Страница 5 из 15
Я медленно разжимаю пальцы и смотрю на свою руку. Обычная рука, человеческая. Ладонь в крови, к ней прилипла чёрная собачья шерсть.
Сажусь и натыкаюсь на взгляд Лёвы.
Жив, надо же!
И даже сознание не потерял.
Его правая щека разодрана когтями, рукава модного пиджака превратились в лохмотья, руки покрыты кровоточащими укусами.
Сегодня у доктора Лунина будет много работы. Сперва штопать раненых, потом стирать магические матрицы, пока они не проросли в тело.
Несколько секунд смотрю на Лёву. Вижу испуг в его глазах и растягиваю губы в улыбке.
— Похоже, это ты мне теперь должен, Лева. Смотри, не забудь, если останешься жив.
Из пяти гвардейцев выжили четверо.
Пятый — тот, что пошёл осматривать пустырь — лежал на спине, запрокинув голову. Горло его было разорвано, правая нога неестественно вывернута — челюсти твари раздробили голень.
Рядом с ним лежала дохлая тварь. В её боку торчал нож, засаженный по самую рукоять.
Остальные бойцы отделались искусанными руками и ногами.
Большой помер, как я и предполагал. Сначала кровопотеря из откушенной кисти, а потом твари перегрызли ему позвоночник.
Сивого попытались вытащить из-под машины, но не смогли. Он зацепился одеждой за выхлопную трубу и потерял сознание от боли и страха.
Командир гвардейцев по рации вызвал помощь, полицию и медиков.
На месте осталось одиннадцать тварей.
Все они когда-то были собаками самых разных пород.
— Редко такое увидишь, — кивнул мне командир.
Поменял магазин в автомате и пошёл добивать тварей выстрелами в голову.
Такие у них оказались правила.
Полиция и гвардия прибыли одновременно. Полиция оцепила улицу, а гвардия пошла прочёсывать пустырь и окрестные участки.
На пустыре нашли ещё одну тварь — по ней-то и стрелял погибший гвардеец. Автоматная очередь удачно перебила три ноги из четырёх, но тварь всё равно уползла почти на километр в сторону спального района.
Завывая сиренами, примчались сразу шесть машин «Скорой помощи». Раненых уложили на носилки и пристегнули ремнями, а затем погрузили в машины. Лёва крутил курчавой головой, беспокоясь о потерянной шляпе. Невысокий полный врач говорил что-то успокаивающее, склонившись над носилками. А затем сделал Лёве укол.
Сивого вытащили из-под седана, и он оказался жив.
Везучий гадёныш!
Неторопливо подъехал бронированный чёрный фургон на толстых шинах. Люди в толстых серых комбинезонах и шлемах со стёклами крючьями сволокли к фургону трупы тварей.
— Видишь, как бывает? — спросил меня командир гвардейцев.
Его левая рука была забинтована почти до плеча и висела на перевязи.
Не дожидаясь моего ответа, он кивнул и пошёл к машине «Скорой помощи».
— А с вами что, юноша?
Тот самый врач, который делал Лёве укол, стоял передо мной и деловито глядел на меня снизу вверх.
Рядом двое санитаров укладывали на землю брезентовые носилки.
Я пожал плечами.
— Ничего. Со мной всё в порядке.
— А рука?
Правый рукав рубашки был изорван зубами и весь пропитался кровью.
Я улыбнулся врачу.
— Да всё нормально. До свадьбы заживёт.
— Не дурите и ложитесь на носилки, — непререкаемым тоном заявил врач. — Я вас осмотрю, а потом поедем в госпиталь.
— Не нужно в госпиталь.
Я закатал остатки рукава.
Чёрт, теперь рубашку Сёме отдавать!
Поплевал на руку, стёр кровь и показал врачу четыре розовые точки на коже.
Следы клыков. Свежие, но уже затянувшиеся шрамы.
— Ничего не понимаю!
Врач смешно поднял брови.
— Всё равно, залезайте в машину, если не хотите, чтобы я позвал на помощь гвардейцев! Процедура для всех одна.
Это я понимал. В случае нападения тварей всех пострадавших надо изолировать.
Но ехать в госпиталь не хотел. Бессмысленно, да и устал я сегодня.
От настойчивого врача меня спас Бердышев. Его чёрный внедорожник беспрепятственно миновал оцепление и остановился рядом с нами. Жан Гаврилович выскочил из-за руля, на ходу вытаскивая из кармана удостоверение.
— Что здесь у вас?
— Вот, господин капитан, — немедленно наябедничал врач. — Раненый не хочет ехать в госпиталь.
Бердышев скользнул по мне внимательным взглядом.
— Руку покажи!
Я показал ему предплечье.
— Мда, — задумчиво протянул Жан Гаврилович и повернулся к врачу.
— Он остаётся здесь, под мою ответственность. Увозите остальных.
Врач возмущённо пожал покатыми плечами и махнул рукой санитарам.
— Уезжаем!
— Впусти гвардейцев в сад, пусть прочешут, как следует — сказал мне Жан Гаврилович. — Надо убедиться, что никакая тварь не проскочила. Да и сам иди в дом. Ты на ногах еле держишься. Тяжело пришлось?
Я усмехнулся.
— Нормально.
Повернулся и пошёл к воротам.
— Здесь теперь до утра возни, — сказал мне в спину Бердышев. — Сначала наше расследование, потом полиция. Но я к тебе загляну — поговорить надо.
Створка ворот оказалась плотно закрыта.
Я постучал в неё — сначала ладонью, потом кулаком.
— Сёма, открой! Это я!
Тишина.
— Сёма! Где ты там?
Чёрт! Тварь его сожрала, что ли?
За забором послышались торопливые шаги.
— Костя? Это ты?
— А кто ещё? Открывай, Сёма!
Створка приоткрылась совсем чуть-чуть. В щели маячило испуганное лицо Сеньки.
— Точно, ты!
— Ну, а кто ещё? Ты когда ворота успел запереть?
— Сразу, как стрельба началась. Я думал — гвардия Тощего Лёву ловит. Вот и закрыл ворота, чтобы они на ферму не проскочили.
— А если бы мне надо было проскочить? — спросил я.
— Я не подумал, — виновато ответил Сенька.
Не подумал он!
Хотя, с другой стороны, Сенька прав. В случае чего, Казимир с него сначала спросит за жену, потом — за ферму. И только в третью очередь — за меня.
К воротам подбежали шестеро гвардейцев. Все в чёрных комбинезонах и бронежилетах, у каждого — автомат, пистолет в наплечной кобуре и нож на поясе.
Один обратился ко мне.
— У нас приказ обыскать сад. Откройте ворота!
Я кивнул Сеньке.
— Слышал? Открывай, пока не выломали. Иначе не отчитаемся перед мастером.
Сенька нажал кнопку, и створка поехала в сторону. Я пропустил вперёд гвардейцев, которые мгновенно растворились в темноте сада. Среди яблоневых стволов заметались широкие лучи фонарей.
Сенька смотрел на меня с опаской.
— Костя, это были твари?
Я кивнул.