Листопад

Поезд с грохотом влетел на виадук, и мощный взрыв сотряс горное ущелье. Металлические фермы моста лопнули и рухнули вниз. Следом за ними один за другим падали в пропасть локомотив, вагоны и платформы. Вагоны загорелись, и черный дым пополз по ущелью.

Партизаны возвращались назад с сознанием выполненного долга, им не стыдно будет посмотреть в глаза товарищам. Они шли, соблюдая все меры предосторожности, так как всюду был враг. И все же не убереглись. В Дучинском Гае наскочили на патруль недичевцев и в стычке потеряли Марича. Юноша был убит пулей в сердце и даже не вскрикнул, падая из седла. Смерть Марича потрясла всех, особенно Зечевича. Несколько километров он вез тело юноши в своем седле, пока не выбрал место, где бы его захоронить. Могилу копали штыками и руками. Зечевич завернул тело юноши в шинель, а когда все было кончено, он еще долго стоял над холмиком земли, вытирая рукавом слезы. Всю дорогу он не проронил ни слова, а по возвращении в роту сразу же уединился на вершине холма, и долго сидел там, бессмысленно глядя на ленту дороги. Горечь от утраты боевых товарищей усиливалась от предчувствия какой-то беды. В груди у него было пусто и одиноко.

Вечерело. Время от времени со стороны гор налетал свежий ветерок. Влада почувствовал, что начинает зябнуть, и встал, чтобы направиться в роту. Вдруг на дороге он заметил женщину, которая двигалась в его направлении. Он сразу узнал ее — это была Елена. В черных резиновых сапожках, в шерстяной вязаной юбке и желтом кожухе, расшитом орнаментом, в своей обычной шерстяной шали, она шла спокойно и неторопливо.

Влада не мог понять, почему Елена оказалась в этих местах. Что она здесь делает? Он долго не решался окликнуть ее. Мысли о жене терзали его душу. Сколько ни убеждал он себя забыть о ней, ничего не получалось. Наоборот, его любовь к ней, казалось, становилась все сильнее. Легче, видно, человеку обуздать горную реку, перегородив ее плотиной, чем свои чувства. Любовь и ревность перемешались в его сердце, и он не мог сказать, что одержит верх.

Елена в одной руке несла корзинку, а другой придерживала подол юбки, чтобы не запачкать ее в дорожной грязи. Зечевич наконец совладал с собой и окликнул жену.

Она прошла несколько шагов и лишь после этого повернулась в его сторону.

— Это ты, Влада? — с полным безразличием спросила она. — Вот не ожидала тебя встретить.

Влада, внешне суровый и насупленный, внутри весь разрывался от противоречивых желаний. Ему хотелось одновременно и броситься к ней с распростертыми объятиями, и убить ее. Но он переборол себя и внешне сохранял спокойствие и достоинство. В его взгляде Елена прочитала глубокое презрение. Она хотела смягчить мужа, подошла к нему ближе и протянула руку, намереваясь дотронуться до его груди.

— Сколько дней ищу тебя, — фальшивым, неискренним голосом произнесла она, — во всех селах побывала, все леса обошла.

В груди у Влады словно что-то оборвалось. Он вздрогнул и отпрянул от ее протянутой руки.

— Не подходи, потаскуха! Врешь все! Не меня искала. Мне все известно.

Она остановилась, рука ее повисла в воздухе. В глазах мелькнул страх, но в уголках губ еще блуждала холодная усмешка.

— Наслушался сплетен? — начала она спокойным, ровным голосом. — Ты же знаешь, сколько у меня недоброжелателей. Мне завидуют, что я молода, богата и красива, что у меня такой муж, как ты. Перестань сердиться, Влада. Ты должен верить только мне. Все остальные хотят нам лишь зла.

— Отныне я никому больше не верю, и тебе в первую очередь, — мрачно проговорил Влада. — Ты обманула меня, с четниками ушла.

Она усмехнулась, еще не решив, надо ли оправдываться. Неожиданная встреча с мужем выбила почву из-под ее ног, но она решила не сдаваться.

— Ты ведешь себя как ребенок, — сказала она после минутного замешательства. — Я люблю только тебя, и ты напрасно шумишь и сердишься. Тебя просто обманули. Конечно, это все шуточки твоего Лабуда, который обманывает тебя на дню по пять раз. Он тебе мозги засоряет своими идеями, а ты слушаешь его развесив уши. Дом бросил, жену оставил, и все для того, чтобы стать его коноводом. Опомнись, пока не поздно, подумай, с кем ты связался. Лабуд тебя до добра не доведет.

— Он мой друг, и я запрещаю так о нем говорить.

— С каких это пор твой поденщик стал твоим другом? Он годится, чтобы чистить твою конюшню и пахать твою землю, а для друга поищи человека, достойного тебя. Разве не видишь, что еще несколько дней — и с вами будет покончено. Всех коммунистов переловят, и его тоже. Послушайся меня, уходи от них, уходи, слышишь! Иначе будет поздно. А сейчас ты можешь на этом своем «друге» даже неплохо заработать. Четники объявили, что за Лабуда, живого или мертвого, они дадут двадцать пять тысяч динаров.

— А сколько ты получишь за мою голову? — негодующе спросил Влада. Его глаза гневно блеснули.

— Влада…

— Замолчи! Сколько же Чамчич пообещал тебе за мою жизнь, за мою голову?

— Я спасти хочу тебя. — Она схватила мужа за руку и повисла на ней всей своей тяжестью. — Я сказала правду. Вы окружены. Вам отсюда не выйти. Всюду немцы, четники, недичевцы. Когда к вам сюда шла, видела под Кошутицем отряд четников. Они устроили там засаду, вас ждут… Стоян тебе привет передавал и сказал, что, если ты перейдешь на его сторону, он тебя простит.

Владе хотелось завыть, броситься на жену и задушить ее, но он не мог пошевелиться. И руки и ноги словно налились свинцом, голова помутилась от гнева.

— Ты дешево меня продаешь, жена, — прохрипел он, чувствуя, что освобождается от ее тяжких оков. — Как-никак могла бы запросить у четников и подороже.

Елена увидела, что глаза Влады наливаются кровью, и испуганно отпрянула. Холодок страха пополз по ее телу, перехватило дыхание. Она еще пыталась сказать ему что-то в свое оправдание, но Влада больше не слушал ее. Его любовь к ней умирала у нее на глазах.

Влада чувствовал, как сердце его заполняется пустотой, тяжелым отчаянием и одиночеством. Ему казалось, что в груди у него все сгорело и превратилось в пепел, который постепенно терял тепло и превращался в лед. Рана на сердце перестала кровоточить, боль в груди исчезала, стало легче дышать. Но место любви заняла дикая ревность. Влада знал, что́ надо было ему делать, но не мог решиться. Не было сил ни смотреть на нее, ни прогнать от себя. Он был бы рад, если бы она исчезла, испарилась, как пропадает тень с заходом солнца за облако, но она продолжала маячить перед его глазами, живая, зовущая, готовая принять его. Было невероятно трудно сделать этот последний шаг.

— Уходи, между нами все кончено, — наконец произнес он слова, которых всегда страшился. — Я не могу любить женщину, которая продает мою жизнь, как старое тряпье.

— Ты меня прогоняешь? — Она хотела изобразить усмешку.

— Я тебя ненавижу. Отныне и навеки.

— Хорошо, я ухожу. Скажу Чамчичу, что ты отклонил его предложение… Тебе недолго осталось жить.

Влада сжал винтовку, чувствуя дрожь в пальцах.

— Уходи! — мертвыми губами прохрипел он.

Елена прошла несколько шагов, затем вдруг остановилась и крикнула:

— Завтра со всеми вами будет покончено!

— Ты что, к Чамчичу идешь? Расскажешь ему, где мы находимся?

— Скажу ему, что ты меня прогнал. — Она повернулась к нему спиной и быстро пошла вниз по дороге.

С каждой минутой Елена удалялась. Влада понял, что теряет ее навсегда. Сейчас она придет к четникам и расскажет им об отряде. Перед мысленным взором Влады возникла картина: Елена в объятиях Чамчича, — и его руки непроизвольно вскинули винтовку. В прорезь прицела он в последний раз увидел ее красивые ноги, гибкий стан. По спине Елены двумя черными змеями спускались длинные косы. Мушка прицела уперлась в промежуток между косами и замерла. Времени на размышление не оставалось. Через секунду она скроется за уклоном дороги. Вот уже исчезли ноги, и теперь лишь верхняя часть туловища осталась на виду. Палец нажал на спусковой крючок. Резкий звук выстрела разорвал холодный вечерний воздух. Когда дымок от выстрела развеялся, Елены уже не было видно.