Страница 47 из 55
Отойдя немного подальше и от колодца, и от места, куда влетел дымящийся снаряд, Игриш тоже разделся и попытался выжать воду, хоть его и било как в горячке.
— Что теперь?.. — спросил Игриш, когда они натянули на себя мокрые тряпки. По-хорошему их следовало бы высушить, но ни у одного на это не было ни времени, ни желания, ни возможности.
Горюн только пожал плечами и тяжело потопал куда-то. Игриш припустил за ним. Никаких иных идей ему в голову не приходило.
Они выползли на открытое пространство и натолкнулись на вал прогоревших досок, которые лежали неприбранными в центре острога. Судя по остаткам стен и здоровенному куполу, расщепленная половина которого лежала на боку, это могла быть только церковь, основательно пожеванная недавним пожаром. Вокруг лихо носились ругающиеся казаки и словно бы не замечали такого святотатства. Сквозь почерневшие доски на Игриша с осуждением в пылающем взгляде поглядывали чудом уцелевшие лики Святых и Смелых.
Пока мальчик рассматривал остатки погибшего строения, некто цепко вцепился ему в рукав со словами:
— Гриш? — ахнули в самое ухо. — Ты что ли? Как?..
От неожиданности мальчик вжал голову в плечи и наткнулся на удивленное личико Бесенка.
— Милош?.. — узнал его Игриш, не зная радоваться ему или спасаться бегством.
— А кто же? — ухмыльнулся Бесенок. — Ты чего все это время тоже?.. — осекся он, наконец заметив Горюна.
— Где воевода? — с места в карьер напрыгнул на Милоша кузнец. На мальчишку он смотрел словно тот был крысой.
— У себя в хате, где же еще?.. — проговорил Бесенок и махнул рукой в сторону красивой трехэтажной громадины неподалеку от сгоревшей церкви. Отсюда было хорошо видно, что под самой крышей одиноко горело окошко.
— Дай сюда, — сунулся Горюн к поясу Милоша, на котором висел кинжал.
— Эй, это мое! — запротестовал Бесенок, но Горюн отмахнулся от него как от назойливой мухи.
Сорвав с него пояс, он вынул клинок из ножен. Сталь заблестела в свете огней, зажглась красными отблесками, словно предвкушая грядущее кровопролитие. На лбу кузнеца рвом пролегла глубокая складка, обратив Горюна в потрескавшуюся статую древнего божка. Он молча бросил пояс с ножнами в пыль и направился прямиком к дому воеводы, спрятав обнаженный кинжал за спиной. По пути он нагнулся к земле, забрал с собой немного песка, перемешанного с пеплом, и пошел к крыльцу.
На ступенях перед входом в воеводины хоромы застыли двое казаков с саблями, покуривая люльки и напряженно наблюдая за происходящим на стене. Кровопролитная схватка и не думала утихать, пусть противников и разделяла неприступная громадина частокола — казаки и колядники без устали обменивались смертельными выстрелами.
Окровавленного кузнеца стражи заметили в тот момент, когда его грозная фигура ступила в круг света, и едва не попадали со страху. Горюн воспользовался замешательством с лихвой — одному швырнул в лицо горсть песка, а другому вогнал кинжал под подбородок. Вырвав клинок, он схватил ослепшего казака за горло и продырявил ему грудину. Тот пытался кричать, но только впустую барахтался в горюновых объятьях, пока не перестал дергаться. Его товарищ сполз вниз по стене, поливая живот темной жидкостью. Успокоив обоих, Горюн торопливо поднимался по ступеням крыльца — следы метила кроваво-красная полоса.
Двери приоткрылись и наружу вылезла побледневшая женщина. Стоило ей только натолкнуться глазами на великана, залитого кровью до пупа, с кинжалом в бычьей хватке, как она с писком юркнула обратно, не позаботившись даже запереть за собой.
Когда рыжая шевелюра скрылась в доме, Бесенок опрометью кинулся следом. Игриш проводил его круглыми глазами, не смея двинуться с места, но стоило только Милошу приблизился к крыльцу, на ступенях которого распластались два трупа, он тоже пустился вдогонку. На убитых он старался не глядеть.
Когда оба мальчугана оказались перед входом в хоромы воеводы, закоулки которого одевались пугающими шорохами и топотом, со стены заметили неладное — раздались взволнованные голоса, некто кликнул мальчишек. Но они уже пропали во тьме мрачного лабиринта, где что-то постоянно скрипело, стонало, хлюпало и возилось по углам, подобно стае мышей, решивших поживиться, пока кошки нет рядом. Половицы под тяжелыми шагами Горюна трещали в такт их торопливому сердцебиению, топот раздавался на лестнице, перешел на второй этаж, а за ним и на третий, сменился удивленным вскриком, шаги звучали все громче и неотвратимей, пока мальчишки взбирались по ступеням как по крутому склону, торопясь, дергая друг друга за рукава, натыкаясь на стены, оступаясь и сталкиваясь как два камешка в бурной реке.
Шаги резко затихли.
Одна комната сменялась другой, тьму прорезали отблески факелов со двора, но мальчишки довольно быстро отыскали спальню воеводы, а вместе с ней и самого кузнеца. Он огромной скалой замер на самом пороге, не смея шагнуть на пушистые ковры.
Не успели мальчишки перевести дух, как великан зашатался, резко развернулся на пятках и с разочарованным стоном рванулся обратно, ничего перед собой не замечая. Игриш с Милошем едва успели отскочить — Горюн спускался по лестнице с такой скоростью, как будто за ним гналась стая чертей.
Спальню воеводы освещала одна крохотная лампада, стоящая у иконостаса в святом углу. Под ним встала огромная кровать, слегка прикрытая занавесью от посторонних глаз. Однако молодую женщину на мятых простынях мальчишки увидели тотчас, как ступили за порог.
Она лежала ногами к иконам и слепо глядела остекленевшим взором прямо в “черный” угол, где не стояло ничего, кроме метлы. Шея была круто свернута набок, голова клонилась к полу, подметая ковры золотистыми волосами. Ни Игриш, ни Милош не издали ни звука, пока смотрели в оба ее широко раскрытых глаза, кротко поблескивающие в темноте словно две крохотные бусинки.
Из оцепенения обоих вырвали громкие звуки с первого этажа — топот ног, ругань, а потом протяжный женский визг. Бесенок первый сорвался вон из комнаты, увлекая за собою и Игриша. Они кинулись было к лестнице, но коридор внизу уже барабанили сапогами, отрезая им путь к отступлению. Кубарем они покатились в соседнюю комнату, на ходу закрывая дверь, когда первая тень показалась в лестничном пролете. Темно было хоть глаз выколи, но окно во двор они нашли в один миг — пока Игриш подпирал дверь сундуком, Милош пытался взломать ставни. Крякнула задвижка, и окно с грохотом распахнулось. Бесенок, не тратя времени понапрасну, сразу же сиганул вниз. Игриш бросился к окну за мгновение до того, как в дверь начали долбиться. О том, что падать придется с третьего этажа он и не думал — страх попасться было куда выше, опасность сломать ногу. Он перевалился через подоконник, свесился на руках и неловко спрыгнул вниз. Земля встретила его недружелюбно. Мальчик сильно приложился бедром, но сразу же подскочил и, прихрамывая, побежал вслед за Милошем, который со всех ног мчался к частоколу.
Спину жег пожар вспыхнувшего переполоха. Отыскав убитую, казаки выносили одну дверь за другой — ругань звучала на весь острог.
Игриш буквально влетел по приставной лестнице и взобрался на стену, где мелькнула быстрая тень Бесенка. Сзади кричали и кричали, но люди на стенах еще не понимали, что случилось в хоромах воеводы. Еще меньше понимал сам Игриш — он вообще не собирался вникать в происходящее. Главным было сбежать как можно дальше.
Бесенок взобрался на боевой ход и устремился на башню к лучникам. Игриш припустил за ним, стараясь не задерживаться у бойниц. Снова лестница, ступени, снова больная нога дает о себе знать — и вот он на башне, где угнездился Милош, с опаской поглядывающий на хоромы воеводы. Двери стояли нараспашку — люди носились туда-сюда, чуть ли не сбивая друг друга. С каждым ударом сердца крик поднимался все выше, заражая смятением все больше людей.
— Сбег ваш обожаемый воевода, голубки, — хмыкнул Бесенок и отвернулся. — Теперь сами с усами.
— Плохо дело, — сглотнул Игриш, выглядывая из-за бревенчатой опоры. Он очень надеялся, что им не придется прятаться еще и от взбешенных казаков.