Невинная штучка Итана

— Хочешь… — констатирую факт, флиртуя. Настолько эротично прикусываю нижнюю губу, что мужчина не выдерживает, нервно сглатывает.

— Ana… Черррт, хватит…

Вот! Шах и мат!

Половина предназначенных мне нецензурных слов, стопорится где-то в его горле, делая звуки хриплыми, нечленораздельными, а дыхание более учащённым.

Хочет миленький, а как красиво выёживается!

Убираю одну руку с пилона и обнимаю его за талию, ныряя пальцами под пояс джинсов. Там горячо, как в тропиках. От прикосновения моих ногтей к копчику Итан вздрагивает, закатывая глаза.

— Что ты, млять, творишь… — сцепив зубы, соблазняет игрой желваков. Эти штуки делают его лицо острее, более хищным, выточенным из камня. Какой же он красивый в напряжении… — АнЭч… ка… Прекрати… СТОП!!!

— Держи меня крепче, Святой… — растягиваю хищную улыбку и сразу же стираю её с губ. — Боже, как я тебя хочу… — добиваю контрольным выстрелом, прислоняясь губами к его губам.

Первые секунды ничего не делаю, дышу его горячими выдохами и повторяю то же самое. С придыханием. Чтобы ударить по всем натянувшимся струнам его терпения, заиграть на расстроенном инструменте сложную гамму: «Хочу тебя, Итан, хочу тебя всего…»

Концентрируюсь на запахе его кожи. Он пахнет сногсшибательно. Аромат табака, спиртного и кофе на ряду с личным запахом отравляют мне мозг, будоражат каждую клеточку в моём теле. Впрыскивают в кровь сумасшедшую дозу адреналина. Усиливают пульс, разрывая сердце на куски…

Облизав по контуру нижнюю губу Итана, теряю рассудок. Неописуемое удовольствие превращается в тягучий, низкий стон, отчётливо характеризующий мою вторую сущность…

— Ты хочешь не меня, ведьма, а нашей с тобой смерти… — рвано выдыхает в мой рот дополнительную порцию галлюциногенов. — Держись за меня крепче. Не сожги ладони. Сейчас узнаешь, как пожарники спускаются на ЧП.

***

И мы спустились. Так быстро, что я не успела и глазом моргнуть. Перед приземлением лишь почувствовала резкое торможение. Затем осели оба на отполированную поверхность, как набитые фасолью мешки, крепко обнимая друг друга и стальную трубу в том числе.

— Браво! — в воздухе рассыпалось эхо хлопков и выкриков. Расплылось глухими звуками в голове. — Брависсимо! Какое шоу! Какие молодцы! Аха-ха-ха!

Кто-то кричал: «Отшлепай её! Надери ей зад! Горячая штучка! На кол её посади!»

Затем под низкое рычание я взлетела в воздух и плюхнула животом на каменное плечо. В реальность вернулась, как только мою задницу обожгло хлёсткими, тяжёлыми шлепками…

— АЙ!!! ГАААД!!! БОООЛЬНО!!!

— Вечер — зашибись… — просачивается в голову ворчание Святого.

— Держи её крепче, старик, — подбадривают его друзья. — За этой крошкой глаз да глаз нужен! Аха-ха-ха! Особенно сейчас!

— Эй! Отпусти! — брыкаюсь, дубася кулачками по его спине. — Ты не имеешь права так со мной обращаться! Ты мне не муж! Эй!!!

— Маленькая ещё для таких тусовок, — очередной шлепок разгоняет по попе жар. Огонь, скатившись к промежности, начинает приятно пульсировать на стенках. Томиться неумолимым желанием.

Божжже… Я его сейчас убью!

— Мне почти двадцать! — вскрикиваю, протестуя. — А вот ты уже большой дядька. Сидел бы дома у камина с кошечкой на руках и читал свежую сводку новостей, попивая английский чай!

— Именно так и сделаю, — обуваясь, рычит Святой. Кто-то из мужчин распихивает по его карманам новенькие носки и личные вещи. Вручает пиджак. — Тем более, кошкой я только что обзавёлся. Правда, бешеная она. Но можно привить…

— Смотри, шприц свой кожаный не сломай! Айболит хренов! — язвлю, царапая его твёрдую задницу ногтями. — Сэм! Джон! Я с вами перестану дружить! Снимите меня с этого аборигена!

— Расслабься, Энни! — смеётся сосед, прощаясь за руку с Итаном. — Тебе сейчас ЭТО нужно больше, чем наша дружба! — подмигнув мне, уходит к гостям, где тусуется его любовник.

Будет тебе десерт в следующий раз! Иуда. Чихнуть не сможешь без происшествия…

— Девчонки! — делаю последнюю отчаянную попытку освободиться, когда Итан тормозит у нашего столика, чтобы попрощаться. — Я так не играю! Ну хоть вы его вразумите, а?

Ну всё… Завтра точно на попу не сяду. Мент паршивый…— взвыло где-то глубоко в душе.

— Если обидит, завтра расстреляем, Анют! — хохочет Рита.

— Секс отлично сближает. Пусть уже пометит тебя и сделает своей самочкой, — сверкая белоснежной улыбкой, добавляет Елена. — Вам очень нужно, ну правда, ребята!

— Эээ! Не надо меня метить! — вспоминаю, как спариваются дикие животные, кусая друг другу загривки, и сердце бешено начинает сбоить в груди. — Святой, не слушай их! Даже не думай! Живой не дамся, так и знай! Что значит «пометить»? Боже! Я что, в зоопарке? Или твой вид находится на грани вымирания?

Чееерт…

Дикая саванна отдыхает…

— Анют, он действительно единственный в своём роде, — лыбится жених Алисы. — Не попробуешь, не узнаешь. До встречи, ребята. Ждём вас на свадьбе!

Угу…

Как будто он пробовал. Тоже мне, знаток нашёлся.

После краткого словесного обмена Святой и вправду разворачивается и двигает на выход.

— А как же вечеринка? — недоумеваю я. — Нет, нет, нет, нет, нет! Я не готова к порке! И к сексу тоже! Что за дела?

Или готова? К сексу…

— Тише ты, змея гремучая, — вонзая зубы в мягкие ткани попы, вынуждает меня жалобно взвизгнуть и выдрать его рубашку из джинсов. — Спариваться сегодня не будем, — твёрдо звучит из его уст, как только мы покидаем здание клуба. Да и звучит, скажем так.., как-то не особо успокаивающе.

— Да? Почему это? — слетает автоматом с моего языка.

Почему Итан снова меня не хочет? Я же его хочу!

Зайдя за угол, резко останавливается. Ставит меня на землю, прижимая собою к прохладной стене здания. Шею в ладонь заключает. Нежно. Пальцем беснующуюся венку поглаживает. Не разрывая зрительного контакта, начинает тихо пояснять:

— Потому что завтра ты ни хрена не вспомнишь, — он говорит, а голос его хриплым становится. Таким волнующим, дразнящим. Рассыпающим по телу миллионы иголочек. И глаза… Небесного цвета радужку затягивает тьмой. Непроглядной, манящей, решающей за нас обоих… — А я хочу, чтобы ты помнила всё, — хрипит, ведя носом по моему виску, запах втягивает. Глаза от удовольствия сам прикрывает… — Вплоть до последнего движения в тебе, — прижимаясь плотнее бёдрами к моим, даёт понять, что сам на грани. Твёрдый. Большой. Горячий. «Живой»… — Каждый вскрик, жесты тела, поцелуи, ласки, каждую новую эмоцию. Всё запомнишь, Анечка… Поняла?

— Итан… — сглатываю, ощущая хлынувшую волну жара к своему нетронутому цветку.

— Помолчи… — трется носом об мой, затем губами по моей скуле проходится, по подбородку... С ума сводит, не целуя. Разжигает во мне костёр. Если не сейчас, не сегодня, то когда? Когда я сгорю дотла от жажды?

— Но я, кажется.., хочу тебя… Сейчас… — шепчу в его губы.

— О, боги… — растворяется в ночном пространстве его низкий стон. Как лучшая музыка для моей души.

— Очень сильно хочу, Итан…

— Ты только что не хотела, — отстранившись на несколько сантиметров, позволяет сделать рваный вдох и прийти немножко в себя.

— Я же женщина, — завожусь, поражаясь его умозаключению. — Хочу — хочу, хочу — не хочу!

— Ты не женщина! — тотчас вспыляется. Совсем чуть-чуть. В себе ярость сдерживает. Вижу, как напрягаются его мышцы по телу и лицу, играя под тесной рубашкой и смуглой кожей. — Ты «Армагеддон» на мою голову. Ты мне весь мозг взорвала. Ложечкой выела до последней капли! У меня несварение желаний! — находит в кармане пиджака свой телефон. — Стой смирно, я вызову такси.

Глава 24. Пьяный в такси

Аня

Как я могу стоять смирно, если после такого обнюхивания ноги всё ещё напоминают желе? До сих пор дрожат коленки. Волоски на коже вздыбились и потрескивают. По затылку струится волнующий ток. В пазухах носа всё ещё витает его запах. Такой свежий. Древесный. Лёгкий. Волнующий. Запах настоящего мужчины, от которого кружится голова.