Страница 22 из 55
Вслед за отцом она вошла в кабинет и замерла с округлившимися от удивления глазами. Над витиеватой каминной полкой из красного дерева висел портрет ее матери, который Моника сняла со стены, едва въехала в этот дом. Интересно, кто же снова повесил портрет на место? Неужели отец?
Дэвид проследил за ее взглядом. С блуждающей улыбкой на губах он подошел к застекленному шкафчику, уставленному бутылками, и налил виски в два широких стакана. Потом вернулся и подал ей. Она поднесла напиток к губам и сделала большой глоток. Ей сейчас просто необходимо было выпить чего-нибудь крепкого.
– Лидия была очень красива, дочка. Ты так похожа на нее. Это была единственная женщина, которую я когда-либо любил в своей жизни.
Кэти удивленно посмотрела на отца. Ей было жаль его, но такую вопиющую ложь трудно переварить. Она отошла к длинному мягкому дивану и опустилась на уютные подушки. Разве сможет она когда-нибудь забыть всех его бесчисленных любовниц или же Монику, вторую жену? А вот он что-то слишком быстро забыл их, мрачно подумала Кэти.
Дэвид одним махом осушил свой стакан и сразу же снова его наполнил. Зря она согласилась остаться с ним. Хотелось поскорее вернуться домой и побыть одной. Голова страшно болела, во рту с утра не было ни крошки, выпивка на голодный желудок не принесет ей пользы.
– Когда мы с Лидией поженились, мы жили как раз в этом доме и были очень счастливы.
Когда тебе было три годика, мы решили переехать в дом моего отца в Корнуолле, чтобы ты могла вволю резвиться на свежем воздухе. И там мы тоже были счастливы, по крайней мере некоторое время. Помню, как ты вприпрыжку бежала мне навстречу каждую пятницу, когда я возвращался из Лондона. Я подхватывал тебя на руки и кружил, а ты радостно смеялась, ты всегда так радостно смеялась…
Слова отца звучали сентиментально, но он был прав. Кэти улыбнулась.
– А потом… потом она познакомилась с этой художницей Фионой, с этой мерзкой дрянью.
– А, с тетей Фионой, я так давно ее не видела, – как бы про себя заметила Кэти.
– Еще не хватало! Я сделал все, чтобы ты никогда больше с ней не встречалась.
Кэти озадаченно уставилась на отца, в третий раз наполняющего стакан.
– Может быть, тебе уже достаточно?
– Достаточно? Это тогда с меня было достаточно, я перенес больше, чем любой другой мужчина. Я, видишь ли, застал их вместе.
До нее вдруг дошло, что отец впервые рассказывает ей о прошлом, нет, скорее, говорит сам с собой, словно ее и нет в кабинете. Сидит за столом, вертит перед собой стакан с виски и тихо вспоминает наболевшее, так что приходится напряженно вслушиваться в его слова.
– Приближалась одиннадцатая годовщина нашей свадьбы. К тому времени я уже чувствовал, что что-то неладно, но никак не мог понять, что именно. Я решил вернуться из Лондона не в пятницу, как обычно, а в четверг. Дай, думаю, сделаю Лидии сюрприз, отвезу ее на три дня в Париж или туда, куда она сама захочет. Я мог для нее звезду с неба достать. А сюрприз-то, оказывается, поджидал меня: Лидия и Фиона в нашей кровати в объятьях друг друга. Я бы еще смог простить ей измену с мужчиной, но с женщиной!..
Стакан выпал из рук Кэти, рот раскрылся, зеленые глаза распахнулись от ужаса. Как поверить в такое? Но по виду отца она поняла, что он не наговаривает на маму, что все это правда. Он горестно качал головой.
– Никогда этого не пойму, никогда, никогда, – пробормотал он и снова припал к стакану.
Кэти встала с дивана и, не обращая внимания на расползающееся пятно виски на мягком ковре, неверными шагами подошла к отцу.
– О, па, – протянула она, не находя нужных слов. Сейчас его просто надо было успокоить, побыть рядом.
– Кэти, детка, я всегда любил твою маму, я ее и сейчас люблю. Я и в могиле буду ее любить, но этого я не смог ей простить. Начал гулять с другими женщинами, но успокоение не пришло. Лидия меня как будто кастрировала. А потом она погибла. Моника оказалась хороша в постели, и я женился на ней… Сейчас ее больше нет в моей жизни, вместе с ней я потерял и часть своего дела, но я не жалею, что разошелся с этой женщиной.
– Не надо ничего объяснять, па.
– Нет, Кэти, надо. Я страшно виноват перед тобой и не могу найти слов в свое оправдание. Я спустил все твое наследство, подвел своего отца, разрушил дело предков и обманул надежды наших рабочих. Как я теперь посмотрю им всем в глаза?
– Пожалуйста, па, не думай сейчас об этом. Пойдем, я помогу тебе подняться наверх. Ты устал, тебе необходимо отдохнуть. – Он тяжело встал из-за стола, и они, обнявшись, поднялись по лестнице. – Пообедаем вместе, па. Вот увидишь, вечером тебе будет намного лучше.
– Сомневаюсь, если только Джейку не придет в голову какая-нибудь спасительная мысль. Как ты думаешь, – он повернулся к Кэти, и она вздрогнула, увидев его умоляющие, по-детски наивные голубые глаза, – ведь он придумает что-нибудь?
– Конечно, придумает, нисколько в этом не сомневаюсь, – улыбнулась Кэти и помогла отцу забраться в постель.
После того как он заснул, Кэти прошла в свою комнату и с тяжелым вздохом закрыла за собой дверь. Сняла с себя костюм и блузку и опустилась на кровать. Так много свалилось на нее за последние часы, что с трудом укладывалось в голове, однако нельзя просто отмахнуться от всего, надо все хорошенько обдумать…
Красивый рот девушки исказила горькая улыбка. Долгие годы она была холодна с отцом, презирала его за многочисленные любовные связи, была даже настолько жестока, что считала его косвенным виновником смерти мамы. Какое право имела она так строго, ничего не зная об их личной жизни, судить его! Только что он напомнил ей, что у нее было счастливое детство, и он был прав. Он всегда был ей хорошим отцом, этот гордый человек, никогда не врал ей, да и сейчас, в минуту слабости, сказал правду о матери.
Теперь различные эпизоды прошлого виделись ей в совершенно ином свете. Она вспомнила, что мама и Фиона всегда держались вместе, Фиона даже стала как бы ее названой тетей.
С протяжным стоном Кэти перевернулась на живот и зарылась головой в подушки. Она не хотела разбираться во взаимоотношениях родителей, но ее терзало ужасное чувство вины перед отцом за то пренебрежение, с которым она к нему относилась. Щеки девушки пылали от стыда. Будучи несмышленой девчонкой, ничего еще не понимая в жизни, она посмела осудить отца, посмела вынести свой суровый приговор!