Нелегал

— Что в легенде является правдой? — Спросил вдруг я.

— Все. Все является правдой. — Джонатан своим видом демонстрировал заботу и переживание за воспитанника. На нерв давит, сука. Этакий добрый папочка, провожающий сына во взрослую жизнь. — Ханна действительно спасла этого мальчика. Они действительно жили последние годы в Штатах. Умерла она, на самом деле, год назад.

— А этот Беляев? — Я ощущал любопытство. Никаких сомнений. Чисто интерес от нечего делать.

— Он умер вчера. Несчастный случай. Выпал из окна своего приюта. Так бывает. Его смерть — шанс, которым мы должны воспользоваться…

Голос Джонатана вдруг резко исчез. Комната тоже исчезла. Все куда-то провалилось в темноту. Я открыл глаза. Сон… Да конечно! Ни хрена это не сон. Это — долбаные воспоминания долбаного Максима Сергеевича. Который, оказывается, даже не Максим Сергеевич. Честно говоря, имелось желание орать, материться и что-нибудь разбить. Жаль, что не поможет.

Спину ужасно ломило, шея затекла. Ко всему прочему, организм намекал, пора облегчиться. Хотя нет. Гораздо сильнее хотелось послать все к черту. И еще день назад такое развитие событий можно было бы даже допустить. Послать все к черту, а потом уйти со службы. Сложно, но все равно реально. Еще день назад я даже приблизительно не понимал, в какой жопе оказался. Вернее, думал, что в жопе. Но нет. Ни хрена. Жопа наступила только сейчас. До этого была легкая прелюдия.

Я повернул голову в сторону кровати. Пусто. Постель аккуратно заправлена. Золушка убежала, даже не оставила туфельку. И вот думай теперь, что за блажь ей в голову пришла. Надеюсь, не из-за Филатовой. Комарова сама все слышала.

— Да твою ж мать…– Потянулся и медленно встал с кресла. Спать в положении сидя, не очень удобно.

Мой ночной разговор с Лиличкой закончился нечем. После того, что она заявила, а вернее, прошептала в ухо, я просто тупо развернулся и ушел. Нет, сначала выматерился, а потом ушел. Сказать в ответ было нечего. Приличных слов не нашлось. Да и охренел, если честно. Что угодно ожидал. Реально. Что угодно. Но такого…

Актриска даже не окликнула, кстати. Я чувствовал, она стоит и смотрит мне вслед. Думаю, приняла мое состояние за переживания по поводу Комаровой. Блондинка, похоже, решила, что я совершил ужасное преступление. Оступился. Утратил профессионализм. Не знаю, как еще назвать. Короче, увлекся Александрой Сергеевной, гад такой. А мы же, млять, агенты. Джеймс Бонды херовы. Нам увлекаться нельзя.

Сначала, пока поднимался по лестнице, думал, бред. Не может просто такого быть. Соврала блондинка. Чисто на зло мне устроила всю эту клоунаду. Какие, к чёртовой матери, агенты? Это же вообще какая-то ерунда выходит. Но тут же сам собой напрашивался поганый вывод. Хрена там! Ума не хватило бы на подобную ложь. Это –первое. А второе — Лиличка вела себя так, что в правдивость ее слов верилось независимо от желания. Вот как раз в данном случае она ни капли не играла.

Когда вошел в номер, первым делом заметил Комарову. Александра лежала на кровати, свернувшись калачиком. Спала. Видимо, выбралась из шкафа, как только мы с Филатовой отправились вниз. Будить ее не стал. Мало того, Саша устала, сам без ног, если честно, так еще мне надо было хорошо подумать. Проанализировать. Голова просто готова взорваться от мыслей. Казалось, еще чуть-чуть и ее раскидает ошметками по номеру.

Я сел в кресло, откинулся на спинку. В башке медленно прокручивались события из жизни Беляева, которые успел вспомнить. И те моменты, которые уже произошли лично со мной. Хреновая выходила картина. Для начала, взять хотя бы тот случай, когда Максим Сергеевич беседовал с Ершовым. Я помню, что во время рассказа об отце Беляев не почувствовал ничего. Вообще ничего. Еще тогда удивился, что за человек этот Максим Сергеевич. Ему про героическую смерть родителя повествуют, а он — ноль эмоций. Странно ведь. А теперь-то да. Теперь понятно. С хера ему что-то чувствовать к чужому человеку. Потому что, если верить сказанному Лиличкой, мы с ней напару — совсем не те люди, которыми выглядим. И жизнь это не наша. Теоретически, получается я и есть тот самый нелегал, которых так страстно желает любая разведка. Только с другой стороны. Так, что ли?

Херня какая-то, честное слово. Сначала — особист. Ладно. Черт с ним. Даже порадовался, что нормально можно устроиться, если с умом подойти. Потом оказалось, это лишь прикрытие. А на самом деле, Максим Сергеевич — сотрудник Комитета. Радости мало, прямо скажем. Но смирился. В бо́льшей мере из-за Комаровой. А теперь что? Вообще мандец? Шпион. Сука…Я — шпион. А, нет. Агент. Нелегальный агент.

Снова посмотрел на спящую Александру Сергеевну. Она тихо посапывала, завернувшись в покрывало. В итоге, пока размышлял о произошедшем, сам заснул. Прямо в кресле. А теперь, проснувшись, имею головную боль, ломоту в конечностях, сбежавшую женщину и правду, от которой на стену лезть хочется. Еще сон этот…

Посмотрел на часы. Время –начало восьмого. Интересно, когда Александра Сергеевна успела смыться? А главное, почему? Все же хорошо было. По крайней мере, у нас с ней. Правда, ни хрена не понятно, как будет дальше. Вообще пока не представляю, что делать. Просто… Черт. Ну, я, типа, патриот. Никогда, конечно, вопрос не вставал такой. Однако, судя по тем эмоциям, которые испытываю в данную секунду, точно патриот. Не хочу быть агентом. Вообще никаким. Ни официальным, ни глубоко законспирированным.

Поднялся на ноги, а затем подошел к кровати. Внимание привлекла какая-то фигня, которую издалека не смог опознать. На подушке лежал клочок бумаги. На нем ровным почерком отличницы было написано сообщение для меня.

«Надо успеть собраться на работу. Будить не стала, крепко спал. Увидимся в рабочее время».

Взял эту бумажку в руку, а затем опустился на кровать. Аж дурно стало, отвечаю. Я именно сейчас осознал, могу потерять все. Вообще все. И наверное, точно потеряю.

Если после разговора с Лиличкой еще присутствовала крохотная, микроскопическая надежда, что она просто специально все наврала, мне назло, то теперь надежды не осталось вообще. То, что приснилось…Я знаю, это происходило на самом деле. Джонатан. Да…Помню его. Он был инструктором, который готовил нас для специальной работы. Помню, что мои настоящие родители погибли. Помню, как меня, а точнее Макса, выбрали из ребят, живших в приюте. Отличные показатели, хорошая физическая подготовка, специальные тесты, которые были пройдены на сто баллов. Плюс, моя семья перебралась из Восточной Европы. То есть, по — американски я говорил все равно с акцентом. И любой специалист прекрасно определит, что именно за акцент. Больше пока ничего не знаю. Опять долбаная память подкинула мне крохотный кусочек. На, Максимка, жри. Смотри, не подавись.

Смял листок с посланием Комаровой и бросил его в угол комнаты. Вот точно так же скоро случится со мной. А точнее, с моей новообретенной жизнью.

— Хрен вам всем! — Сказал я в воздух.

Потом встал с кровати и начал собираться. Хватит систки мять. Надо что-то делать. Надо вытаскивать себя из этой жопы, пока кто-нибудь очень шустрый не перекрыл мне единственный выход.

Глава 2

В которой комарова верит в меня и не знает, что нельзя верить мне

Вроде бы ничего не изменилось. Ничего не произошло грандиозного. Город тот же. Работа та же. Дома, деревья, прохожие. Люди окружают те же. А с другой стороны — изменилось все.

Саша подошла к проходной, улыбаясь своим мыслям. Погода была отличная. Такая же, как и ее настроение. Даже неудобно немного. После признаний Филатовой особенно. У них тут убийства, Нина Ивановна, с, очевидно, серьезными проблемами, а Саше так хорошо, что хочется петь или танцевать.

Комарова слышала все, что Филатова рассказала Максиму Сергеевичу. Прекрасно слышала. Каждое слово. И с Беляевым была согласна. Полная, абсолютная чушь эта история с признаниями в убийстве. Саше, на самом деле, больших усилий стоило усидеть в шкафу. Она хотела выбраться из своего укрытия, чтоб задать несколько вопросов Ниночке. Естественно, не сделала этого только по причине двусмысленности подобного появления. Сложно было бы объяснить и свой вид, и свое пребывание в номере Беляева ночью.