Ставка слишком высока

— Не нужны, — хриплю старичку, который собрался их поднимать.

Из мобильного достаю симку и разламываю пополам.

— Тебе есть куда пойти? — спрашивает старичок.

— А где?.. — полное предложение произнести не получается, но он понимает меня с полуслова.

— Недалеко от района…

Слышу название района, и уже понимаю, куда отправлюсь.

— Спасибо, — хриплю я благодарно, и полуживая делаю первый самостоятельный шаг без опоры. Чуть не падаю, но всё же стою.

— Может мне кому-то позвонить? — предлагает старичок. — Или вызвать такси?

— Нельзя, — резко выдаю я. — Найдут.

— Я бы проводил тебя, но они скоро придут в себя, хватятся и тебя, и меня, и всё поймут. Я постараюсь выиграть тебе время.

— Спасибо, — повторяю ещё раз и со слезами на глазах смотрю на него. — Спасибо.

Я не знаю как, но мне удаётся дойти пешком до дома Дани. Всю дорогу я думаю лишь о том, что это мой единственный шанс выжить и добиться справедливости. Кажется, этого хватает для выброса адреналина в крови.

Понятия не имею, сколько проходит времени. Старичок меня выпустил, когда была кромешная тьма, сейчас уже начинает светать.

У подъезда Головина никого, захожу внутрь и, наверное, трачу ещё целый час, чтобы просто подняться по лестнице до нужного этажа. Опираюсь о стенку и начинаю стучать в дверь. Открывается она намного быстрее, чем мне открыл Звягинцев. Вижу изумлённое лицо Дани перед собой.

— Лисса, что стряслось?!

— Помоги… — хрипло произношу я из последних сил. — Спрячь… Никому…

И падаю в обморок.

Алиса (50)

Наше время

Звягинцев заталкивает меня в машину и садится сзади вместе со мной. Пока мы едем в аэропорт мой телефон начинает безостановочно звонить. На дисплее загорается имя Артёма.

— Выключи, — бросает Юра.

— Он не перестанет меня искать, ему надо ответить, — говорю я.

— Тогда ответь сообщением, но я прослежу, чтобы ты не написала ничего лишнего.

Отправляю Скворцову СМС, но понимаю, что этого мало. Нужно постараться ответить на его звонок.

Мы приезжаем в аэропорт. Звягинцев грубо хватает меня за руку и ведёт к вип-зоне, откуда вылетают частные рейсы. По пятам за нами следуют четыре охранника в черных костюмах и с наушниками в ушах.

— Так боишься, что я сбегу? — кивая на них, спрашиваю у Юры.

— Мир не крутится вокруг тебя, Лисса, — отвечает он. — Мне они нужны для других целей. С тобой я справлюсь в одиночку.

— Правда? — язвлю я. — В прошлый раз для тебя наша встреча закончилась неудачей.

— Лучше молчи, — цедит он. — Ты себе даже не представляешь, что устроила в прошлый раз.

В самолёте мы оказываемся всего в течении пятнадцати минут, и его уже начинают готовить к вылету. Юра резко садит меня в кресло и приказывает пристегнуться.

Когда мы с ним встречались, он был совершенно другим. До сих пор задаюсь вопросом: я не замечала жесткости в его взглядах и действиях, или он так искусно притворялся?

Мой телефон снова начинает трезвонить, я успела его незаметно включить, когда мы поднимались в салон самолёта.

— Разве ты его не выключила? — спрашивает Звягинцев, отвлекаясь от своего мобильного.

— Скворцов так просто не отстанет, — отвечаю. — Я тебе говорила.

Юра что-то прикидывает в уме, а затем всё-таки даёт добро на то, на что я надеялась с самого начала.

— Ладно, ответь на звонок и пошли его куда подальше, чтобы он больше не звонил. Имей в виду, если хоть слово мне не понравится, я не просто разъединю звонок, я отправлю одного из своих амбалов к Скворцову. Может быть, у него и много денег, но у нас с твоим отцом в разы больше.

Мне большего и не требуется. Хватаю телефон, набираю Артёму и говорю ему уже давно заготовленную речь, стараясь при этом, чтобы тон звучал максимально равнодушно и холодно, а затем бросаю трубку и отключаю мобильный.

— Могла бы и пожестче, — комментирует Звягинцев, и мы взлетаем.

Я ничего ему не отвечаю.

После звонка Скворцову мне становится немного легче. Теперь вся надежда на него и Лобовского. Конечно, если мне предоставится шанс сбежать, я обязательно им воспользуюсь, но уверена, что теперь каждый мой шаг будет контролироваться и улизнуть так просто не получится. Да и тогда из полицейского участка мне помогло сбежать сочувствие старенького полицейского. Если бы не он, понятия не имею, что сейчас было бы со мной.

— Знаешь, а ты заставила нас попотеть, — говорит Юра. — Пару раз мои люди практически поймали тебя, но в последний момент ты исчезла и вуаля — появилась в совершенно противоположном месте, да ещё и с новым поддельным паспортом. Кто тебе помогал, Лисса?

Я молчу, не желаю сдавать Даню и его знакомых. Да, тогда у Головина не было денег, но у меня были дорогие украшения, а у друга кучу связей, которые и обеспечили меня поддельными удостоверениями личности.

— Что ж, не хочешь говорить — не говори, — продолжает мужчина. — Если Анатолию Афанасьевичу понадобятся эти знания, он сам у тебя обо всём спросит.

Отворачиваюсь к окну, не желая участвовать в разговоре со Звягинцевым, но ему собеседник и не требуется.

— Должен признать, что твоя последняя схема восхитила даже меня, — хвалит он, а мне противно от этого становится. — Спрятаться у всех на виду, в высшем свете. Я же ведь видел статью о Скворцове и его таинственной незнакомке, но даже не подумал, что под её личиной можешь скрываться ты. Хвалю! Если бы не эта чудовищная для тебя и такая удачная для меня случайность — встреча на свадьбе у Елены Скворцовой и Олега Лескова, — мы бы, возможно, пересеклись совсем нескоро.

— Мы бы встретились только в суде, — уверенно говорю я, потому что мне тошно от одного его вида, и это чувство пересиливает даже страх.

— Кто-то опять показывает зубки, — скалится Звягинцев. — Ничего, скоро встретишься с отцом, он тебе покажет, у кого на самом деле острые зубы.

* * *

В Москву мы прилетаем в полночь. Меня привозят в наш загородный дом, в котором я прожила практически всю свою жизнь. Отца дома ещё нет. Юра сообщает, что тот скоро будет, запирает меня в моей старой комнате, не забыв упомянуть об усиленной охране, и уходит.

Осматриваюсь — в ней ничего не поменялось. Интересно, а мои работы папа тоже сохранил? Открываю отдельную нишу, которая планировалась как гардеробная, но по факту стала использоваться для моих художественных инструментов и картин.

Улыбка само собой появляется на моём лице, потому что мои работы на месте, отец их не тронул. Начинаю их перебирать и предаваться воспоминаниям. Здесь есть даже несколько работ, которые мы рисовали с мамой. Она, хоть и не художница, но всё равно внесла свою лепту в каждую из них.

Закрываю гардеробную, и вмиг меня накрывает осознание происходящего. Я так долго скрывалась, более двух лет я бежала и выживала сама, получив поддержку и помощь лишь от Дани и только в самом начале, а теперь будущее стало ещё более туманным.

Либо Артём ничего не поймёт, Вениамин ничего не найдёт, и я скорее всего останусь вечно взаперти с отцом, потому что у него появится ещё один козырь, которым можно мне угрожать. Либо и Скворцов, и Лобовский всё поймут и придумают, как и мне помочь, и покончить с преступной империей.

И, честно говоря, прямо сейчас я чувствую сильнейшую усталость и проблески радости от того, что моя беспросветная беготня, наконец, закончилась. Может быть, и не так, как я хочу, но моему бегству уже в любом случае пришёл конец. Сейчас я в крепости с круглосуточной охраной, сама я отсюда точно сбежать не смогу.

Слышу рёв двигателя, подхожу к окну и вижу незнакомую мне машину, но из неё выходит отец. Очевидно, что новый пост и новая должность потребовали и нового автомобиля.

К нему подбегает Юра и принимается что-то усиленно рассказывать. Отец тут же поднимает голову к моему окну, я резко делаю шаг назад, неуверенная, что уже готова к встрече с ним. Понятия не имею, чего ожидать. С того момента, как я узнала о незаконной деятельности отца, мы с ним ещё ни разу не виделись и не разговаривали.