Держиморда

Тип, сбитый с ног ударом кнута, лежа, опираясь спиной на фасад здания, вытащил из засаленного бушлата пистолет и деловито целился в нас. Я, уронив Тимофея на землю, сам скрючился за колесом телеги, которое являлось хреновым укрытием от пули. Но, вместо ожидаемого хлопка выстрела и удара в плечо или бок, раздался лишь металлический щелчок, потом ещё один, и ещё…

Я осторожно выглянул и увидел, что стрелок растерянно вертит пистолет перед своим носом. Обнаружив меня, мой противник, рябой парень лет двадцати, уже сильно потасканный, с опухший физиономией, снова направил на меня ствол пистолета, двумя большими пальцами оттягивая назад курок и снова нажимая на спуск. Грянул выстрел, зазвенел металл, одновременно раздался дикий вопль. Выл стрелок, катаясь по тротуару, поджав под себя руки, а рядом с ним блестел брошенный пистолет. Несмотря на слёзные мольбы задержанных поскорее отвести их к доктору, сначала они были связаны верёвкой, найденной в телеге у запасливого Тимофея, после чего подвергнуты тщательному обыску. И лишь потом, тому, что скуля, нянчил полуоторванные, опухшие большие пальцы обеих рук, я перемотал кровоточащие кисти, истратив на бандита еще один перевязочный пакет. Очевидно, неопытный горе-стрелок, ставя курок на боевой взвод, оставил их не пути мчащегося назад, под воздействием порохового заряда, массивного затвора.

- Обращаться умеешь? — я протянул Тимофею пахнущий порохом «Браунинг», поднятый с тротуара.

— Ага! — взрослый мужик с детской улыбкой на лице, выхватил у меня оружие и спрятал в кармане полушубка.

— Давай, в телегу этих забросим и обратно, сход надо заканчивать.

Когда мы лихо развернули наш тарантас перед замолчавшей при нашем появлении толпой, все, внезапно, замолчали. Явно, что что-то случилось. Судя по всему, пока мы гонялись за грабителями, кто-то успел сбегать на перекресток Фонтанки и Невского, полюбоваться на выложенные на мостовую двадцать тел ликвидированных бандитов. Женщина, что выпала из переулка, теперь выла, сидя на холодных камнях, склонившись над недвижимым телом пожилого мужчины, одетого в поношенный, серый армяк. Лицо мужчины застыло в кривой улыбке, ветер шевелил еще живые, седые волосы.

Я подошел к рыдающей женщине, рывком поднял ее с земли.

— Что у вас случилось?

— Мы с мужем все имущество продали, собрались ехать к его родне, в деревню, под Псков. Вышли со двора, чтобы на вокзал идти, а тут двое подскакивают. Один спрашивает — ты Пров Исаков? Муж отвечает, что он Исаков и есть. Тогда тот нож из-за голенища достает, и мужа моего два раза ножом в живот ударил. Я в крик, а меня второй по голове кулаком ударил, я и сомлела, больше ничего не помню. Очухалась, а перед мной Проша мой лежит не живой! — женщина скривила некрасивое лицо и снова завыла.

— Подожди, денег сколько было в мужа?

— Сто семьдесят рублей ассигнациями, барин.

Я достал из кармана бекеши цилиндрик перемотанных суровой ниткой купюр, обнаруженный у одного из бандитов.

— Твое?

— Мое, кормилец! — женщина перестала скулить, утерла слезы рукавом кацавейки с протертым на рукавах меховым обшлагом и потянулась за деньгами.

— Эй, ты, как тебя там…офицерик! — подал голос сбитый телегой тип: — Ты наши деньги чего раздавать удумал? Ты давай нам деньги взад верни, и к доктору вези. А не то вечером наша кодла тебе чик-чик сделает.

— Сколько здесь денег? — я повернулся к говорливому жулику.

— Да скоко бы не было, все наши! Деньги взад вертай и поехали до доктора.

Я разорвал нитку и пересчитал денежные средства. Было их сто семьдесят два рубля.

— Вас как зовут? Анфиса прозывают.

— Кого? Меня? — баба опешила: — Меня Исакова.

— Это эти убили вашего мужа?

Женщина молча кивнула головой, после чего угрозы со стороны осмелевшего бандита посыпались на ее голову.

— Что делать по дому умеете?

Женщина невесело усмехнулась:

— А что должна уметь делать справная мужнина жена? Все, барин, умею делать.

— Вот ваши деньги. Если работа нужно, завтра поутру приходите по адресу — я назвал квартиру бывшей шпионской явки, отдал ей деньги, после чего влез на телегу, ненароком задев больной бок, все еще сквернословящего и пугающего меня, бандита.

— Извините за задержку товарищи. Продолжим. Итак, я предлагаю, записать в протокол следующее решение схода.

Первое — организовать на территории Адмиралтейской части города Санкт-Петербург, Адмиралтейский отдел народной милиции.

Второе — избрать на должность начальника Адмиралтейского отдела народной милиции Котова Петра Степановича.

Котову П. С. в течение двух месяцев:

Набрать необходимый штат сотрудников.

Организовать несение сотрудниками народной милиции дежурство и патрулирование, с целью пресечения противоправных действий на территории Адмиралтейской части.

Разработать необходимые для повседневной деятельности народной милиции нормативные документы.

Способствовать возобновлению розничной торговле на территории Адмиралтейской части.

Последний пункт был встречен всеобщим одобрением.

— Платон Иннокентьевич, записывать успеваешь? — угу, торопливо буркнул он, водя карандашом по строкам. Два трущихся рядом журналиста, приглашенные мной и старательно записывающие что-то в свои записные книжки, успокоительно взглянули на меня, мол, у нас все в ажуре.

5) Истребовать от Правительства и Исполнительного комитета постановки сотрудников народной милиции на продуктовое, денежное, вещевое и огневое довольствие.

И последний пункт, товарищи. Котову Петру Степановичу ровно через два месяца организовать проведения аналогичного народного схода, на котором заслушать доклад товарища Котова Петра Степановича о проделанной им работе и поставить на голосование вопрос об избрании Котова Петра Степановича начальником отдела народной милиции по Адмиралтейской части сроком на два года. Кто за…

— Позвольте! — зычно вопя, из толпы, расталкивая людей, выбирался какой-то чиновник в форменном пальто и фуражке: — Я не позволю!

— Что вы не позволите? — я протянул человеку руку: — Взбирайтесь сюда, чтобы вас все слышали. Так что вы не позволите?

— Я не позволю и все. — гордо вскинул лицо к небу чиновный чин.

— Все? — я рукой стал подталкивать чинушу к краю телеги.