Сквозь толщу лет

Фантаст. Абсолютно верно. Но вывод из этого, видимо, напрашивается один. Пожалуй, и профессор Эрвин Чергафф, который так едко высмеял, если помните, мысль о борьбе со смертью «для избранных», совсем по-другому отнесся бы к задаче общечеловеческой и всечеловеческой!

Джонатан Свифт понимал: в современном ему обществе бессмертие обернется судьбой несчастных мерзких «стульдбругов». Однако уже в первой половине XVIII века Пьер Дефонтен в «Новом Гулливере, или Путешествии Жана Гулливера — сына капитана Гулливера» описывал остров, населенный людьми, стареющими только до 60, а затем снова в течение следующих 60 лет молодеющими. Время рассудило спор сатирика с утопистом: сейчас гериатрия и геронтология изучают старость и старение, а в СССР организован и институт ювенологии, занятый поиском способов сохранения и возвращения молодости.

Как-то однажды Джон Бернал, которого друзья умоляли не высказывать вслух своих «еретических» мыслей о возможности промышленного производства атомной энергии, принимая в Кремле медаль «За укрепление мира между народами», произнес речь, большой раздел которой был посвящен перспективам использования энергии атома в мирных целях. В частности, он сказал: «Научная мысль может быть освобождена от необходимости работать на войну и сможет направить свои усилия на облегчение условий жизни, на лечение болезней и на борьбу с самой смертью». И добавил: «Это не сказка, это реальность, лежащая в пределах наших возможностей».

Мы привыкли: смерть косит стариков. Но война косит преимущественно молодых. Установив на Земле мир, люди сразу на несколько делений поднимут кривую продолжительности жизни. И это будет только началом. Даже Бернал, развивая идею Мечникова и подтвердив справедливость мысли Бэкона, еще не знал, насколько близка та «реальность», о которой говорил. Человечество, действуя в содружестве с природой, шло бы навстречу уже определившейся естественной тенденции, расчищало ей дорогу, используя для этого и силы созданной им так называемой «второй природы»…

Реалист. Стало быть…

Фантаст. Вот именно — стало быть! Шагинян, сказав, что бессмертие — «закон природы», сформулировала положение гораздо более широкое, чем казалось поначалу.

Реалист. Ну, это пока не больше чем гипотеза. Кроме того, Мечников, о котором мы не раз вспоминали, заканчивая «Этюды о природе человека», писал: «Наше поколение не имеет никаких шансов дожить до физиологической смерти». Правда, он же добавил: «С каждым новым поколением окончательное решение задачи будет все ближе и ближе». Но окончательное решение, по Мечникову, это еще далеко не бессмертие…

Спору нет, успехи предупредительной медицины и гигиены, умение предотвращать внешние причины, грозящие жизни, превзошли в наши дни самые смелые ожидания. Охрана детства и оздоровление старости, целебные средства и воспитание невосприимчивости к заболеваниям, блокирование очагов болезней и мастерство хирургии — все обрело у нас новые черты, все пропитано новыми силами.

Перестали уже быть сенсацией сообщения об успехах слитых воедино физиологии и техники, где через системы обратной связи на автоматические устройства перекладываются многие функции организма. Так готовится драгоценный сплав, укрепляющий слабые звенья, в которых рвется цепь в критические для жизненного процесса моменты.

Мы стали свидетелями того, как вошли в медицинскую практику приемы оживления после клинической смерти. Сейчас вместе с нами трудятся, среди нас ходят люди, уже не однажды, а дважды и трижды возвращенные к жизни. Вот они, умело использованные резервы жизненности живого!

Операции в охлажденном — гипотермическом — состоянии, под непрерывно контролируемым наркозом — вот действительное вторжение в области сна и анабиоза. Операции на костных тканях, побуждаемых расти, восстанавливаться, — прорыв в область регенерации. Все это так, но один момент не ясен. Мне не раз приходилось слышать от некоторых экономистов, — это звучит цинично, однако надо смотреть фактам в лицо, — что вопрос о самоокупаемости для общества продления жизни индивидов требует дополнительного анализа. Существуют опасения: даже самой развитой экономике не выдержать бремени расходов на нетрудоспособных долгожителей.

Фантаст. Этак экономистам полезно было бы послушать Николая Михайловича Амосова, блестяще работающего во всеоружии этой самой новой медицинской техники, о которой вы только что упоминали. «Для меня совершенно очевидно, — говорит академик Амосов, — что спасенный от смерти человек безусловно „окупает“ себя, даже если остается полностью на иждивении общества. Надо только представить себе всю сложность и многообразие этой структуры — общества — с самыми неожиданными и подчас парадоксальными связями между ее элементами. Ведь каждый „элемент“ — человеческая личность». А кроме того, только небольшой процент людей уходит из жизни, став совсем нетрудоспособными. Подавляющее большинство умирает намного раньше. Вы говорили о потенциальных Платонах и Невтонах. А я укажу на реальных, действительных, неоспоримых, потому что они существовали. Подумайте, что могли бы дать миру тот же Горький, Королёв, Шостакович, Эйзенштейн, Сухомлинский, Курчатов, — список можно продлить до бесконечности. Полистайте любой том энциклопедии! Но речь идет не только о гениях и талантах. Слышали поговорку: «Есть старик — убил бы, нет старика — купил бы»? Главное — оптимально сочетать этапы жизни, продлить работоспособность умственную и физическую…

Конечно, не просто представить себе, что старость и смерть, явления столь естественные, могут оказаться отнюдь не обязательными и ничуть не неизбежными… Так называемый «здравый смысл» считает подобные допущения нереальными, отметает их с порога. Сколько существует род человеческий, еще ни одному человеку не удалось избежать кончины. Всё свидетельствует: это невозможно!

Ах, этот здравый смысл! Сколько раз убеждалось человечество, что границы возможного и достоверного — категория историческая, непостоянная.

«Кто верил двести лет тому назад в железные дороги, пароходы, аэропланы, телеграфы, фонографы, радио, машины разного сорта и т. д.? Даже передовые люди, гении того времени, отчаянно смелые, не могли вообразить современные достижения. Пушкин менее ста лет тому назад едва надеялся в отдаленном будущем на проведение в России шоссейных дорог»…

Эти несколько строк выписаны из напечатанной в 1925 году в захолустной тогда Калуге брошюры «Причина космоса». Автор брошюры К. Э. Циолковский не надеялся, но убежден был и старался убедить современников: точные расчеты сильнее «здравого смысла»…

А в 1950 году, незадолго до своей смерти, философ Витгенштейн писал в примечании № 106 книги «О достоверности»: «Предположим, что взрослый человек рассказал ребенку, что он был на Луне. Ребенок рассказывает об этом мне, а я говорю ему, что это могло быть сказано только в шутку; что такой-то никогда не был на Луне, что никто не был на Луне, что Луна находится далеко-далеко от нас, что никто не мог взлезть или взлететь на нее. Однако если бы ребенок настаивал на том, что, может, существует способ добраться туда, который мне неизвестен и т. д., что я мог бы ему ответить? Однако ребенок, как правило, не будет настаивать и вскоре согласится с нами, если мы поговорим с ним серьезно».

Витгенштейн с тем же основанием мог бы сделать еще одно примечание: «Предположим, что взрослый человек рассказал ребенку, что он приплыл на корабле к Северному полюсу. Ребенок рассказывает об этом мне, а я говорю ему, что это могло быть сказано только в шутку, что полюс окружен многокилометровыми пространствами вечного льда и корабли не могут туда пройти…»

Но корабль прошел. И участвовавший в 1917 году в штурме Таврического В. Купревич уже на склоне лет, будучи президентом Академии наук БССР, оговаривая, что имеется в виду не бесконечное во времени существование, — даже у видимой вселенной есть возраст, — ободрял исследователей жизни и смерти напутствием:

«Обратимся за „эликсиром бессмертия“ к той самой природе, которая нас породила».