Страница 9 из 68
– А потому – что…
Он тихонько нажал на какую-то кнопочку, и в комнате, сквозь шипение и треск, раздался диалог… Ники с Валентином: «А вы готовы, Вероника, в таком виде предстать перед миллионной аудиторией?» – «Конечно (треск)… на балу… даже младшие ведьмы – голые…»
Потом мы услышали Машу: «…меня – голую?…мужа нет, а искусство – больше, чем муж, искусство – это жизнь…»
Но дальше – мне показалось, что я при этом поседею – я услышала свой голос: «Да я и так перед ними каждый день, словно голая…»
– Девчонки… – мой голос предательски дрогнул. – Я имела в виду, что на моей работе каждый день приходится…
– …Это вы на суде будете объяснять, перед кем вы на работе каждый день – голая… – заржал Ворошилов.
Машка моргнула, словно давая понять: молчи, хоть перед этим уродом не сентиментальничай…
– Ну, что, лапушки мои? В суд пойдете?
– Пойдем… – еле сдерживая слезы, сказала Маша.
– И правильно. За правду нужно биться до конца, – снова заржал Ворошилов. – Тем более что в нашей стране закон – что дышло. Только предупреждаю: суд будет идти года полтора-два… Правильно, Маргарита Альбертовна?.. И даже если вы его выиграете – что не исключено… Что вы получите?.. Некую моральную компенсацию в рублевом эквиваленте. Я не знаю, какой будет курс у. е. на тот день, но то, что я сегодня заработал на дополнительном тираже, сможет мне безболезненно покрыть в будущем все судебные издержки и алименты… Ну, что, целочки, вляпались? Спасибо вам, милые, низкий вам поклон…
Когда Ника успела всех собрать и объяснить суть разговора с Ворошиловым, я не проследила, только в моей квартире нас был полный комплект – все семь.
Все семь молчали.
Я сняла со стены гитару:
– Да ладно тебе, Рита… – маленькая Оля положила мне руку на плечо. – Может, правда в суд подать?..
Я устало отложила инструмент.
– Подать можем. Только ничего не получится.
– Нет судебной перспективы? – уточнила Пчелкина.
– Перспектива есть. Заявление примут. И при хорошем адвокате, даже с учетом этих наших диктофонных записей, где мы сами – заметьте, по доброй воле! – согласились сниматься голыми и готовы, чтобы наши телеса увидел весь мир, – мы его можем выиграть.
– Ну? Так вперед!.. – вдохновилась Катя.
– Скажи, Катюша, тебя устроит сумма в тысячу долларов при условии полного исчезновения из этой жизни?
Катя моргнула непонимающе:
– Тысяча – устроит. Но как это – «при полном исчезновении»?
– А так! В школу тебя на работу теперь уже все равно не возьмут – ты же сама это знаешь… Многие знакомые – отвернутся. А ты, Люсечка, – повернулась я к Пчелкиной, – можешь за тысячу долларов удержать жениха возле подола реабилитированной порнозвезды?
– Его и за миллион возле монашки не удержишь, если не захочет, – вздохнула Мила.
– Вот и я про то… Сволочь Ворошилов прав. Суд будет идти долго – полтора-два года. И в случае выигрыша мы получим на всех какую-то тысячу-полторы у. е. – в лучшем случае. Через два года никто не будет знать, что суд мы выиграли и стали снова белыми и пушистыми. Зато шлейф «шлюхи» за нами навсегда закрепится. И от него мы уже не отмоемся даже за миллион долларов.
– А почему тысячу-полторы? – встряла деловая Ника. – Вот пусть миллион и платит.
– Не заплатит. – Я снова перебрала гитарный аккорд. – Нет таких прецедентов.
– А нравственные страдания? Они что – вообще не учитываются? – Опять Милка вспомнила о своем Косте.
– В практике российского судопроизводства не существует оценки нравственных страданий потерпевшего. Оценка лежит исключительно на плечах судьи. А судья посчитает, что и тысяча долларов – хорошая плата за страдания…
– И выхода нет? – скорбно спросила Маша.
– Через суд – нет. Мы можем наказать его только в частном порядке – собственными силами и средствами.
– Ну, слава Богу! – оживилась Ника. – Я уж думала – тупик. Значит, если через суд нельзя, возмездие будем вершить сами!
– Самосуд? – уточнила Роза.
– Да, сами осудим, сами накажем, – топнула ногой Ника.
– Правильно, убить его надо! – строго сказала Маша.
– Девчонки, – почти равнодушно зевнула я. – Меня достало ваше постоянное «убить»…
– Правильно, Рита, – влезла Оля. – Убивать нельзя. Куда труп потом денем?
– Ну можно же расчленить и вывезти, – предложила Роза.
– Отставить! – гаркнула я. – 105 статья Уголовного Кодекса Российской Федерации: «убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору…» От восьми до двадцати лет либо пожизненное заключение.
– За этого негодяя – столько лет тюрьмы! – ахнула Катя.
– А вы как думали?
– Мы думали, – вздохнула Маша, – клин клином. У нас в деревне говорят: против лома нет приема, окромя другого лома.
– Это не только у вас в деревне так говорят… – задумалась я.
Девчонки переглянулись.
– Рита, у тебя какая-то идея? – осторожно спросила Катя.
– …Клин клином – это хорошо… Против лома ничего нет, кроме такого же лома?..
– Рит, не тяни.
Я отложила гитару.
– Убивать нельзя. И знаете почему?
– Потому что… 105 статья УК РФ.
– Потому что он ведь нас не убил! Он что сделал?
– Опозорил нас на весь свет, – буркнула Роза.
– А как он это сделал? Каким образом?
– Потому что у него есть журнал, и он…
– Правильно. С помощью журнала. А мы можем воспользоваться его методом?
– Нет! – разочарованно сказала Ника. – Что-то я не припомню в нашем городе издания, которым мы могли бы воспользоваться, чтобы сделать с ним нечто похожее.
– Правильно. Ему такое даже в голову не приходит. Потому что мы – кто? Никто! Мы в разных весовых категориях: у него есть свое оружие, а у нас – нет.
– Значит… – встряла Ника. – Если такого оружия у нас нет…
– …Значит… его надо создать! – торжественно сказала я.
В комнате воцарилось молчание. Я сама молчала, переваривая сказанное. Ведь идея о создании собственного журнала возникла не вчера, не загодя, а только что, в ходе разговоров с девчонками.
– И что мы должны сделать? – снова подала голос Ника.
– Мы должны создать журнал. И такой, чтобы о нем заговорили, чтобы он стал главным женским изданием города. Представляете? У него будет самый большой тираж, самая большая популярность. Наш журнал потеснит на рынке всю подобную продукцию. Да что – потеснит! – в моем голосе появился пафос. – Он погубит, съест всех конкурентов!
– И мы будем отомщены?
– Нет. Мы всего лишь сравняемся в условиях с этим подонком.
– А потом?
– А потом… можем и сразиться. Если захотим! Главное – мы должны быть вместе. Ведь любой прутик легко сломать руками. А попробуй всю метлу!..
– А кто статьи будет писать? – подозрительно спросила Ника.
– Все будем делать сами! Писать, фотографировать, верстать…
– Ау нас получится? – засомневалась Люся.
– Милка! Ну ты посмотри на нас! Семь умниц. Семь красавиц. Семь деловых и предприимчивых. Семь молодых, не обремененных мужьями, детьми и свекровями. Ну какие мужики смогут с нами тягаться? Мы возьмем реванш! Мы – победим!
– А кто будет редактором? – неуверенно спросила Маша. – У журнала должен быть редактор.
– Кто-кто? Кто придумал эту авантюру, тот пусть и рулит, – заметила Роза. – К тому же Рита – следователь, юрист.
– Верно, – поддержала Ника. – Пусть, если что, Ритка и расхлебывает…
– А как мы назовем его? Журналу нужно имя. Девчонки задумались.
– Рита, у тебя в школе какая кликуха была? – уточнила Роза.
– Ну я же – Лаппа. Мальчишки звали «лапушкой». Даже гад Ворошилов, как знал, несколько раз назвал нас лапушками.
– Вот и чудненько! – кивнула Роза. – «Лапушки» – что может быть лучше для названия дамского журнала.