Кредитка

Старые, построенные еще в тридцатые годы корпуса завода встретили Василия Гавриловича непривычным его ушам производственным грохотом. Всюду сновали рабочие в одинаковых промасленных комбинезонах. С озабоченным видом пробежал мужчина в сером мешковатом костюме и нелепо сидящей на голове белой пластиковой каске. Под мышкой он нежно, словно младенца, держал свернутый в трубу ватманский лист – видимо, очень важный, может быть, даже секретный чертеж. Пробегая мимо Василия Гавриловича, инженер, а иначе быть не могло, на мгновение остановился, обратив все-таки внимание на чужака, несмотря на архиважные мысли, в которые был погружен. Поразмыслив секунду и придя, наверное, к выводу, что задавать вопросы типа: «Кто? Куда? Зачем?» входит в компетенцию других уполномоченных лиц, а перед ним стоят иные, еще более важные задачи, инженер махнул рукой и потрусил дальше.

Постояв некоторое время на месте, дабы попривыкнуть к шуму и осмотреться, Василий Гаврилович начал осознавать, что все эти бегающие вокруг него люди в комбинезонах, костюмах и даже уборщица со шваброй и ведром не производят лишних хаотичных движений. Здесь, как в большом муравейнике, каждый член семейства точно знает, куда ему направляться и что делать. И ничего лишнего, только выполнение поставленной задачи. Задача же перед заводом, как и перед всей страной, стояла одна – выполнение, а желательно – перевыполнение текущего пятилетнего плана.

С выполнением планов у легендарного «Уралмаша» проблем никогда не возникало. Еще в далекие сороковые завод регулярно поставлял фронту танки, пушки, самоходные артиллерийские установки. Последняя САУ-10019 вышла с завода в тысяча девятьсот сорок шестом году и была установлена на почетном постаменте. В общем, Василий Гаврилович удостоился поистине огромной чести начать свою карьеру на действительно одном из самых значимых предприятий тяжелой промышленности Советского Союза, хотя это и не совсем соответствовало его амбициозным планам, но судьбу, как Родину и родителей, к сожалению, не выбирают.

Недолго пробыв в кабинете директора, где встречен был доброжелательным, но что явно бросалось в глаза, очень занятым мужчиной, который пожелал Василию Гавриловичу удачной политической карьеры, крепко пожал руку, после чего молодой политработник был быстренько препровожден в пенаты секретаря коммунистической организации завода, где между ними состоялся довольно продолжительный разговор, затронувший, наверное, все аспекты будущей деятельности комсомольского вожака.

Владимир Ильич, а именно так звали главного уралмашевского коммуниста, очень гордился тем, что является полным тезкой того, кто жил, жив и будет жить, и по-настоящему был беззаветно верен его учению. В течение полутора часов Василий Гаврилович был посвящен во все внутриполитические тайны большого заводского коллектива, узнал, с какими трудностями обязательно столкнется, и получил вполне искренний, можно сказать, отеческий совет: не расстраиваться по поводу несложившейся карьеры журналиста, а бросить все свои нерастраченные силы на выполнение поставленной ему партией и правительством задачи, и в результате можно быть абсолютно уверенным – он ни капли не пожалеет, действительно полюбит свою работу и когда-нибудь скажет ему, Владимиру Ильичу, большое спасибо!

Впоследствии, спустя много лет, обличенный уже немалой властью, Василий Гаврилович, сидя в просторном свежеотремонтированном кабинете, часто вспоминал слова своего партийного наставника, приказавшего уже к тому времени долго жить, так и не увидев воочию окончательной победы коммунизма, к которой так стремился. Справедливости ради можно было бы сказать, что он ничего не потерял, так как никто из ныне живущих, для кого к счастью, а для кого и к горю великому, победы этой тоже не дождался. Сказать-то можно, но в связи с переходом Владимира Ильича, к иной форме существования это выглядело бы как-то кощунственно, и поэтому мы этого делать не станем.

Подводя итог своим размышлениям, Василий Гаврилович всегда соглашался с тем, что наставник оказался сильно прав, возможно, даже все в судьбе товарища Буркова сложилось еще удачней, чем ему пророчилось.

В начале восьмидесятых Василий Гаврилович, давно уже будучи партийцем, занимал должность своего патрона, имея при этом и власть, и почет, и уважение заводчан, а также всякие блага, заключающиеся в неплохом доходе, трехкомнатной квартире в элитном по тем временам доме, двух машинах служебной и личной, ну и, конечно, куда ж без дачи! Жизнь, как говориться, у председателя партийной организации «Уралмаша» Василия Гавриловича Буркова удалась!

Однако годы летят незаметно, особенно когда не липнешь к дивану слабовольно, применяя на практике обломовские постулаты, но находишься в постоянном движении, а Бурков человеком был деятельным, иногда даже через край. И вот на дворе восемьдесят восьмой, устало машет потрепанной варежкой, призывая восемьдесят девятого скорее дать ему возможность уйти на заслуженный отдых.

А еще через год в стране как-то уж очень быстро все начало меняться, а кто-то наверняка скажет, что и ломаться – для кого как. Страна начинала агонизировать. Как по команде, изо всех щелей повылезали спекулянты и барыги, ушлые дельцы и откровенные бандиты. Только последние, теперь это были не просто какие-то гоп-стопники одиночки, промышляющие уличными грабежами, нет, это новообразование представляло собой пока еще небольшие, но уже очень жестокие группы молодых голодных хищников, единственной целью которых была добыча денег любым путем. В обиходе появилось неслыханное доселе иностранное слово «рэкет» (многие пока еще не понимали, какое страшное и кровавое значение оно в себе несет).

Идеология как таковая перестала быть необходимостью, да и какая, к черту идеология, когда жрать охота, а жрать нечего, да и не на что. Сами идеалы теперь коренным образом отличались от тех, почитаемых ранее и достичь которых требовалось стремиться. Ныне они, идеалы эти, окрасились в зеленоватые тона, а визитной карточкой каждого из них стали портреты шести мужичков с брезгливыми выражениями на их тонкогубых англосаксонских физиях. Никого это не смущало, наоборот, буквально каждый мечтал набить потуже этими портретами свои карманы, и притом желательно номиналом покрупнее. Вот такое интересное время застал Василий Гаврилович в своем партийном кресле. И хотя партбилет все еще находился на своем обычном месте, то есть во внутреннем кармане пиджака, а партия номинально существовала, товарищ Бурков очень хорошо понимал, что скоро, а возможно, не далее, как завтра, ему придется проститься и с партбилетом, и с этим креслом, и с некогда, всемогущей организацией, именуемой Коммунистическая Партия Советского Союза.

Глядя на то, как, казалось бы, несокрушимая система трещит по швам, Василий Гаврилович принял единственно верное при таком развитии событий решение – извлечь из сложившейся ситуации хоть какую-то для себя выгоду. Думать долго не пришлось. Оглянувшись по сторонам, пока еще в границах своего родного завода, бывший партработник быстро сообразил, как можно «половить рыбку в мутной воде». Рыбка, причем обещала ловиться, и большая, и малая, и золотая, и платиновая, а если с умом подойти, то еще и инкрустированная брильянтами.

Все дело в том, что, несмотря на все неурядицы, творящиеся в стране, завод, как ни странно, продолжал работать и выпускать продукцию, а так как госзаказов становилось все меньше и меньше, дорогостоящая техника начинала скапливаться в ожидании реализации. Предприимчивые, а если называть все своими именами, жуликоватые руководители разных подразделений предприятия находили-таки каналы сбыта, только вот вырученные за это средства текли не в государственный бюджет, а в карманы этих будущих акул российского бизнеса. Директор завода, в честности которого никто никогда не сомневался, то ли ничего не замечал, то ли, устав от общегосударственного бардака, предпочитал не вмешиваться. Да и когда ему вникать в детали? То в горисполком вызовут, то Москва срочно затребует. Но ведь для того и придуманы заместители первого лица, чтобы его замещать! А вот они-то как раз…!

19

САУ-100 – советская противотанковая самоходная артиллерийская установка (ПТ-САУ) периода Второй Мировой войны, класса истребителей танков.