Страница 4 из 90
— Ха! — уклонилась Мира от рассекающего топора. Она ярко улыбалась, даже не смотрела в сторону противника. Её видение сильно расширилось, практически убрав слепоту в привычном понимании. Да, она все еще не видела, но теперь… хе-хе, теперь она чувствовала не только Бездну или Свет. Она ощущала биение сердца, пульсирующую кровь, бегущую по венам.
Хищница, садистка. Лучшей девушки сложно пожелать. Бой, развернувшийся в мастерской, быстро перерос в веселый танец. Тут было главное скопление бандитов, их ночлежка, если точнее. Мира играючи продолжала двигаться, предугадывала удары, подначивала оппонентов.
— Как же нелепо! — дунула она на прядь своих волос.
— Тварь! — замах двуручной дубины пресекла вызванная перчатка. Пять лезвий прошли сквозь древко, как нож сквозь масло.
В эту же секунду подоспел я. Выпад! Боль. Здоровяк скорчился в конвульсиях. Слаженной командой мы с любимой выводили из строя одного беженца за другим. И вот последняя двойка бросилась наутек. Пускай, снаружи их встретит Кат.
— Зараза, — оглядел я лежащие тела вокруг. — Это было действительно легко, как же нам теперь донести послание? — затем присмотрелся к покрасневшим щекам Миры. Ее переполняло возбуждение, ей было мало, демон внутри разгорался.
— Я помню, никаких… — пожамкала она губами, дыхание ее участилось.
— Ну, — вонзаю рапиру в ближайшего бандита. Читаю его память, м-м-м, нахожу убийство, изнасилование, огромную охапку грехов. Время расплаты! Заставляю его встать на колени. — Послания могут быть разными, — удерживаю его разум в полудреме. Принцесса поняла, что убивать нельзя, но очень обрадовалась подарку.
Она встала напротив побежденного, погладила его лицо, но слепой взгляд был направлен на меня. Большой палец демоницы соскользнул к глазу бандита, и в момент, когда она начала давить, я пробудил его сознание.
— А-А-А-А-А! — душераздирающий крик заполнил мастерскую.
Крик боли, мучений. Крик, когда тебе выдавливают глаз. Мира забурила палец глубже, кровь текла ручьем, мужчину трясло, он орал. А мы улыбались. И на самом пике, когда чувства затуманивали разум, я резко отключил сознание мученика. Его тело завалилось набок. Рапира спряталась в ножны. Демоны слились в поцелуе.
Катарина, перехватив сбежавших, вернула клинок в норму. До того в руках одноглазой было синее копье, но древко, рассыпавшись пыльцой, снова стало просто мечом. Убедившись, что отступающие уже не встанут, Кат ждала остальных.
— Ты в порядке? — вышел из лавки Апро, держа на плечах двоих. Кинул их на землю.
— Беженцы не угроза нам, — кивнула Синяя. — Но спасибо за заботу. — В отличие от остальных, Кат и Апро не любили выставлять чувства на показ. Но да. Теперь они тоже пара.
— М-м… — тащила Бутан вырубленного полувеликана.
— Давай помогу, — подхватил бугай сородича за шкирку.
— Угу, — вытерла пот со лба бледнолицая.
— О, вы тоже все? — замахала рукой Фиона. Они с Солем никого не тащили, связали побежденных на месте.
— Их было много, — вновь запалил самокрутку каменный. Вдох, выдох. — Что стало с этими улицами… — покачал он головой.
— П-последствия битвы, — отмахнулась от дыма Бутан. — Мне даже жаль этих бедолаг.
— Ага, — скучающе произнес Соль. Льдинка закашлялась.
— Ты бы поменьше курил, — сделала строгое лицо Кат.
— И вправду, — выхватила «сигарету» Фини из зубов любимого — и сама сделала затяжку. — Это вредно для здоровья, — подавила она улыбку. — Как старшая тебе говорю.
— Скажешь мне это в спальне, — улыбнулся Соль.
— Хе-хе, — переглянулись они.
— Кхм, — нарушила момент Бутан. — А где Корнар и Мира?
— Да… — сплюнул каменноногий. — Чего они так долго?
Спина Миры билась о стеллаж заготовок, опрокидывая половину вниз. Вздохи возбуждения разносились эхом. Придерживая её на руках, я целовал тонкую шею, делая поступательные движения. Прямо здесь, в форме, среди бессознательных тел, мы решили утолить похотливые желания.
— Ах! — скрестила она ноги, прижимая меня ближе.
Мерзко? Неправильно? Да и еще раз да.
— У нас мало времени, — остановился я на мгновение, сжимая женские ягодицы.
— Это я говорю себе за каждый прожитый день рядом с тобой, — облизнулась Мира.
Черт… Как же приятно иногда делать глупости. Пылкий поцелуй, новые движения. Более грубые, прерывистые. И, чтобы заглушить громкий стон удовольствия, мы целовались до последнего.