Первая волна

— Здесь находится глава Дома Летучей Рыбы со своими советниками!

Мол мы тут по праву сидим, а это еще кто!? Эти поняли, стали выкручиваться.

— Я владетель горного Дома Зан-ха с советниками!

А язык немного другой. Но похож.

— Что ты хотел сказать, Зан-ха? — это уже я. И все титулы опустил.

— Где отряд моих молодых воинов, где продожатель моего рода?

Вот так и думал, что тонкий золотой обруч, который мне преподнесли после первого боя, свалился не иначе как с головы сына местного владетеля. Шустрый был мальчишка, даже на свой берег смог выбраться, но прорваться через заслон уже не смог.

— Овцы научились кусаться, Зан-ха. Больше никто не потревожит мои земли безнаказанно.

— За своего сына я вырежу всех!

— Расскажи это тем, кто больше никогда не сядет на коня. Сколько воинов ты потерял сегодня? А сколько овец лежит на том берегу?

— Это уловки трусов.

— Живых трусов. Которые сегодня убили сотни твоих воинов.

— Я отомщу!

— Мы больше вас не боимся. Мои разведчики уже отмечают путь к твоим селениям!

— А путь к твоим может показать любой мой воин!

— Кроме тех, кому уже все равно.

Помолчали. Мне нужна еще одна их атака! Иначе все напрасно. Придется его завести. И уже не важно как.

— Я ухожу, Зан-ха. Твой сын так нежен на циновках, что мне опять хочется к нему в шатер.

— Это он. тебя!!!

— Ну, это вряд ли Я ведь ему сам всё отрезал!

Переговоры закончились перебранкой. Бак и Аки были недовольны.

— Когда все узнают…

— Я не собираюсь оставлять в живых ни одного горца!

— Но разве мы не заключим с ними мир? — поразился Аки.

— С акулами мира не бывает!

— Но…мы можем платить им, чтобы они не пересекали реку и давать им рис и зерно вместо погибших овец!

— Это они мне за все заплатят! Пойми, Аки, или я вернусь с полной победой, или уже никогда не смогу управлять Домом!

— Ты хочешь управлять Домом? — как-то очень нехорошо спросил Аки.

— Я хочу, что бы он процветал. Мы прижмём горцев, и они золотом будут платить за каждый мешок зерна. А на это золото мы будем воевать с ними. Даже просто мирное Предгорье даст нам всадников, людей, налоги. В следующем году придут все, кто остался в этом году в горах. Мы справимся. А еще через год, мы придем к ним сами. И я не буду останавливать тех, кто пострадал от набегов. Всё закончится. Берег Кровавой будет охраняться сотней конных разведчиков. Эти земли я отдам отслужившим воинам. Пять лет без налогов и земля — хорошая наживка для молодых голов. А через пять лет заселим и солёные земли до самых гор.

Аки молча кивнул и пошел не оборачиваясь к своему шатру.

— Бак, ты тоже…

— Вы очень жестоки, мой господин. Но в ваших словах есть правда.

Вторая схватка была легче первой. Горцы ударили по флангам, а там стояла армия. Лучники били метко и уверенно. Тяжелые копья сдержали натиск. А наша конница неожиданным ударом довершила разгром и ушла в преследование. Сотня разведчиков ждала выживших на том берегу. И каждый из них потом хвастался, что убил десяток горцев. Может быть. Кровавая подтвердила своё название. С пятью сотнями пехотинцев и тремя сотнями всадников мы переправились на вражеский берег. И пошли веером, добивая все, что еще осталось. Тысячи погибших овец, жаркое солнце, сходящие с ума пастухи. Живых овец мы с удовольствием ели. Пять пастухов отправили домой с нашей версией событий. Мне было важно, чтобы горцы поверили в битву на их стороне реки. Тогда на следующий год можно будет повторить засаду на том. С десяток пастухов оказались захваченными в рабство моими крестьянами. От них узнали, что в горах не осталось ни конных воинов, ни лошадей. Все были здесь. Все до одного. Был объявлен Великий Поход. Без овец в сезон дождей, который они называют зимой, есть оставшимся будет просто нечего. Небольшие участки плодородной земли всех не прокормят. Охота в горах плохая. А золота у горцев много. Только в поход его не берут — с ним нужно вернуться. Я этих пастухов наградил как мог.

Овцы погибли все. От соли, пытаясь вернуться в горные долины, в наших котлах. Падальщики слетелись и сбежались в таких количествах, что мы ушли на свой берег Кровавой. Я лично вблизи видел птицу на метр выше меня ростом. Ну или мне с перепугу так показалось.

А еще через месяц к условленному месту на том берегу вышли переговорщики. С положенной здесь двойной лианой в руках. То есть просят мира. Мы перевезли их к нам, дали шатер и позвали разделить с нами трапезу. Ели они хорошо, жадно. Не соврали пастухи, что выход по другую сторону гор был завален камнепадом пять лет назад. Вот они и озверели.

Начали переговоры, предъявили взаимные обиды лет этак за пятьдесят. Потом я сказал, что мертвым все равно, думать надо о живых. Они предложили купить у нас овец.

— А нету! — ответил я. То есть тысяч десять лучших мы отогнали подальше. Половину я взял себе, это с великолепной шерстью, две тысячи на армию, остальных лично раздал крестьянам. Под крики «Отец родной!» или что-то в этом духе. И всё. Нету. Я так и сказал. Попросили лошадей. Я от такого нахальства аж разозлился. Сказал, что самим мало. Тогда спросили зерно и рис. Я милостиво согласился на цену в сто золотых монет за мешок. Теперь обозлились они. Я посокрушался о заваленном по ту сторону гор проходе. Нагло соврал, что это рассказал Зан-ха на допросе. Они попросили его показать. Вытирая слезы рукавом своего одеяния, сообщил им, что глава горцев и мой лучший друг Зан-ха умер во время одного из моих вопросов. Вообще-то держались горцы на допросах неплохо. И врали, как могли. Говорить начинали только после угрозы оскопления. Им это было важно по их религии. Это тоже пастухи подсказали. А Зан-ха погиб во время последней атаки в числе первых. Помолчали.

— Золотой за мешок, — предложил их главный.

Десятикратная цена. Мешки у них небольшие.

— Только в память о моем лучшем друге Зан-ха — девяносто!

— Да мы лучше вообще есть не будем!

— Перемрете вы там все, — начал сокрушаться я, — зачем тогда деньги?

Сошлись на десяти золотых или ста серебряных монетах за мешок.

Драгоценные камни я тоже согласился взять. За пятую часть цены в золоте.

И начался великий обмен. Они купили пять тысяч мешков зерна и риса. А еще мед, овощи, орехи, сушеную рыбу и вяленое мясо. И на все у них хватило денег. Прилично они награбили за пятьдесят последних лет. Мы еле успели до сезона дождей. Их повозки таскали зверюшки, похожие на маленьких осликов. Коня у них я не видел ни одного. А потом в горах пошел снег и закрыл вопрос до следующей весны. Вздохнуть свободно я смог только спрятав все полученное богатство в сокровищницу. И удвоив охрану.

Глава 4

Из хроник Великого дома.

В год 428 после потопа осерчал Глава Дома Летучей Рыбы на горцев, нападающих каждый год на его земли и сам пошел на них войной. В большом сражении четыре тысячи семьсот солдат и ополченцев разбили огромное конное войско горцев. Погибли глава горцев, его сын и все пришедшие с ними воины до последнего человека. У нас же убито было триста пятьдесят человек. Испугавшись, старейшина горцев отдал все награбленное за сто лет золото главе Дома Рапи-ра и поклялся не воевать с Домом Летучей Рыбы. Тогда же случилось чудо. Посмотреть на поле боя прилетел дракон. Увидев главу Дома Рапи-ра, он ему поклонился. Океан велик! Этот случай засвидетельствован Первым главой церкви Томи-ра, личным оруженосцем главы дома Бак-ра, тысячником войска Зарг-ра.

Войско вернулось в свои лагеря. Начался набор солдат вместо погибших. Да еще я объявил о наборе в личную гвардию. Она вроде как в две тысячи разрешенного состава не входит.

Земли Дома войну почти не ощутили. Соль опять подешевела. А я собрал Совет. Томи, Аки, Бак, Ром, Лами-ра, глава Предгорий со счастливым лицом, довольный казначей, воевода. И хватит. Похвалили друг друга, поздравили. Бак, размахивая руками, рассказал, как мне поклонилась огромная птица. При этом, чтобы показать её рост, залез на стол и подпрыгнул.