Страница 6 из 13
Льётся, струится вода-воденица!
Нужно земле и живому напиться!
Неиссекаемым будет исток,
Если ты ценишь каждый глоток!
Выйдет сегодня к нам Мать всей воды,
Ей принесём мы любовь и дары.
Голос её водопадом, дождём
В капельке каждой мы слышим и ждём!
Брызгай, плескайся, и сам омывайся,
И от скверны скорей очищайся.
В тело с водою придёт обновленье,
В ней покаянье и в ней же прощенье.
А ещё они обливали всех водой, уже утратившей к началу шествия волшебные свойства. Дети визжали от радости, когда на них попадали прохладные брызги, но и в глазах взрослых можно было заметить не меньше радости.
И тут Хельга заметила кружаль, он стоял в раскрытой ледяной раковине, которую везла самая нарядная платформа. Лёд сверкал на солнце множеством граней, как драгоценный камень, и не таял, несмотря на жару. Хельга удивилась, но почти сразу нашла объяснение – за платформой, во главе жрецов храма Тутрапан, шёл доринфийский придворный маг Фелискатус. Он высокомерно задрал голову и изредка улыбался, обнажая острые клыки. Длинный чёрный хвост тащился за ним, собирая пыль с мостовой. Видно, он сотворил ракушку с помощью магии и должен был поддерживать температуру, чтобы та не растаяла. Хельга протолкалась ближе к повозкам. Люди начали возмущаться, и пантероид, услышав это, повернулся в их сторону. Его брови на мгновение взметнулись вверх от удивления – разумеется, он узнал Хельгу, – но маг быстро взял себя в руки, и лишь нервно дёргающийся хвост показывал его волнение. Хельга послала ему насмешливый воздушный поцелуй, он презрительно фыркнул, точно кошка, и отвернулся.
«Смотрю, ты не забыл меня, хвостатый! – подумала она со злорадством. – А теперь догадайся, зачем я здесь…»
Пантероид не мог замедлить шаг и остановиться, но Хельга видела, как он нервничает. Пройдя метров двести, он обернулся и снова бросил на неё тревожный взгляд, но сделать ничего не смог. В такой толпе, посреди шумного праздника, только придурок стал бы использовать боевую магию. Впрочем, Хельга не была уверена, что у него не спрятаны в рукаве какие-то козыри, и решила быть настороже.
А тем временем шествие привело людей на площадь, предназначенную для встречи богини Тутрапан. Полукруглое пространство, выложенное мрамором, находилось на краю обрыва, возвышающегося над океаном. Здесь ветер усиливался, он колыхал тяжёлые ветви кипарисов, играл с украшениями праздничных платформ и трепал волосы доринфийцев. Хельга ощутила запах соли и нагретых на солнце камней. Чайки как будто стремились перекричать поющих горожан, кружа над ними в синем высоком небе.
Площадь идеально круглой формы окружал амфитеатр с витыми колоннами, украшенными синими цветами. Три ступени амфитеатра уходили вниз, благодаря чему площадь можно было наполнить водой, точно чашу фонтана. На границе обрыва стояла изящная арка, сквозь которую должна войти богиня. Доринфийцы замерли в ожидании, их взгляды устремились на длинную платформу, где под прозрачным балдахином, на троне из золотого коралла восседал принц Доринфии. По его жесту слуги приподняли балдахин, и Мшантис Крустозус вышел на край платформы. Его наряд из серебристой парчи засверкал, как солнечные блики на воде. Нижнюю часть его лица по-прежнему скрывал голубой шарф, оставляя лишь щель для вишнёвых глаз, свысока глядящих на людей.
Принц подал знак устроителям праздника. Купальни мигом были опрокинуты на площади, и вода затопила её до краёв верхней ступени. Воздух, раскалённый полуденным зноем, наполнился приятной влагой. Принц бросил на подданных беглый взгляд, спустился с платформы, и все увидели его босые ноги. Люди торопливо начали стаскивать обувь, женщины приподнимали подолы длинных юбок, и лишь немногие забрались на возвышения, чтобы не замочить нарядных башмаков. Мшантис босиком по воде прошёлся до кресла под шатром напротив арки. Свита последовала его примеру. Вслед за приближёнными принца по воде зашагали остальные доринфийцы и чужаки, пришедшие сюда ради любопытства. Тот, кому не нашлось места на ступенях амфитеатра, остались стоять. Дети с визгом бросились к воде, стали брызгаться, наслаждаясь возможностью освежиться.
Под звуки длинных изогнутых труб на площадь вышли жрецы и остановились перед аркой. Главный из них нараспев начал произносить слова молитвы, и доринфийцы хором вторили ему. Многократно усиленные толпой слова становились мощным заклинанием, и чем неистовей толпа кричала, тем сильнее поднимался ветер и тащил с моря шторм. Вдалеке, над горизонтом, клубились чёрные облака, и косой дождь хлестал по вспенившейся воде, поднимая волны.
Жаркий влажный ветер бил в лицо, срывал шляпы, задирал юбки, клонил к земле макушки деревьев. Волны внизу так разбушевались, что до слуха Хельги доносились их глухие удары, когда вода встречалась с прибрежными скалами и сотней брызг разлеталась вокруг.
Сердце Хельги застыло от ужаса, когда её глазам предстала внезапно выросшая стена воды. Море поднялось над площадью и синим пенистым куполом начало накрывать Доринфол. Несколько чужаков в панике пытались бежать, но тут же были остановлены невозмутимыми доринфийцами.
Спустя несколько мгновений волна полностью накрыла близлежащие дома и саму площадь, люди оказались под прозрачным водяным колпаком, легко пропускающим солнечный свет. Над головами людей закружили акулы, морские скаты и десятки других обитателей безмолвного мира. У предводительницы бандитов перехватило дыхание, когда она представила, под какой толщей воды находятся те, кто собрался тут для встречи с богиней.
Вода, разлитая на площади, начала стекаться к арке, и вскоре из неё возникла женская фигура – копия хрустальной статуи на вершине храма Тутрапан. Богиня взмахнула руками, и с нескольких сторон к ней устремились потоки воды. Застыв, они образовали ледяной трон. Покровительница доринфийцев, словно снимая маску, провела по своему лицу ладонью и обрела настоящие человеческие черты. У неё оказалась тонкая белая кожа, тёмно-синие волосы заструились по плечам и обнажённой груди. Она горделиво вздёрнула подбородок и окинула всех надменным взглядом бирюзовых глаз.
– Трепетные души Доринфии, в День Великого Начала я вновь пришла к вам! – произнесла богиня голосом, в котором звучало непривычное для слуха эхо. – Весь год вы усердно трудились, возносили ко мне молитвы, рассказывали о своих радостях и печалях, просили о помощи. Вы ждали, и теперь ваши ожидания позади. Я здесь!
– Мы приветствуем тебя, Тутрапан, озарившая наши сердца радостью! – с глубоким поклоном ответил главный жрец.
Пока они обменивались любезностями, Хельга, продолжая наблюдать за кружалью, заметила дымок в расширенном горлышке сосуда: значит, тот, кто забрался в него, был до сих пор там.
Согласно традиции, Тутрапан раз в год являлась доринфийцам и выпивала из кружаля воду, впитавшую боль и страдания людей, произносивших над ней свои молитвы. Если человек страдал от недуга – он исцелялся, если не мог унять боль потери любимого – она утихала. Опустошая кружаль, богиня забирала то, что мучило поклоняющихся ей. Божественная милость была доступна только доринфийцам, что делало её культ весьма популярным в народе. У чужаков появлялся повод задуматься над обращением в эту веру.
– Я, как и прежде, желаю, чтобы мои дети были счастливы! – сказала богиня Тутрапан. – Дайте же мне кружаль, и я избавлю вас от того, что мучает, лишает радости!
Фелискатус направил священный сосуд прямо ей в руки. Вслед за главным жрецом доринфийцы опустились на колени перед ледяным троном. Тутрапан взяла кружаль и поднесла к губам его витое горлышко с маленьким отверстием.
– Пусть боль покинет вас! – произнесла она и сделала глоток.
На глазах доринфийцев выступили слёзы и полетели к священному сосуду. Богиня словно высасывала из них с помощью артефакта все беды и печали. Хельга не поклонялась Тутрапан и ничего не ощутила, но она заметила, как прозрачный сосуд наполнился чем-то белым, словно в воду налили молоко. Это было облачко, пожелавшее, чтобы богиня вместе со слезами людей выпила и его!