Страница 9 из 145
Мото-цикл
Виллис ночью
Полуночная метель клубилась. Утопали в тишине дома, А в пустынном переулке Виллис Поджидал шофера и дремал. Тишина. Потом за поворотом Проскрипели медленно шаги. Где-то гулко хлопнул дверью кто-то, И опять ни звука и ни зги. Виллис на мгновение проснулся. Задремал и дернулся во сне. Длинная заснеженная улица В неподвижной снежной тишине. Виллис никогда не верил в черта. Только в этот тихий снегопад Стало ему страшно отчего-то. Муторно, как люди говорят. И бедняга начал вдруг молиться, — Это с ним случилось в первый раз, — Чтобы захотелось прокатиться Ездоку проклятому сейчас. Когда же он, нахмуренный и мрачный. Взял и неожиданно пришел. Виллис вдруг заржал по-жеребячьи — До того вдруг стало хорошо…Обыкновенная история
Я не знаю, кто их познакомил. Но цвела весна по всей земле. И на Тушинском аэродроме Повстречались ЯК и Шевроле. Истребитель ЯК был славным малым. Бредил небом, с тучами дружил И крутил такие виражи. Что земля шаталась и дрожала. Но нигде средь голубых глубин Не встречал он никогда такую — Ослепительную, голубую. И ее с разлету полюбил. А она, прохаживаясь мимо. Улыбнулась мило: как-никак Все-таки приятно быть любимой Этого красавца-ястребка. Так она случилась, эта встреча. Встреча между небом и землей. И однажды в майский звездный вечер Он сказал ей: «Будь моей женой!» И она шепнула: «Да!» И в страсти Он взлетел и закружился вдруг. Виражами выражая счастье. Но она промолвила: «Мой друг. Будь благоразумною машиной, Я давно хочу тебе сказать, Ты ведь не мальчишка, а мужчина. И пора бы перестать летать. ЯК, любимый, разве ты не можешь Для своей малютки Шевроле Ну хотя б на ЗИСа стать похожим И ходить, как люди, по земле? А иначе мне не жить с тобою. Не могу я стать твоей женой». ЯК любил любовью неземною. Ну, а Шевроле была земной.Стихи о грусти
Дождь идет в ночной туманной мгле. То утихнет, то опять припустит. В гараже грустит мотоциклет Маленькой мотоциклетной грустью. «Боже, Боже, как нехорошо Маленькому там, где все большие. Все меня считают малышом, А поди другое докажи им. Презирают все меня за рост — Только в этом виноват я разве? Даже Виллис задирает нос, И как шишка важничает Газик. По асфальту, шинами шурша. Не здороваясь, проходят важно. Не поймут, что у меня душа Больше, чем троллейбус двухэтажный. Кто из них такой душой владел? А душа несчастная бушует. А иначе разве б я сумел Так трещать, как иногда трещу я? Плохо маленькому на земле. Маленького никуда не пустят…» Дождь идет в ночной туманной мгле, В гараже грустит мотоциклет Маленькой мотоциклетной грустью.Виллис-фронтовик
Сколько раз без подвигов и славы Виллис, бездорожный вездеход. Грохался в кюветы и канавы По дорогам, где война идет. В тряске по ухабам, без разбора. Сколько раз мечтал он, как и все. О ночных трехцветных светофорах, О прямых асфальтовых шоссе. А теперь и мирно, и спокойно, Все мечты случились наяву: После перемирия полковник Захватил с собой его в Москву. В гараже уют и освещенье. Ни воронок, ни ухабов нет. И машины смотрят с уваженьем На того, кто выжил на войне. А вокруг Москвы шоссе и рощи. Только Виллис ездит сам не свой: В каждом сне флажки регулировщиц На дорогах, взорванных войной. Ездит и молчит он. Да и как же Это все другому объяснять? Даже Эммка не поймет и скажет: — Странный ты какой-то у меня.Стихи о первой любви
Как-то раз, через мост проезжая. Паровоз изумился и ахнул: По реке проплывала такая Ослепительная яхта. По реке проплывала яхта В своих ярко-белых нарядах. Паровоз присвистнул и ахнул. И влюбился с первого взгляда. Ведь надо же было случиться Безжалостному курьезу. Ведь надо же было влюбиться Одинокому паровозу! И теперь, через мост проезжая. Он глядит с тоской и надеждой: Не покажется ли былая. Любимая им, как прежде. Проезжает он ночью поздно И гудом тревожит воздух. А в реке только синие звезды, А зачем они паровозу? Он раздумывает на разъездах. Зачем он такой ей нужен. Не имеющий тихого места. Некрасивый и неуклюжий… А потом засыпает впотьмах там. И видится за поволокою Проплывающая яхта. Ослепительная и легкая. И опять летит по дорогам. Тоскующий, непокорный, И гудит в темноту одиноко: — Че-ерный я, че-ерный!..