Страница 24 из 34
— Нет, сэр, — спокойно ответил дворецкий и собрал посуду с письменного стола, за которым Эван обычно принимал завтрак.
Стояло уже восемнадцатое число, и большая часть обитателей дома перебралась в город, чтобы сбежать от наступивших холодов, оставив Эвана с прислугой, его гостьей и леди Катрин в тишине заснеженной усадьбы.
Если бы не последняя, Эван вообще мог бы считать, что ему очень повезло, но и леди Катрин считала необходимым встретить Рождество с семьёй, в то время как Эван очень надеялся, дождавшись её отъезда, досидеть в усадьбе до самого начала парламентских сессий: благо, холод был ему нипочём, а сессии казались частью какой-то другой жизни, в которую он уже не рассчитывал вернуться.
Дела были запущены, как и хотела от него леди Эстель, а сам Эван пребывал в блаженной дрёме безвременья, в которой время проносится мимо тебя особенно быстро и легко.
Едва Джордж покинул библиотеку, как дверь снова приоткрылась, и в неё прошмыгнула Элена, ещё не причёсанная и закутанная в один только махровый халат поверх какой-то лёгкой сорочки. Она приникла к Эвану, сидевшему за столом, всем телом, и пока тот пытался выпутаться из её объятий, невольно обнаружил, что под сорочкой в самом деле не было ничего – рука сквозь ткань скользила по гладкой коже, то и дела натыкаясь то на мягкие холмики груди, то на тугие камешки сосков.
— Элена… — укоризненного протянул Эван, откладывая газету в сторону, и тут же обнаружил, что его отступление было использовано против него: Элена уже устроилась у него на коленях верхом, подобрав сорочку и всем телом потираясь о него.
— Утренняя зарядка, — шепнула она в самое ухо Эвана и легко куснула его за ухо. Тот лишь простонал, отдаваясь на волю обстоятельств и поглаживая складки тонкой ткани, всё ещё прикрывавшие бёдра.
Элена выпрямилась и накрыла его рот поцелуем. Осторожно оплела руками и чуть царапнула ногтями чувствительный затылок.
— Люблю тебя, — шепнула она одними губами и повторила поцелуй.
Эван наконец нашарил возможность пробраться под сорочку и, проведя ладонями теперь уже по обнажённым бёдрам, обхватил Элену за талию, крепко прижал к себе и, не обращая внимания на приглушённый вскрик, поднял в воздух, чтобы перенести в спальню.
Весь путь он проделал в несколько шагов и, тут же уронив любимую на кровать, принялся стаскивать с себя только что надетый утренний наряд. Освободившись от сорочки, брюк и белья, он нырнул на пуховую перину к своей девочке и принялся целовать те участки тела, которые не прикрывала ночная одежда. Выпутывать из этих бесполезных предметов Эван её не стал – просто задрал подол и вошёл в распалённый в ожидании ласки вход. Чуть приподнялся на локтях, заглядывая Элене в глаза, и стал двигаться короткими сильными рывками.
Боль в груди в последние дни уже не оставляла его. Кашель мог накрыть в любой момент. Но всё это не имело значения, когда он чувствовал хрупкое гибкое тело под собой, ощущал, как скользят ласковые руки Элены по его спине, как её бархатистое лоно принимает, затягивает его, пульсирует, требуя ещё.
Он наклонился, чтобы поймать губы девушки и втянуть на секунду, но та уже не отпустила его, сама проникла в рот Эвану языком и принялась исследовать, поддразнивая и маня.
Элена скользнула руками по его спине, стиснула ягодицы, загоняя Эвана глубже в себя, и осторожно прошлась пальчиком по выемке между полушарий. Эван чуть выгнулся, силясь разобрать что-то во взгляде любовницы, но не нашёл там ничего, кроме расслабленного наслаждения моментом. Он втянул Элену в новый поцелуй и, удерживаясь на одной руке принялся ласкать её грудь в такт толчкам. Сердце билось всё быстрей, и дыхание ускорялось вслед за ним, боль в груди становилась всё сильней, и вместе с ней нарастало нестерпимое всеобъемлющее ощущение близости, пока наконец – не в паху и даже не в животе, а будто бы во всём теле — произошёл взрыв, в котором все чувства слились в одно. Воздух из лёгких исчез, и Эвану показалось, что он падает в бесконечную глубину космоса.
Он поник, прижимаясь к Элене, а та обняла его за плечи и принялась гладить нежно и легко.
— Я никогда ещё не была так счастлива, как с тобой, — прошептала она. – Эван, я люблю тебя.
Эван молчал. Он хотел ответить, что так же любит её, и в эту секунду ему было уже всё равно, сколько времени им отпущено – только бы сейчас быть целиком вдвоём. Но к горлу подступала странная тошнота. Это было нечто большее, чем обыкновенная слабость после хорошего секса. Он попытался позвать Элену, но им овладела непонятно откуда взявшаяся паника, и сказать он ничего не мог.
Какое-то время они лежали неподвижно. Эван попытался произнести имя Элены ещё раз, но попытка вдохнуть вызывала боль, и он лишь открывал рот. Элена продолжала лежать и чуть поглаживать его по спине. Наконец, ей захотелось поцеловать Эвана ещё раз. Она поймала его подбородок, но коснуться губами губ мужчины так и не успела, обнаружив в его взгляде непонятый, почти панический страх.
— Эван… — осторожно позвала она.
Эван снова попытался заговорить — но дышать все еще было неимоверно трудно.
Элена торопливо сдвинула его тело в сторону, опуская на подушки, но князь, вместо того, чтоб лечь, пытался сесть.
— Эван, что с тобой?
Эван слабо покачал головой.
— Эван…
— Врача… — выдохнул наконец тот и бессильно закрыл глаза.
Элена потеряла счет времени. Она бегала, звала на помощь, требовала, чтобы Джордж не обращал внимания на её плачевный вид и пыталась объяснить леди Катрин, что она делала в комнатах Эвана в одном халате. Сама она была на грани обморока, потому что внезапно стала объектом пристального внимания всех в доме, хотя главная проблема была не в ней – но как она ни старалась, объяснить этого не могла.
В конце концов дворецкий все-таки позвонил врачу, и тот должен был приехать через полчаса. Элена вернулась к Эвану в спальню — тот лежал, приоткрыв глаза, но даже не пытался встать. Погладила его по волосам и тут же отдёрнула руку, опасаясь, что может навредить ещё сильней.
— Я всё сделала, — прошептала Элена растерянно, — Эван, чем мне помочь?..
Эван лишь повёл зрачками из стороны в сторону и всё.
Элена чуть не разрыдалась от осознания собственного бессилия. Ей живо вспоминалось, как так же точно — непонятно и мучительно — умирала сестра. Но тогда, по крайней мере, они были в большом городе и были вместе с отцом.
Последняя мысль немного отрезвила и, бросившись к телефону, она набрала номер отца.
— Элена?... Где ты? – полусонный мистер Лучини протёр глаза, не в состоянии понять, почему его дочь, отправившаяся служить на флот, звонит ему из какого-то дворца, стоя в одном халате.
— Потом! – закричала Элена почти в истерике и без паузы принялась описывать, что произошло. За всё время этого недолгого монолога отец её трижды покраснел и трижды побледнел, но в конце концов, перебив, потребовал:
— Таблетку нитроглицерина ему под язык. Быстро.
Элена беспомощно огляделась.
— Нету…
— Если он сердечник, то должна быть! Положи телефон и ищи!
Элена послушно опустила телефон на тумбочку в спальне и принялась перекапывать личные вещи Эвана, но так ничего и не нашла, когда резкий голос отца её оборвал:
— Переложи его на твёрдую и плоскую поверхность. Голову запрокинь.
— Так.
— Окна и двери открой, ему нужен кислород.
Элена бросилась к окну.
— И найди успокоительное. Валерьяна или пустырник подойдут. Потом аспирин, анальгин и ещё раз нитроглицерин.
Элена бросилась выполнять. Комната экономки, где она обычно готовила чай, была пуста, но дверь накрепко удерживал замок, так что дом пришлось обойти снаружи и забраться внутрь, разбив окно. Элена отыскала несколько подходящих трав и, сделав отвар, направилась назад.
Когда она уже подходила к спальне, её затормозил Джордж и, указав на окно, дал понять, что приехала карета врача.
— Они заняты, — сказал дворецкий и попытался перегородить дверь, но Элена прошмыгнула мимо него и, едва не разлив отвар, проскочила напрямик в спальню.