Страница 19 из 32
Вскоре Линд уже поспевал за широко шагающим Логандом. По счастью, идти далеко не пришлось – они добрались, по-видимому, до штаба городской стражи, или чего-то в этом роде. Само собеседование оказалось коротким и довольно унизительным – в основном, говорил Логанд, будто бы Линд и впрямь был ещё малышом.
Всё вышло так, как и предсказывал лейтенант – узнав о родовитости соискателя, капитан без лишних разговоров согласился навесить на Линда сержантские нашивки, заручившись обещаниями Логанда взять юношу под своё крыло. Всё завершилось быстро и буднично словами капитана: «Добро пожаловать в городскую стражу, сынок». Впрочем, по его равнодушному виду Линд понимал, что он забудет об этом эпизоде уже через четверть часа.
Что ж, несмотря на то что он ожидал большей торжественности и значимости момента, юноша всё же был рад. Теперь он был сержантом городской стражи! Его распирало от гордости, даже несмотря на мимолётную мысль о том, что отец, пожалуй, не слишком-то обрадуется этому известию.
Глава 8. Шервард
Что сталось с этими проклятущими кабанами? То ли пищи поубавилось в лесах, то ли волки гоняют их целыми днями просто ради забавы? Почему они все как на подбор такие тощие? Даже матёрые звери попадаются теперь со впалыми боками, а уж на этого полугодовалого поросёнка, которого он подстрелил, и вовсе больно глядеть. Мяса – на один укус. Его семье этого хватит едва ли на неделю.
Шервард сын-Стокьян осторожно вырезал стрелу, стараясь не повредить наконечник. Здесь вам не материк, где хорошие стрелы, похоже, растут прямо на деревьях, а железа столько, что из него можно делать какие угодно безделицы! Здесь, на островах, с металлом приходится обходиться куда бережливее. Стрелы с металлическим наконечником он использовал только на крупного зверя, когда нельзя было иначе. На мелкую дичь вполне подойдут каменные и костяные.
Увы, проклятый кабан обломал древко, но это неважно – дерева вокруг в достатке. Главное – цел наконечник. Удивительно – этот малохольный поросёнок пробегал довольно долго, покуда наконец не истёк кровью, хотя казалось, что такого тощего можно сшибить с ног одним выстрелом.
Некоторые охотники предпочитали разделывать добычу прямо в лесу, чтобы не тащить на себе ненужные отходы. Конечно, будь кабан покрупнее, так же поступил бы и Шервард, но сейчас времени на это не было. Скоро стемнеет – он слишком много времени потратил на поиски, да потом ещё пришлось гоняться за подранком, покуда тот наконец не издох. Поэтому, крякнув, Шервард закинул кабанчика себе на плечи, не слишком-то заботясь о том, что его кровь может испачкать одежду.
До деревни он добрался аккурат до самой темноты. Это была обычная прибрежная деревушка под названием Скьёвальд – два десятка домов, небольшие поля, рыбацкий причал. Вопреки тому, что думали об островитянах жители большой земли, не все здесь рождались воинами и проводили жизнь в набегах.
Вот и обитатели Скьёвальда занимались самыми миролюбивыми делами. Старший брат Шерварда, к примеру, был рыбаком, а отец мастерил мазанки – корзины из ивовых прутьев, которые затем обмазывали глиной и сушили на солнце. Жена Шерварда помогала в этом отцу, а младшая сестра с золовкой ухаживали за небольшим клочком земли, пытаясь выжать из него побольше зерна и овощей за недолгое северное лето.
Сам Шервард, главным образом, занимался продажей мазанок, отвозя их в Реввиал – большое село (хотя сами островитяне называли его городом) неподалёку. Ну а в свободное время промышлял и охотой, чтобы разнообразить их небогатый стол.
Жизнь келлийцев была трудной и не особенно радостной. Здесь всё нужно было отбирать у природы силой, и ничто не доставалось просто так. Холодные воды Серого моря были полны рыбой, но ловля была делом опасным – непредсказуемые ветры, постоянное волнение на море, туманы и другие прелести жизни каждый год собирали свою дань из рыбацких душ. Скудная каменистая почва с трудом годилась для земледелия и требовала столько внимания, сколько не нужно было и самой высокомерной кокетке. В лесах водилась дичь, но, на взгляд Шерварда, её становилось всё меньше, да и зверь нынче был какой-то тощий, словно постоянно недоедал.
Впрочем, Баркхатти был велик, и другие охотники говорили, что дичь почему-то уходит к северу, где было меньше поселений. Якобы, там попадались жирные кабаны и олени, а ещё там было много пушного зверя, до которого были так охочи жители материка. Но Шервард даже и не думал переселяться туда – он не мог бросить отца. Тробб, старший брат, был неплохим рыбаком, но любил пригубить браги, и потому не был надёжной опорой для старика.
Кроме того, северная часть Баркхатти, поговаривают, являлась студёной преисподней. Скалистый остров был похож на показавшуюся из воды рыбью спину – с востока на запад его пересекал горный хребет, который якобы защищал южную часть от ветров, дувших с севера, отчего здесь было относительно тепло. По ту строну острова же, как говорили, даже летом люди ходили в меховой одежде.
В общем, жизнь на Баркхатти была совсем несладкой, и всё же Шерварду тут нравилось, и он не захотел бы уехать на материк, даже если бы ему предложили там дом и работу. Чего бы ему действительно хотелось, и о чём он думал втайне – так это военное ремесло. Хотелось бы податься на службу, но кто-то должен был присматривать за всем хозяйством, потому что на Тробба надежды было маловато.
Воины были, конечно же, элитой келлийцев. Лишь они имели право на ношение кланового имени, тогда как Шервард, скорее всего, так и помрёт Шервардом сыном-Стокьяна, также как и его старик-отец на всю жизнь остался Стокьяном сыном-Герида. Увы, но теперь всё реже островитяне отправлялись в боевые походы. Большинство кланов предпочитало торговать с жителями материка – это было куда выгоднее.
Клан Шерварда, Гримманды, тоже был из «смирных», как называли их палатийцы в противовес «буйным» – тем, что не отказались от своих лихих занятий. Впрочем, ни сам Шервард, ни его соплеменники, не слыхали о такой градации и, несомненно, сочли бы её оскорбительной. Однако факт оставался фактом – из всей их деревни лишь один был воином на драккаре ярла Одноухого, тогда как остальные предпочитали более мирную жизнь…
Войдя в небольшой двор, Шервард сбросил тушку кабанчика на землю в достаточном удалении от цепного пса, чтобы тот не решил, что это лакомство предназначено ему. Значительная часть двора была заставлена сохнущими мазанками, поленницами с дровами и прочим хозяйственным скарбом. В небольшом окошке мягко теплился огонёк – все домочадцы уже были дома, ждали лишь его.
– Мы уж думали, ты сегодня не объявишься, – ворчливо приветствовал его отец.
Шервард видел, что они слегка взволнованы – нечасто он пропадал так надолго. Не то чтобы охотника вроде него подстерегало здесь множество опасностей, но всё же случалось всякое – кого-то подрали кабаны или волки, кто-то свалился со скалы. Один охотник, провалившись в чью-то нору, сломал обе ноги и почти двое суток добирался до дома ползком… Так что их волнение можно понять.
– Клятые кабаны совсем поразбежались куда-то… – устало буркнул в ответ Шервард. – Еле нашёл одного, да и тот худосочный.
– Да, маловато дичи стало в лесу… – качнул головой старик-отец. – Ергерд вон давеча жаловался, что на днях вообще вернулся ни с чем… Уходит зверь… Дурак, похоже, совсем расшалился…
Дурак, он же Шут, был одним из богов, которым поклонялись на Келли. Пантеон келлийцев отличался от двоебожия Паэтты – здесь богов было четверо, да у каждого ещё хватало помощников, которых тоже не стоило обижать молитвами и подношениями, если не хотелось заполучить проблем на голову.
Главными почитались Отец и Мать. Это лишь глупые южане считали, что всё сущее создал их Арионн. Такое впечатление, что эти недотёпы понятия не имели, как на свет рождается новая жизнь! Интересно, они когда-нибудь задумывались о том, что если Арионн-мужчина способен был сотворить жизнь, то для чего же ему пришлось создать женщину, чтобы продолжать человеческий род?