Коммунист

Один взял в руки мандат, сделал вид, что читает, а сам видно что неграмотный.

— Что за люди?

Забеля набрал было воздуха в легкие, хотел пригрозить Красной армией, но Борисов его перебил:

— Мастеровые. Чиним железную дорогу.

— Струмент где? — строго спросил бородатый.

— На станции остался.

Главный Бородатый посмотрел на руки Борисова. Не похожи на руки рабочего человека. — - Да не шпион ли ты, парень?

А Борисов увидел, что главный бородатый ходит вокруг костра, прихрамывая, говорит ему:

— Давай ногу твою сюда поправлю, увидишь, какой я мастер.

— Вот ты глазастый, — удивился Бородатый. Однако сел на пенек, ногу отстегнул и подал Борисову. Борисов попросил нож и сел возиться с протезом.

Ногу бородатый потерял на Германской войне. А протез снял с «одного буржуя». Плохой протез, неудобный, натирает культю.

— Хороший протез, — не побоялся спорить Борисов, — просто настроить надо. Ну-ка примерь теперь.

Бородатый примерил.

— Вот это да! Лучше чем родная сидит.

Протянул руку за ножом, а Борисов нож метнул из-за спины — и прямо в дерево.

— Да ты и впрямь мастер — с уважением сказал бородатый, вынимая нож из древесного ствола, — но отпустить вас не могу. Приказ.

— Чей приказ?

— Увидите.

10

Забелю и Борисова привели в деревню. Втолкнули в избу. В избе накурено, хоть топор вешай. И в дыму виден стол, накрытый кумачовой материей. А за столом — человек в кожаной тужурке, весь в делах и заботах. На Борисова и Забелю даже не глянул. Говорил хрипло, прикуривал одну папиросу от другой.

— Что там, шестопаловцев поймали? В расход.

— Извини, мастер, — смутился бородатый, пряча глаза — приказ есть приказ.

— Какие шестопаловцы? — возмутился Борисов, — я уполномоченный от ЦК, у меня мандат.

— Где мандат? — протянул руку человек в тужурке. Бородатый подал тужурке бумагу. Человек в тужурке прочитал мандат, встал из-за стола, грохнув стулом, подошел, пожал руку сначала Борисову, потом Забеле.

— Извините, товарищи.

Оказалось, женщина. Лицо обветренное, голос хриплый. Короткая стрижка. Представилась:

— Командир карательного отряда Оксана Головня.

И куда-то за спину:

— Евстигнеев, накормить и разместить. Разговаривать будем завтра.

Накормили вареной картошкой. Разместили в крайней избе.

Назавтра поговорить не удалось. Ночью проснулись от выстрелов.

11

Запертая в подвале Диана скучала. Пробовала было читать «Ниву» — глупо и несовременно. Ела абрикосы из банки, косточки бросала в железную крышку. Слышала, как тетя Лена звала Сеню. Не стала подавать голос, затаилась. Потом передумала, стала кричать:

— Откройте, выпустите меня!

Да поздно — тетя уже ушла. А через некоторое время у двери послышались приглушенные голоса и заскрипел дверной механизм. Кто-то открывал замок. Но открывал очень уж долго, как будто никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Ага, понятно, слесарь подбирает нужный крючок. Подобрал, потянул, дверь подалась и открылась. Диана приготовилась объясняться, как она сюда попала. Конечно, ее история может показаться фантастичной, но…

Нет, это был не слесарь. В подвал заглянул бритоголовый громила с набором отмычек в руках. Аггей Медведев, взломщик, прошу любить и жаловать… Из-за спины Медведева выглянули еще двое, взятые для переноски тяжелых вещей. Увидели Диану и лица их сначала вытянулись, потом расцвели — вот так приятный сюрприз!

12

— Сюда, товарищ Борисов.

Из избы, в которой ночевали, Борисов и Забеля вылезли через окно. Прошли через задний двор. Забеля хотел было двинуть напрямки через поле, Борисов схватил Забелю за руку, дернул назад и как раз вовремя — из-за хлева вышли двое с винтовками.

В деревне раздался крик, тонкий, как ниточка. И тут же оборвался, как ниточка. Застрекотали врассыпную выстрелы.

— Шестопаловцы.

Борисов поднял голову.

— Лезь наверх.

Забрались по столбам на навес, затаились. Внизу ходили двое, бормотали. Подняли головы, наугад ткнули пару раз штыком. Штык вылез из крыши в аккурат между Борисовым и Забелей. Еще побормотали и ушли. Забеля и Борисов лежали, старались дышать через раз. Смотрели вниз на то, какие дела происходили в деревне.

Дела происходили нехорошие.

Провели мимо них командира карательного отряда Оксану Головню в тужурке. Поставили к стенке хлева. Командовал расстрелом главный бородатый.

— Извини, комиссар. Власть поменялась, такое дело.

Построились в ряд. Команда. Залп.

А через минуту самого бородатого поставили на место комиссара.

Не жалует предателей новая власть.

Товсь.

Залп.

Потащили тела в овраг, у бородатого оторвалась нога. Сначала испугались, потом давай смеяться.

Вытащили из избы, начали было резать на портянки кумач с комиссарского стола, но атаман остановил, велел свернуть и сложить в обоз.

— Пригодятся для другого дела.

С навеса слышно и видно все было как на ладони.

Борисов и Забеля пролежали на крыше весь день. Наблюдали нехитрый быт шестопаловской армии. Затопили баню для атамана, загнали в баню двух голых девок с вениками. Пока атаман парился, вынесли во двор столы.

Атаман вышел из бани лоснящийся, в белой рубахе, сел во главе стола. Плачущих девок заперли в бане — на потом.

Атаман поднял чарку, сказал речь:

— Пьем за свободу для всего христианского народа. Пьем за жизнь без буржуев, царя и коммунистов! Пьем за анархический интернационал!

Пили. Пели. Плакали. И снова пили. И снова пели. И снова плакали.

13

Тем временем, в тети ленином подвале Аггей Медведев и его напарники никак не могли решить, что делать с Дианой.

— По-хорошему, конечно, свидетельница, надо порешить. Но как-то рука не поднимается на такую-то красоту.

— Да-а. Незадача.

Диана смотрела испуганно, не в силах сказать ни слова. Никогда в жизни она не испытывала такого страха, как сейчас — перед этими немытыми и нечесанными людьми.

14

Пока они думают, давайте посмотрим, как дела у Борисова. Той порой стемнело, на столе зажгли свечи. У бани выстроилась очередь. Заиграла гармонь.

— Пора, — сказал Борисов.

Они потихоньку спустились с крыши и смешались с толпой. Взяли для маскировки по чарке со стола, да прихватили по куриной ноге, это уже не для маскировки — весь день голодом на крыше просидели.

Но сразу уйти не получилось. Какой-то боец зацепил Забелю пальцем за петлицу и начал ему что-то долго и путано рассказывать про родную станицу. И не стряхнешь, не хватало только скандала. Забеля растерянно оглянулся на Борисова — мол, уходите без меня, товарищ уполномоченный. Борисов покачал головой и сел за стол.

— А главное, небо, небо по ночам такое… оно висит над хатами и как будто дрожит, как будто песню поет…

Борисов и Забеля так и не смогли уйти из деревни в эту ночь.

Хотя и глаз не сомкнули. Изучали пестрое Шестопаловское войско.

У вдруг Борисов увидел рядом с атаманов человека, которого уж никак не ожидал здесь увидеть. Даже потер глаза — не обманывают ли?

Журналист Фокин сидел в тельняшке рядом с атаманом и внимательно слушал Шестопалова, стараясь не пропустить ни одного слова. Своих попутчиков Фокин то ли не узнал, то ли сделал вид, что не узнал.

15

Тем временем в Москве тетя Лена привела в подвал слесаря — вскрывать замок. Слесарь дернул дверь, и она отворилась.

— Тут уже без меня сработали, — разочарованно проворчал слесарь, чувствуя, что обещанный двойной гонорар за срочность получен не будет. Тетя Лена вошла в подвал. Всю провизию вынесли. Остались в подвале только диван и подшивки журнала «Нива». Даже лампочку выкрутили. И конечно, Дианы и след простыл.