Страница 43 из 61
«Епископ Евгений Ростовский арестован, и на всю Ярославскую церковную область остался один епископ Варлаам, находящийся при больном митрополите Агафангеле» (из того же издания 1949 г.).
В последние дни жизни владыки его племянница Аля ведет дневниковые записи:
«2 октября, по старому 19 сентября — праздник Ярославских Чудотворцев. В этот день Владыка служил в Соборе. <…> После обедни пришел (с Толги) о. Григорий. Владыка попросил его здесь остаться на некоторое время. <…> В 6 часов вечера было соборование Владыки. Он одел черный подрясник, с трудом сел на диван и всё время сидел и очень усердно молился Богу. <…> Преосвященный Варлаам тоже соборовался, и Владыка сам его помазывал елеем. Чувствовал слабость, но крепился. Соборование длилось долго, часа полтора».
«6 октября, суббота.
<…> Давал свои предсмертные советы и завещания. В эти дни говорил, чтобы его одели в светлое облачение, в белую митру, панагию и крест с аметистами, светлый серый подрясник, положили на гроб получше мантию. А вообще не знал, кому отдать мантии, так как из них перешивать ничего нельзя. <…> Вообще за эту неделю Владыка распоряжался своими вещами. Говорил, что мне надо будет сшить черное платье, говорил, сколько остается денег, нужно замазать потолки и обить железом фундамент и покрасить — это будет стоить, по его подсчетам, рублей сто, и остальное нам на прожитие приблизительно на год. <…> Говорил, что надо подавать милостыню бедным.
Потом попросил позвать к себе в комнату Преосвященного Варлаама и велел мне подать печати, именной нож перочинный. Я подала, и он стал при Преосв. Варлааме срезать каучук с печатей. Одну печать все-таки по просьбе владыки Варлаама оставил и сказал, что на его пастырскую совесть, чтобы он ею не злоупотреблял. Видно было, что Владыка совершенно приготовился к своей смерти и так бесповоротно всё решал и уничтожал».
«Вторник, 9 октября. Праздник Иоанна Богослова.
Были оба доктора. Иван Осипович говорил, что сегодня праздник, «за Вас молятся» а Владыка отвечал: «Спаси их Господи» «Все надеются на Ваше выздоровление» Владыка только вздохнул и сказал: «Как Бог» Иногда на такой вопрос он отвечал: «Дал бы Бог, а там Воля Божия».
Вспрыскивание камфоры продолжали, морфий был отменен. <…>Владыка сказал обоим докторам: «Какой большой труд Вы взяли на себя, очень благодарю Вас». Это было так трогательно сказано, что нельзя было не плакать»
«Воскресенье, 14 октября. Праздник Покрова Пресвятой Богородицы.
С самого утра Владыка был в полном сознании. <…> Пришел от обедни о. Григорий, поздравил с праздником, дал просвиру. <…> Владыка спросил о. Григория: «Как дела на Толге?» Потом сказал: «У меня на этих днях будет юбилей, нужно приготовиться». о. Григорий спросил: «Какой юбилей, у Пятницы Калачной?» (думаю, что речь идет о 50-летнем юбилее священника Пятницкого храма, что в Калачном). «Да нет! — говорит Владыка. — Будет мой юбилей, будет много священников и посторонних».
Сказал еще раз, чтобы я всё прибрала, чтобы не растащили во время похорон и чтобы всё досталось мне, чтобы заперли письменный стол»
Нельзя не отметить, что владыка Агафангел, готовясь к смерти, отдает не только духовные и хозяйственные распоряжения, но принимает все меры предосторожности: срезает каучук с печатей, чтобы не было злоупотребления его именем, просит запереть письменный стол… Управление епархией Владыка передает архиепискому Варлааму, но уже провидит его крестный путь и благословляет Преосвященного Варлаама на этот путь. Владыка Варлаам и архимандрит Григорий, по церковному уставу, отирают тело почившего священным елеем, облачают в его собственное, приготовленное на погребение, белое облачение и покрывают архиерейскою мантией. Владыка Варлаам служит у гроба первую панихиду и тотчас после нее начинает чтение Святого Евангелия с первой главы Иоанна Богослова, но слезы прерывают его чтение… плачут и все присутствующие.
Каясь перед умершим владыкой, ярославское духовенство устами одного из своих пастырей — протоиерея Николая Дороватовского (позднее он тоже был репрессирован) — признается в том, что «много греховных пятен смущают нашу совесть», но особенно два из них:
— Это было во время объявления так называемых свобод. Когда авторитеты стали пререкаемы, стало пререкаемо между нами и имя почившего архипастыря. В его лице мы хотели поколебать тот столп, на котором покоилась ярославская церковь. Но волны «свобод» всколыхнули только нашу собственную грязь. Брызги ее нас же и запачкали, а он — пререкаемый — остался чистым. <…> Второе пятно, и это уже большее, потому что касалось не личности, а дела, нам порученного. Когда взяли от нас нашего истинного пастыреначальника Святейшего Патриарха Тихона, и к нам пришли «новые вожди», и мы, к великому стыду, за ними на некоторое время пошли и их послушали. Что должен был пережить в то время покойный наш Архипастырь, когда мы оказались в его отсутствие «рабами лукавыми»…
При отпевании митрополита Агафангела Преосвященный Варлаам сумел сказать главное, что тревожило сердца многих: «Сотни тысяч людей стали испытывать нынче религиозное смущение и соблазн, которые из всех душевных мук принадлежат к наиболее тяжким и опасным, так как человек теряет почву под ногами…» Ушедшего митрополита владыка Варлаам называет «великим святителем» и восхищается его мужеством. «Не раз колесо церковной жизни вовлекало его в самый водоворот церковной смуты и будь кто-либо другой на его месте, менее стойкий и смиренный, Ярославль, несомненно, сделался бы центром всяких церковных волнений и расколов. Между тем при всем иной раз несогласии нашего Святителя с тем или другим шагом Правящей церковной власти, мир церковный отнюдь не нарушался: он сам не искал себе ни власти, ни прав <…> Даже и тогда, когда он находил погрешности в церковной жизни и свидетельствовал о них, как исповедник, он не прерывал церковного и молитвенного общения с Заместителем, не творил и не одобрял расколов, никогда никого не отторгал от единства Православной Церкви.
<…> «Блюди истину Божию и правила церковные (каноны), будь исповедник и терпи скорби, но не изменяй и не поступай против совести; с другой стороны, блюди единство церковное, будь миротворец, спасатель душ и вразумитель заблудших», — таковы заветы Почившего». Владыка Варлаам понимает, что в лице митрополита Агафангела почил Великий Старец, который «умирал трижды, и вот тут, в эти крайние моменты жизни, сказалось все величие его духовного облика и настроения <… > будто приближался великий праздник, вроде Пасхи, — рассказывает владыка Варлаам. — Во все три раза, умирая, он обычно просил меня: «Передайте всем — и духовенству, и мирянам — мое благословление; у всех прошу прощения, если кого обидел или огорчил, и сам всех прощаю, ни на кого ничего не имею, прошу у всех святых молитв».
«Молитесь и вы за нас Богу», — просили мы его. «Да, если получу дерзновение у Господа, буду и я молиться», — смиренно отвечал Старец».
Такова духовная предыстория «дела архиепископа Варлаама Ряшенцева». Власти недолго терпели владыку Варлаама, управляющего Ярославской епархией — 3 января 1930 года по постановлению коллегии ОГПУ он был заключен в лагерь сроком на три года. По отбытии заключения вернулся в Ярославль, был арестован повторно, отправлен на Север в лагеря. Умер владыка Варлаам в тюремной больнице г. Вологды 20 февраля 1942 года.
Предо мной — «Справка по архивно-следственному делу № 18685» с грифом «Совершенно секретно»:
«В мае-июне 1941 года Управлением НКГБ Ярославской области ликвидирована церковно-монархическая организация «Истинно-Православная церковь» в количестве 13 человек, существовавшая под руководством архиепископа Варлаама Ряшенцева.
Активный участник этой организации Неклюдов Анатолий Николаевич, осужденный по этому делу к ВМН8, в 1937 году по указанию Ряшенцева перейдя на нелегальное положение, на территории Ярославской области установил связь с антисоветским церковным элементом, из числа которого создал и возглавил антисоветские группы в городе Ярославле и Тутаеве.