Страница 2 из 75
Михаил Васильевич, на несколько мгновений замерший перед огромной толпой людей — любящих его, как удачливого полководца и победителя ляхов, как защитника простого народа, не чурающегося брать в свою рать лапотных крестьян, учить их и вести в бой, да еще и старающегося беречь их жизни… Михаил Васильевич передал мне грамоты Прокопия Ляпунова — и зычно воскликнул, обращаясь к войску:
— Братья! Верите вы или нет — но в первый раз за всю мою жизнь столь сильно бьется сердце мое, словно пойманный ястреб в клетке!
Народ, собравшийся у княжеского шатра, постепенно затих, вслушиваясь в каждое слово своего избранника:
— Верите вы или нет — но не мог быть я более счастлив, чем в эту минуту, когда вы, воины мои, в едином порыве выкликиваете имя мое, как своего царя!
— ГОЙДА!!!
От оглушающего рева толпы, раздавшегося в ответ на слова Скопина-Шуйского, как кажется, едва не сорвало креплений шатра… Вынужденно призывая людей замолчать, Михаил Васильевич воздел руку — и ждал, пока крики их не утихнут. После чего продолжил свою речь:
— Но верите вы или нет, я также не был столь несчастен в своей жизни, как в это самое мгновение!
От нехорошего предчувствия у меня аж схватило в груди — а над лагерем повисла гробовая тишина…
— Ибо вы, други мои и соратники, призываете меня прогневать Господа Бога, нарушив крестное целование! Вы призываете меня пойти против дяди моего и государя, царя Василия Иоанновича Шуйского!!!
— Нет!!!
— Не хотим Шуйского!
— Тебя хотим, княже!!!
— Долой Шуйского!
— Вон!!!
Градус народной ярости неожиданно рванул вверх с такой скоростью, что я невольно схватился за рукоять сабли — как бы самые ретивые не бросились на Михаила, невольно позабыв, что только что скандировали его имя… И вновь Скопин-Шуйский поднял руку вверх, призывая людей к молчанию. Наконец, возмущенный рев стих — и князь заговорил:
— Я не могу и не стану идти против своего дяди — и царя. Но также я не могу и не прислушиваться к вашим словам, мои вои! А потому слово мое таково: сейчас, в это самое мгновение, я принимаю титул кесаря — или Великого князя! Древним титулом кесаря в Ромейском царстве награждался соправитель базилевса — или же его наследник… Мы также все знаем, что царь Василий не имеет детей — а раз так, то пришла пора царю объявить о выборе наследника! Мыслю я, что другой мой дядя, Дмитрий Иоаннович Шуйский, не сумевший удержать войско самозванца под Болховом и проигравший сечу Тушинскому вору, слишком слаб, чтобы стать государем всея Руси в столь тяжелое для земли нашей время… Сегодня Руси потребен царь, за которым пойдут в сечу и дети боярские, и служивые люди, и простой народ — и раз вы желаете видеть меня царем, то я им стану! Как объявленный государем Василием Иоанновичем наследник — и по Божьей воле!
— ГОЙДА!!!
Войско вновь взорвалось приветственными криками, славя Скопина-Шуйского — а когда тот, наконец, обернулся ко входу в шатер, я расслышал тихие слова Делагарди, обращенные к уже «Великому» князю:
— Пусть теперь Василый Иоанновыч только попробует не признать тебя наследником, «кесарь» Михаил…
Что же, Василий Шуйский действительно не рискнул открыто противостоять геройскому племяннику, раз тот мудро решил не обострять и лишь дерзнул подтолкнуть дядю к официальному объявлению себя наследником — в обход брата Дмитрия… Причем с одной стороны, это даже упрочило позиции нелюбимого в народе и войске царя — с таким наследником, как Михаил, многие люди гораздо охотнее смирились с властью самого Шуйского.
Вот только с другой стороны, потративший большую часть сознательной жизни на интриги, предательства и подлости Василий Иоаннович не может теперь не задумываться о том, что племянник в какой-то момент решит ускорить его встречу с Господом Богом! Ибо сам он поступил бы именно так… Причем если Шуйский объективно оценивает свой жизненный путь и совершенные им поступки, то вряд ли он ждет от этой встречи что-то для себя хорошее! Уж больно много зла сотворил… А это значит, что назвав себя кесарем, Миша нарисовал мишень у себя на спине. Из плюсов — он это теперь и сам понимает, а потому к угрозе отравления относиться всерьез. С другой стороны, не одним только ядом могут сработать наемные убийцы…
А мы со Стасом, как назло, отосланы из лагеря Великого князя на дальние границы Московской Руси!
…От тяжких дум, к коим я невольно обращаюсь снова и снова, меня отвлек встревоженный голос Николы, неизменно выполняющего при мне роль ординарца:
— Обожди, голова! Смотри вон, как дозорный к нам спешит — со всех ног! Не иначе, казаки литовцев заприметили…