Страница 83 из 85
— Знакомьтесь, парни, — предлагает меня всеобщему вниманию Арнольд. — Это Витя, саксофонист.
— Саксофонист-перфекционист, — украшает мою специализацию клавишник и протягивает руку. — Валентин.
— Где-то так, — соглашаюсь с добавлением и жму руку.
— Артём. (кларнет)
— Константин, — не понял, какой инструмент. Похож на гитару, но не гитара.
— Роберт. (гитарист)
— Эдвард, — притормаживаю, переспрашиваю:
— Производное от «Эдуард»?
— Никаких производных. По паспорту — Эдвард, — Эдвард у нас барабанщик, с ним надо дружить. Без них никуда. Эдвард так Эдвард, хотя Эдуард — всего лишь транскрипция того же имени.
— Серёга, — почему-то обращается к Арнольду по другому имени клавишник Валентин. — А на него можно рассчитывать? Как-то он несерьезно выглядит. Вить, у тебя опыт игры какой?
— Три года.
— Да? — глядит недоверчиво, остальные изучающе.
— Всё нормально, парни, я его слышал. Классно играет.
— А то ты прям разбираешься, — бурчит гитарист Роберт, но негромко, поэтому Серёга Арнольд не находит нужным отвечать.
— Парни, мало времени, — волнуется Арнольд. — Витя, вот твоя партия. Ноты-то знаешь?
— Чо, совсем охренели⁈ — испытываю приступ крайнего удивления. — Знаю, конечно.
На мою фамильярность парни посмеиваются, Арнольд не обращает особого внимания.
Прежде чем отойти в сторонку, достаю из футляра не инструмент, а несколько бумажек.
— Я ваше посмотрю, а вы — пока моё. Понравится — сыграем, — отхожу, утыкаюсь в нотные записи.
— Это откуда? — Валентин потрясает нотами для композиции «For you». Отмахиваюсь. Я занят. Клавишник чуть постоял и свалил.
Вот эту трель я не пробовал. Что-то новенькое для меня. Ну-ка… сначала тренирую пальцы без выдувания воздуха, без звука. Через десять минут ожесточённо отряхиваю кисти, сбрасывая напряжение. Пробую потихоньку.
— А что так тихо? — беспокоится возникший рядом Арнольд. Отвечаю после паузы, максимально рассудительно:
— Потому что дую еле-еле.
— Почему ты дуешь еле-еле?
— Мистер Арнольд, идите играйте в мальчика-почемучку с кем-нибудь другим, — вежливо предлагаю под смех пары музыкантов. — Мне некогда. Вы сами сказали, времени нет.
— Но у тебя всё в порядке?
— У меня всё в порядке, Арнольд! — начинаю звереть, дико ненавижу, когда пристают во время игры или репетиции. Не знаю, почему. Помнится, Кир тоже старался тенью стать или из комнаты совсем убегал, когда я за трубу брался.
— Зато у вас сейчас будет не в порядке с головой, Арнольд! Если хотя бы ещё раз ко мне подойдёте!
Ошарашенный Арнольд отходит, бормоча что-то про некоторых капризных, которых и тронуть нельзя. Утешается через несколько минут, когда я исполняю всю партию целиком. Народ внимательно и с одобрением слушает. Озабоченное лицо Арнольда разглаживается.
— Знаю, знаю, — останавливаю ладонью готовые излиться на меня замечания. — В паре мест немного смазал. Но учитывая, что мелодия незнакомая, да с новыми для меня связками, как минимум, на удовлетворительную оценку уже играю.
Народ соглашается поставить хорошо ещё через пять минут, когда я окончательно нивелирую огрехи. Затем пару раз пробуем вместе. Арнольд берёт на себя роль дирижёра.
— Теперь твоё. Кто тебе нужен?
— Без барабанов никак. И либо гитарист, либо клавишник. Иначе не звучит.
— Давайте я, — предлагает Валентин-клавишник. — Мне музыка очень понравилась.
Первое дело для музыканта, любить то, что играешь. Иначе дома на диване валяйся и не доставай мирных людей своей фанаберией.
Пробуем с Валентином, к нам осторожно подключается барабанщик.
— В принципе, лично меня уже устраивает, — высказываю своё ценное мнение. — В школьном ансамбле выглядело бледнее, но успех всегда был.
— В ш-школьном! — фыркает Костя (синтез-гитарист).
— Решено! — решает Арнольд. — Играем сначала основной репертуар. Заканчиваем двумя композициями с саксофоном.
— А давайте наоборот? — влезаю со своим интересом. — Сначала с саксофоном, а потом я свободен?
— Витя! — Арнольд смотрит с огромной укоризной. — Саксофон это десерт, как ты не понимаешь? Это комплимент тебе и твоей композиции.
— Я понимаю. Только я много лет подряд ложусь спать в десять тридцать вечера и к концу концерта буду носом клевать. Оно вам надо — спящий саксофонист на сцене?
—… — Арнольд бормочет нечто подозрительное похожее на «у, бля». И со вздохом меняет план на моё предложение.
— В конце концов, мы не знаем, как тебя публика примет.
И это хорошо. Хотя не представляю, как это публика меня плохо примет?
Нас не вызывают в большой зал. Насколько понимаю, проходит ведомственная тусовка по поводу награждения и чествования работников РЖД. Судя по приветственной речи, доносящейся из большого зала, в которой упоминались тонно-километры и прочий пассажиропоток.
Концерт для особо приближённых, с другими не знаю, что делают. Ладно, моё дело маленькое, моё дело — труба. Поехали.
В зале сотни полторы народу, у них что-то вроде фуршета. Когда играем, слушают, некоторые танцуют. С такой публикой труднее справляться, но мы не привыкли отступать. Начинаю свою партию, сразу отодвигая всех остальных на второй план. Саксофон без сопровождения не звучит, но когда дать ему волю, начинает доминировать.
Выжимаю всё-таки, не такое сильное, как обычно, но всё-таки светящееся облачко, раздуваю его изо всех сил. Столичный народ искушён и развращён, однако несколько ленивых и вальяжных хлопков, совсем не аплодисментов, мы добиваемся.
В коротком перерыве Арнольд с сожалением глядит, как я собираюсь.
— Может, останешься?
— А что мне тут делать? Репертуар отыгран. На бис играть? Так не просили.
— Ну да, ну да… держи гонорар, — суёт мне несколько красненьких. Мельком пересчитываю, а что там считать? Всего четыре штуки. Зато какие! Двадцать тысяч за один вечер, охренеть!
Сваливаю, снабдив Арнольда номером телефона. Пока каникулы можно с ним поработать, это ж надо, за один вечер полугодовую стипендию заработать! А вот дальше, не знаю…
Заваливаюсь спать, как только добираюсь до кровати. Время-то уже заметно за одиннадцать.
28 января, вторник, время 10.05.
МГУ, читальный зал уч. корпуса.
Кропаю перевод. Идёт намного тяжелее, пришлось разжиться англо-русским научно-техническим словарём. Получасовый квест закончился тем, что оседаю здесь. Только тут он доступен, но на руки не дают. В библиотеке его нет в свободном доступе.
К тому же приходится брать справочники по ядерной физике. Приходится пыхтеть, но это и хорошо, мой искин, как в стихах Маршака, подобен кузову, который ржавеет и не может жить без грузов.
Звонит Арнольд и предупреждает, что сегодня есть работа с 16.00 в олимпийском спорткомплексе. Соглашаюсь. Отчего бы и нет, если так шикарно платят?
1 февраля, суббота, время 19.05
Москва, музыкальная студия «Хронос».
Репетиция по окончании плавно переходит в музыкальную тусовку. Подходит Арнольд, протягивает документы, я просил его зарегистрировать права на песни в РАО. Пока только две. «For you» и «Маленький цветок», который мы сейчас репетировали. То есть, мне-то не надо, ребята подстраивались.
— Держи, — отдаёт бумаги. — Замучился бегать с ними. Твоему отцу подписать, и дело сделано. Как он подпишет, один экземпляр мне.
— Ты — администратор, это твоя работа — мучиться, хлопотать и бегать. Ты — наш незаменимый хлопотун.
— И тыкать мне стал, вот сосунок паршивый, — ругается Арнольд. Кстати, Арнольд это его фамилия. Почему-то представляется ей.
Рядом сидит Анастасия, девица в расцвете лет. Сидит и хихикает.
— Арнольд, я же не виноват, что так принято. Вот у нас в университете наоборот. Даже декан ко мне на «вы» обращается. Так это ж декан! — завожу глаза к потолку. — Доктор наук! Выше него только сам ректор Садовничий! Ну, ещё какая-то банда проректоров, не знаю, сколько их там.