик стола, бросив короткое:
– Вы свободны.
– Но почему?
– Откуда я знаю! Вы можете радоваться, а я буду сидеть и копаться в Вашем деле. Я не знаю, но похоже Вы замешаны в этом деле, как муха в сиропе, и, поверьте, Вам не выбраться с этого сиропа. Потому что СИРОП – ЭТО Я.
– Я Вас понял товарищ капитан, – несколько смутившись произнёс я.
Тут я заметил, что глаз капитана заметил пряники. Видимо он посчитал их в уме, и сообразил, что никто кроме меня их съесть не мог. Он посмотрел на меня злобно, и я понял, что нажил себе пряничного врага.
Я вышел из кабинета и прошёлся по коридору. Мимо меня бегали стажёры, без погон на плечах, и вальяжно рядом с ними шли лейтенанты, старлеи и капитаны.
Я нашёл выход без труда, но дежурный на КПП меня окликнул:
– Лопата Михаил Михайлович? – сказал сержант и заржал так, что стекла в его будке задрожали.
– Да это я.
– Не забудьте взять свои вещи.
– Но… – хотел было сказать я, но передумал. – Хорошо.
Какие ещё вещи? Неужто похитители вернули мой сотовый, ключи от машины, и чехол для карточек?
На моё удивление всё это и было мне вручено. Но взгляд зацепился за уголок, вылезающий их чехла моих карточек. Я никогда не вытаскиваю уголки у карт, чтобы не потерять. Но тут явно не моя карточка.
Я достал карточку. Она была прямоугольная, на которой было написано ручкой:
«Иди на почту. Трек-код: 5673459005623.Сказать от Морозова Егора Марковича».
Удивлённый такой находкой, я вышел из отделения полиции. А день перестаёт быть томным как я погляжу?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Но каков ни был этот день, я всё равно решил посвятить его себе. Я слишком устал, чтобы думать о чём-то, о ком-то, да и о ситуации в целом. Я волновался только за две причины.
Первая – я голодный, потный, и не бритый, и надо это исправить дома.
И вторая – у меня целую неделю не кормлены мои гуппи – крохотуленькие рыбки. Я их купил месяц назад, и часто любовался ими, когда день в тренажёрном зале был трудным.
Я ввалился, в прямом смысле, в свою квартиру, потому что ноги отказывались ходить, а на машине я бы и не доехал, потому что она сейчас припаркована у моей работы.
Кое – как пройдя к ванной комнате я скинул с себя всю одежду. Открыл кран с горячей водой, потом резко переключил на холодную. Такой контрактный душ помогал скинуть усталость, но в этот раз он не помог. Усталость была во всем теле и в каждой косточке. Я, конечно, помню с теплотой недельный мой матрац, но кровать мне дороже. Я решил не принимать душ больше, а просто залез в ванну добавив несколько капель алоэ и мяты. Чудесное блаженство растеклось по телу. Я словно ощутил, как тело становится снова живым, и наконец уходит запах пота. Интересно, а капитан нос от жуткого моего запаха пота не затыкал, потому что сам вонял?