Граница надежд

— Папа, папа... — прижалась к нему Сильва. Она была счастлива оттого, что он ее ругает, но не выпускает из своих объятий.

— Пойдешь в госпиталь и подашь заявление об уходе! Не жди, пока кто-то другой накажет тебя за своеволие. Сама решай свою судьбу, чтобы иметь возможность уважать себя и завтра. Теперь я уже спокоен, даже если ты и уедешь. Ты имеешь право располагать собой, — он говорил тихо, но так убедительно, что Сильва почувствовала его силу, ту самую силу, которую все почитали в нем и которой все боялись.

— А как же Огнян? — успела она спросить.

— Он справится сам.

— А ты?

— Со мной все ясно. Иди! — Он отпустил дочь, и она не стала задерживаться. Надела пальто и, стоя в дверях, снова посмотрела на него. Отец стоял в холле, глядя ей вслед...

Уже третьи сутки в штабе шла работа по подготовке к предстоящему учению. В последнюю ночь перед учением, когда все уже было готово, полковник Дамянов решил пойти к себе домой и отдохнуть.

Плохая погода его не смутила. Он подумал только о солдатах, на плечи которых ляжет основная тяжесть.

«Максимальное приближение к боевой обстановке, — улыбнулся он. — Да разве Огнян больше всех не боролся за такую постановку вопроса? Но несет ли она в себе неизбежный риск подлинных боевых действий? Можно ли добиться победы без риска?.. Нет!» Несмотря на прохладную погоду, Павел ощутил, как по спине стекают струйки пота. Он открыл входную дверь и пошел прямо на кухню. Повернул кран и плеснул в лицо ледяной водой. В спальне горела ночная лампа Венеты.

— Уже час ночи, — сказал Павел, но книга в руках Венеты не шелохнулась. Он начал раздеваться и тут услышал ее голос:

— Твоя пижама в другой комнате.

Павел разделся, погасил лампу и нырнул в постель к жене.

— Блаженная теплота, — вздохнул он и обнял ее. Венета зябко поежилась, прижала руки к груди. — Согрей меня! Я похож на глыбу льда, — прошептал Павел. — Это от погоды! — через силу ответила Венета.

— Обними меня!

— Уже поздно.

— До утра еще столько времени. Нам уже хватает немного сна, — провел он рукой по ее открытой шее, по плечам.

— Не будь ребенком, — повернулась к нему спиной Венета. Она вспомнила, с каким трепетом ждала Кирилла и мечтала о том, как проведет с ним ночь. Она отдала бы годы своей жизни, лишь бы это состоялось. Хотелось быть независимой, свободной. Она боялась показаться ему старше, чем на самом деле, боялась, как бы он не остался с ней из чувства снисхождения, лишь бы не разрушить их дружбу. Она прождала его всю ночь, но Кирилл не пришел. И днем его нигде не было. Сегодня вечером она решила пойти к нему домой, однако в последний момент испугалась и вернулась домой. Попыталась уснуть, но не спалось. Она была счастлива, что Павла в эту ночь нет. Не хотела, чтобы он видел ее в таком состоянии. Но Павел пришел.

— За что ты на меня сердишься? — попытался ее повернуть лицом к себе муж. — За то, что я не приходил трое суток? Потерпи еще немного. Мы еще надоедим друг другу, — поцеловал он ее, и она не стала сопротивляться, как это делала в последнее время.

— Что с тобой происходит? — спросила после долгого молчания Венета.

— Ничего особенного, — гладил пальцами ее волосы Павел. — Разве только то, что я люблю тебя немного больше, чем двадцать пять лет назад.

— Ты пьян.

— От работы.

— И ты решил разыграть небольшую комедию?

Он не ответил ей, только нежно прижал к себе, и она почувствовала, что он весь горит, что у нее нет сил оттолкнуть его...

Они не знали, сколько времени прошло. Павел подложил руку ей под голову и дышал равномерно, спокойно, как бывало во время летних отпусков, которые они проводили вместе. Тогда они любили друг друга до самозабвения и не замечали, когда наступал вечер. И сейчас Венета почувствовала в нем такой же порыв, но это ее не взволновало. Она допустила его к себе лишь по обязанности и немного из жалости.

«Я опустошена, — лихорадочно думала она. — А он ищет райские цветы в моем саду. Неужели он не видит, что от них остались лишь высохшие корни? Что я могу ему дать? Я никогда не любила его по-настоящему. Когда-то он освободил меня от деспотизма моего отца, и это дало мне счастье, но теперь... Он посягает на мою свободу. Хочет удержать меня возле себя, как нечто такое, что ему необходимо. Он любит, а я не люблю его...»

— И ты начинаешь седеть, — нежно ласкал ее волосы Павел. — И когда совсем поседеешь, все равно будешь прекрасна, все равно будешь моей.

— Давай спать, а? — едва сдерживаясь, чтобы не заплакать, сказала Венета.

— Столько ночей мы вдалеке друг от друга. Поговори со мной! Хочу слышать твой голос, хочу чувствовать, что ты рядом.

— Любил ли ты когда-нибудь другую? — спросила она, и сама испугалась своего вопроса.

— Когда мне исполнилось шестнадцать лет. Она была вдвое старше меня. Я любил ее за прекрасные волосы, за глаза. Я ее любил, а она и по сей день не знает о моих чувствах, — тихо засмеялся Павел.

— А я никого не любила, — прошептала Венета.

— Что ты сказала? — приподнялся на локте Навел.

— То, что ты слышал.

— Ты это серьезно?

— Говорю чистую правду. — Голос ее стал сухим, приглушенным. — Я думала, что мы проживем до конца такими же отчужденными, как до этого вечера, но ты разбил мои иллюзии. Я поняла, что ты действительно меня любишь, а мне нечем тебе ответить.

— Венета, ты меня с ума сведешь своими глупостями! Хватит уже! — полушутя, полусерьезно сказал он.

— И я так решила. Хватит. Ты еще молод, но уже достаточно зрел, чтобы все понять. Не могу тебе больше лгать. Лучше остаться одной, чем...

— Подожди, подожди, уж не поглупела ли ты с возрастом? — начал догадываться о чем-то Павел. — В последнее время я получал какие-то анонимки. До чего все глупо! Венета, приди в себя! — он встал на колени в постели. — Да ведь ты для меня все, понимаешь ли ты это? Все!

— Знаю!

— Сколько мы пережили вместе, а сейчас? — быстро, боясь даже поверить ее словам, говорил Павел.

— Нам лучше не говорить об этом. — Венета встала и надела халат. — Если бы это был кто-нибудь другой, я бы не решилась на этот шаг, но ты отнял у меня и последний шанс надеяться на то, что я смогу жить с тобой, не любя тебя. Нет, другой мужчина и не прикасался ко мне, — она потянулась за сигаретой и закурила. — Больше я ничего не могу тебе сказать.

Павел стоял полуголый рядом с кроватью. Поискал свои вещи, но в темноте не смог найти. Он не стал зажигать лампу: не хотел видеть ее лицо в этот момент. Он, как слепой, передвигался от стула к стулу и наконец нашел свою одежду. Нащупал ремень, подтяжки, потом холодные пуговицы кителя. Обессиленный напряжением, он одевался машинально, как бы по привычке. Когда увидел в своей руке фуражку, он осознал: все, что он услышал, правда. Всего в нескольких шагах от него в темноте сидела Венета, его жена. Ему больше нечего было сказать, не о чем было спрашивать. Он открыл гардероб, стал искать пистолет, но не нашел его.

— Где мой вальтер? — спросил он ошеломленно. Не получив ответа, он еще раз провел рукой по пустой полке и добавил: — Может быть, в штабе. Я, вероятно, забыл...

Павел вышел. Куда же ему идти? Он спустился на третий этаж, и в глаза ему бросилась белая эмалированная табличка с фамилией Огняна. Нажал кнопку звонка. Дверь открылась, и он увидел лицо женщины.

«Развратник, — мысленно выругал он Огняна. — А перед нами выдает себя за святого».

— Подполковник Сариев дома? — спросил он.

— Его нет, дядя Павел, — ответила женщина, и он узнал Сильву. — Двери были открыты, и я вошла. И мне он нужен.

Павел переступил порог, не дожидаясь приглашения. — Ничего не понимаю!

— Вчера папа и дядя Драган, как всегда, ссорились. Их вражда погубит Огняна, а он и не подозревает этого.

— Ничего не понимаю! — повторил Павел и опустился на стул. — В этом доме есть что-нибудь выпить?