Страница 14 из 138
Постепенно привыкнув к ней, я перестал находить ее такой уж недостойной, и только ее ревнивый нрав по-прежнему удручал меня. И вот пришла мне как-то в голову такая мысль: «Она, несомненно, привязана ко мне и боится меня потерять. Что, если попробовать напугать ее - для того лишь, чтобы проучить. Может, это заставит ее одуматься, и она перестанет Докучать мне своими жалобами. Сделаю-ка я вид, что, устав от ее подозрений, готов разорвать наш союз. Если она действительно привязана ко мне, это будет для нее хорошим уроком». Так решив, я стал притворяться, что совсем охладел к ней, когда же женщина, по обыкновению своему вознегодовав, принялась осыпать меня упреками, сказал ей следующее: «Если жена обладает вздорным нравом, даже самый прочный союз может распасться, и супруги никогда больше не увидят друг друга. Если вам угодно положить конец нашим встречам, продолжайте преследовать меня неразумными подозрениями. Но ежели вы рассчитываете и далее идти со мной по пути, что лежит перед нами, вам придется примириться с моими слабостями и, как ни тяжко это, сносить их молча, тем более что таков удел женщины в этом мире. Если вам удастся превозмочь себя, моя нежность к вам лишь умножится. А когда я выбьюсь в люди и окончательно стану на ноги, вам нечего будет бояться соперниц».
Я говорил с большим воодушевлением, весьма довольный своей находчивостью, но стоило мне замолчать, как она усмехнулась и сердито сказала: «Когда бы речь шла лишь о том, чтобы перетерпеть какое-то время, мирясь с вашим низким, прямо сказать, ничтожным положением и ожидая дня, когда вы наконец выбьетесь в люди, это ничуть не волновало бы меня, я могла бы ждать сколько угодно, не выказывая никакого неудовольствия. Но сносить ваше поведение, теша себя несбыточной надеждой, что настанет наконец время, когда вы исправитесь, - это выше моих сил, а потому, пожалуй, нам и в самом деле лучше расстаться».
Слова ее привели меня в ярость, много неприятного наговорил я ей, а она, не в силах, видно, совладать с собой, схватила меня за руку и укусила за палец. Притворившись, что мне очень больно, я стал громко кричать: «Ах, вы еще и изувечили меня! Как я покажусь во Дворце? Мое звание и так слишком ничтожно! Что поможет мне теперь выдвинуться? Одно остается - удалиться от мира!» Затем грозно воскликнул: «Итак, с этого дня между нами все кончено!» - и бросился вон, но напоследок, потрясая рукой с укушенным пальцем, произнес:
Теперь вы вряд ли посмеете упрекать меня».
Услыхав мои слова, она все-таки заплакала и ответила:
На самом деле у меня вовсе не было намерения порывать с этой женщиной окончательно, однако долгое время я жил, предаваясь мимолетным утехам, и даже не писал к ней. Но однажды, поздним вечером, когда сеялся унылый не то дождь, не то снег, я, глядя, как придворные, завершив приготовления к Чрезвычайному празднеству Камо[6] , расходятся по домам, вдруг призадумался и понял, что мне-то, кроме как к ней, идти некуда. «Ночевать одному во Дворце неприятно, если же пойти к кому-нибудь из дам, которые ни на миг не забывают о своей утонченности, придется дрожать всю ночь от холода, любуясь снегом», - подумал я, да и любопытно стало: «Как-то она теперь?» И вот, стряхивая с платья снег, я отправился к ней. Признаюсь, чувствовал я себя весьма неловко, но в конце концов решил: «Будь что будет, может, она смягчится, увидев, что я пришел в такую непогоду». И что же? Смотрю: светильник отодвинут к стене и озаряет комнату слабым светом, теплое домашнее платье греется, разложенное на подставке, все занавеси, какие только можно поднять, подняты, словно надеялась она: «Уж этой-то ночью…» «Впрочем, ничего другого я и не ожидал», - самодовольно подумал я, но, увы, самой женщины дома не оказалось. Меня встретили прислужницы, от которых я узнал, что госпожа еще вечером уехала в родительский дом.
С того дня, как мы расстались, она хранила упорное молчание, я не получал от нее ни любовных стихов, ни писем со значением, у меня даже возникла мысль, что, разочаровавшись во мне, она бранила и попрекала меня нарочно, чтобы ускорить наш разрыв. Правда, никаких доказательств у меня не было, но какая-то смутная тревога постоянно терзала душу, и что же я вижу - совсем как прежде лежит приготовленное для меня платье, сшитое еще искуснее, чем бывало, оттенки, покрой - лучшего и желать нечего, сразу видно, что, даже будучи брошенной, женщина не переставала думать обо мне.
«Похоже, что она все-таки не собирается от меня отказываться», - возрадовался я и попытался возобновить наши прежние отношения. Женщина не избегала меня, не скрывалась: «Пусть, мол, помучается», отвечая, не старалась уязвить, но твердо стояла на своем: «Я не потерплю измен и согласна встречаться с вами, только если вы остепенитесь и распроститесь с прежними привычками». Однако же, полагая, что раньше или позже она все равно уступит, и упорствуя в своем намерении преподать ей урок, я не стал давать никаких обещаний: «Хорошо, дескать, исправлюсь» - и нарочно продолжал вести себя по-прежнему. Женщина тосковала, плакала и в конце концов скончалась. Только тогда я понял, сколь опасны подобные шутки.
Теперь-то я знаю, что именно на такую женщину можно положиться совершенно во всем. Она была мне надежной помощницей и советчицей в любых делах: и в пустяковых, и в самых мудреных. Я уже не говорю о том, какой искусной была она мастерицей - с самой девой Тацута[7] могла бы соперничать, да и Небесной Ткачихе[8] вряд ли в чем-нибудь уступила бы.
Вспоминая умершую, Ума-но ками горестно вздыхает, а То-но тюдзё говорит:
- Разумеется, неплохо, когда женщина умеет хорошо шить, но лучше бы вы походили на небесную чету прочностью союза. Впрочем, Должно быть, твоя дева Тацута и в самом деле не имеет себе равных. Цветы, листья деревьев исчезнут, не привлекши ни единого взора, растают мимолетной росой, коли не лягут на них краски соответствующего времени года… Да, боюсь, что тебе уже не найти столь же совершенной особы.
6
Чрезвычайное празднество Камо - один из важнейших синтоистских праздников в древней Японии. Основной праздник храмов Камо (Камодзиндзя-но мацури), иначе - Праздник мальв (Аои-но мацури), проводился в дни Четвертой луны, а так называемое Чрезвычайное празднество храмов Камо (Камо-на риндзи-но мацури), - в дни Одиннадцатой луны (подробнее см. «Приложение», с. 80)
7
Дева Тацута - богиня осени (воплощение славящейся красотой осенней листвы горы Тацута), покровительница ткачества
8
Небесная Ткачиха - персонаж известной легенды о Ткачихе и Волопасе (звездах Вега и Альтаир), которые весь год живут в разлуке, разделенные Небесной рекой (Млечным Путем), но раз в году встречаются на мосту, образованном слетевшимися сороками