Страница 14 из 110
Боль ударила, будто молния. Белая, разветвленная — прыгнула от шеи, растеклась по спине, подарила дрожь в пальцах…
«Скаты» обычно использовали свои магические жезлы, но это было что-то другое. Что-то более страшное. Непонятное. И не отпускающее… не отпускающее…
Пока шеи опять не коснулись пальцы.
Вид у молодого «ската», которого мы прозвали Стрелком, был скучающий.
— Если взять чуть ниже — будет больнее примерно в полтора раза, — сообщил мне негромко. — Вы расскажете всё, что меня интересует. И не солжете.
Боль резко отдавалась в копчик — наверное, рос крысиный хвост.
— В чем дело, Лайл? Воспоминания?
Нынешний Стрелок рассматривал меня точно таким же препарирующим взглядом. Будто прикидывал, какая часть меня пойдет на супчик, а какая — на отбивную.
— Кейн, — буркнул я. — Кейн Далли. Так я назвался, когда устраивался сюда на работку. Слушай, я могу попросить, чтобы ты не ударялся направо-налево в прекрасные воспоминания о том, где мы с тобой познакомились? Раз уж придется работать вместе…
Кажется, я только что попытался воззвать к совести того, кто про это экзотическое слово вряд ли даже слышал.
Нэйш чуть вскинул брови. Он улыбался легкой улыбочкой заядлого садиста.
— Просьба подразумевает вознаграждение. Разве не так?
— Слышишь? — проникновенно вопросил я. — Слышишь этот пронзительный тоскливый звук? Это ветер надрывается в моих карманах. Поскольку оплату натурой ты вряд ли примешь — мне нечем тебе заплатить. Разве что ответной любезностью. Я промолчу о том, кем ты был на Рифах — как тебе такое?
— По-твоему, это что-нибудь изменит в моем положении здесь? — осведомился устранитель, окидывая взглядом увешанные бабочками стены.
Нужно будет, к слову, выяснить это самое положение. Либо оно настолько прочно, что дальше некуда. Либо его настолько ненавидят, что опять же — дальше некуда.
— А вот и проверим. Рискнем вдвоем спуститься к Арделл, а? Ты изложишь ей выдержки из моего дела. Я расскажу о том, кем ты был помимо охранника. Опишу твои милые методы общения с заключенными. Как думаешь, она проникнется?
Несколько секунд он так и смотрел на меня не мигая, с этой задумчивой, предвкушающей полуулыбочкой.
Я решительно сопел в ответ и решительно же щурился.
Внутри так и крутилась вихрем дрянная память.
Выход на работу, короткое: «Л-76, без разговоров!» — и вот Л-76, здоровяк Фогг, один из заводил в бараке, вскидывается, ухмыляется: «Смазливенький, это ты мне, что ли? Захотелось настоящего мужика? Ну, так я покажу, как разговаривают с такими сладенькими на Рифах».
И в ответ — мечтательная, полная предвкушения улыбка молодого парня в серой форме. Улыбка, которой можно заморозить надежнее, чем Даром Холода.
Жезл парень перебрасывает кому-то из других охранников. Потом небрежно шагает вперед — и кулак Фогга проходит возле его скулы, и второй удар не достает до плеча, потом до челюсти. Фогг сопит и рычит ругательства, а охранник неспешно ведет вокруг него плавный, завораживающий танец смерти: уходит от ударов, обтекает их, уклоняется… Потом делает несколько коротких, жалящих движений — таких, что не сразу можно увидеть и, наверное, мы и видим не все… видим только, как руки здоровяка Фогга обвисают плетью. Потом он валится на землю, в грязь, и его начинает дергать, как от боли.
«Скат», прозванный Стрелком, смотрит на эти конвульсии ничего не выражающими глазами.
— В карцер, — говорит он так, будто он не новичок здесь, а начальник охраны. Но остальные «скаты» почему-то послушно утаскивают старину Фогга в карцер…
Местный устранитель перевел взгляд на бабочку в рамке. Аккуратно пристроил поверх бабочки стеклышко — закрепил.
— Ну так что? — рискнул я. — Ты меня не знаешь, я тебя не знаю? Или вместе прогуляемся к начальству, падем на колени и покаемся в грехах? Учти: попытаешься применить свои штучки со слабыми точками — я орать начну. То, что ты слышал на Рифах — были цветочки: тут-то я отъелся и заработал голос на распевках. Пришлось, знаешь ли, в хоре при храме Снежной Девы попеть. Не так давно.
Он только усмехнулся, любуясь бабочкой под стеклом — архонтом как-его-там.
— Для мага холода ты слишком горячишься. Кейн. Я не имею привычки углубляться в воспоминания. Что я должен прибавить еще — «Добро пожаловать»?
— Да я, в общем-то, могу обойтись и не разрыдаться, — отозвался я. Подумал, что еще через пару мгновений он выдаст что-то наподобие: «Ну, тогда приятно встретить тебя здесь». И ухмыльнется той улыбочкой, которая меня потом будет преследовать во сне.
Так что я просто вымелся не прощаясь. Потому что и так ведь увидимся. То, что мы еще увидимся — это, к слову, нехило так отравляло нам с внутренним грызуном жизнь.
Что нужно его убирать — даже вопрос не стоит. Мало он мне крови на Рифах попортил — чего доброго, сдаст просто для развлечения, а тогда уже и заданию каюк. Вот только как бы старой доброй крысе Гроски не сломать себе зубы о такое препятствие. Я и на Рифах-то видел, на что этот молодчик способен, а теперь он — местный убийца бестий, и ссориться с ним вряд ли с руки… с руки…
— Какая Печать? — пробормотал я про себя. Странно ведь — смотрел же, вроде. Неужто растерялся под оценивающим взглядом старого знакомого? Хотя такое встретишь — еще не так растеряешься, диву даюсь, что я по двери не влез на потолок…
И все же — какая Печать? Какой у него Дар?
Прислониться к стене и вспомнить.
Вот он пристраивает бабочку в рамке. Вот берет иголку, поворачивает ладонь… и на руке след — не снежинка, как у меня, не лук и стрела, как было бы у мага-лучника… не меч, не огонь, не волна, не знак ветра, не цветок…
Меня некстати потянули за рукав — и в полутьме я чуть было от чрезмерного расстройства не заехал в нос некрепко стоящему на ногах Лортену.
— Дружище! — возмутился тот. — Везде тебя ищу. Готов был спасать от… ужасной женщины, да. Как из логова дракона. Постой, ты что, решил побеседовать с Нэйшем? Да ведь он же чокнутый — точно говорю тебе, чокнутый!
На это мне возразить было нечего. Я только перебирал мысленно виды Печатей — пламя, рыба, длань — знак Целительницы, глаз — Знак Следопыта, свирель… что же там было?
— Совершенно чокнутый, — бурчал между тем Лортен. — Никто понять не может, зачем Гризельда взяла его в группу… ни разу не явился пропустить стаканчик — можешь себе представить!!
Тут я на время отвлекся от мысленного перебора Печатей. И до меня дошло во всей красе.
— Ты же не хочешь сказать, что местные ковчежники — четыре бабы и этот маньяк?!
— И теперь еще ты, — нежно заверил глава питомника, обвивая меня за шею. — Это нужно отметить, а? Совершим возлияние в честь твоих великих подвигов, а?
У меня духу не хватило отказаться.
Когда я уже уходил за Лортеном, крыса вскрикнула, будто ударившись обо что-то твердое. И я наконец вспомнил, что за знак был на ладони у моего неприятного прошлого, с которым нужно расстаться как можно скорее.
Щит. Знак полной неуязвимости.
Вот тогда-то я и понял, что сигануть с этого корабля будет непросто.
БАБОЧКА В КРЕПОСТИ. Ч. 1
«…и разгневались боги на людей за грехи и злобу. Призвали они Снежную Деву Дайру —
и наслала она на землю страшный холод. А супруг Девы, Даритель Огня Йенх,
затушил все очаги, и людям нечем было разжечь даже свечи.
Собрались тогда люди в храме и начали молиться Дарителю Огня и Снежной Деве,
чтобы те смилостивились над ними. И даже суровая Снежная Дева усомнилась
и спросила у супруга: не дать ли людям тепла? «Я дам им огонь, —
ответил ей Даритель, — если хоть кто-нибудь согласится стать огнём ради них».
А время шло, и дети плакали, и женщины возносили молитвы —
и не было в мире тех, кто сгорел бы ради грешных людей.