Страница 24 из 31
– Нет, не боюсь.
– Ну понятно. Вам-то чего бояться, вы же архангел.
– Никакой я не архангел, а обычный человек.
– А почему же тогда смерти не боитесь?
– А чего ее бояться? Смерть – это то же, что и сон. Сон – то же, что и смерть, только короткая по времени. Мы ведь не боимся сна. Когда ты спишь, все вокруг есть, а тебя нет. Так же и при смерти: все вокруг будут, а тебя не будет. Чего же здесь страшного?
Батюшка что-то прикидывал, думал, жевал.
– А вдруг там, за чертогом, что-то все-таки есть? Вы ведь сами говорите, что мы не знаем, что там.
– Так и есть, не знаем. Но если предположить, что там что-то есть, то не в этом ли кайф – лично все узнать, когда тело выработает ресурс и придет в негодность? Это намного достойнее, чем дрожать и цепляться кривыми пальцами за жалкое существование.
– Но ведь религия помогает людям быть лучше, обуздывает пороки…
– Человек должен хотеть быть хорошим сам по себе, а не под страхом расправы после смерти. Вы будете еще вина?
Миша аккуратно разлил красную жидкость в опустевшие стаканы.
– Батюшка, давайте по совести, никто из вас не верит ни в какого бога, ни в рай, ни в ад. А занимаетесь вы этим, потому что сытно и выгодно у людей обманом деньги выманивать, а потом хоромы себе строить да тачки дорогие покупать. Не надо, пожалуйста, – Миша сделал выразительный жест рукой отцу Онуфрию, который собирался что-то возразить. – Я знаю, что вы умеете забалтывать, профессия такая, только суть от этого не меняется. Вы архаичный и совершенно вредоносный паразитический социальный институт – раковая опухоль на теле общества, торговцы опиумом для народа, как говорил о вас Маркс. И для меня это самоочевидная вещь.
Отец Онуфрий сопел, потом зацепил крупный кусок форели с тарелки и отправил в рот.
– Я вот думаю о Витюше-богохульнике, о том, что он готов за Вами идти. Мессия ведь тоже, когда явился, не среди церковников, а среди простых людей себе помощников выбирал.
– Так-так, батюшка, Вы меня в свои схемы, пожалуйста, не впутывайте. Никакой я не Мессия. Я атеист и во всю эту чушь не верю ни на йоту.
– Мессия – атеист. Это действительно что-то новенькое, – усмехнулся священнослужитель и глотнул из стакана с вином.
– Я не Мессия, – Миша тоже усмехнулся и зацепил из банки зеленую оливочку (с косточкой, как он любил).
– А я думаю иначе. И я, кажется, понял, почему ты, Миша, являешься настоящим Мессией, – священник перешел на «ты», но это было совершенно органично и не вызвало в Мише никакого недовольства. – И дело не только в моем внутреннем ощущении и вере. Согласно писанию, лжепророки и лжехристы будут всем говорить, что они единственно верные, настоящие, будут демонстрировать чудеса, чтобы прельстить людей. А ты вообще неверующий и в принципе отвергаешь свою божественную сущность.
– Так и есть, отвергаю, – Миша сплюнул в пальцы обгрызенную косточку и положил на край тарелки рядом с другими. – Ладно, батюшка, засиделся я у Вас. Спасибо за хлеб, за соль, за вино и икорку. Пора мне.
– Ну пора, значит пора. А есть куда ехать, где ночевать?
– Нет. Некуда ехать и негде ночевать.
– Знаешь, Миша, все в жизни происходит не просто так. Не случайно ты сел в тот самолет и неспроста приехал в этот храм. Значит и на меня какие-то виды на небесах имеются. Ты можешь остановиться у нас в церковном приюте. А завтра решишь, куда двигать дальше.
– Спасибо, но у меня другие планы.
– Ну что ж, твоя воля. Но я не могу отпустить тебя вот так просто. Это было бы не по-христиански, не по-человечески.
Они прошли в кабинет отца Онуфрия. Священник покопался в шкафу и достал оттуда новый смартфон.
– Это от жертвователей. Сим-карта уже подключена. Номер телефона в памяти записан. Сейчас я еще свой добавлю. Номер на корпоративном церковно-приходском тарифе. Так что в минуса не уйдешь.
Священник протянул Мише телефон.
– Теперь о насущном, – батюшка достал из сейфа несколько брикетов аккуратно упакованных, перетянутых канцелярскими резинками российских денег бледно-красного цвета. – Деньги народа – деньги от бога. Считай, что русский народ через меня выдает их тебе как страждущему и нуждающемуся, тем более, что это так и есть.
– Деньги до копейки я обязательно верну, когда заработаю их честным трудом.
Отец Онуфрий не возражал. Миша уложил все в висящую на поясе барсетку Louis Vuitton.
– На этом я готов с тобой проститься. Будь на связи, звони в любое время, если возникнут проблемы. И знай, что двери храма всегда открыты, если понадобится материальная или духовная поддержка.
Отец Онуфрий проводил Мишу до дверей и горячо обнял его на прощание:
– Вижу в тебе свет и силу великую, которой не видывал доселе. Не знаю, что ты за человек и человек ли ты вообще, но надеюсь, что ты пришел не на погибель, а во спасение.
– Спасибо, батюшка. А можно вопрос напоследок? Что за история у Вас произошла с Ольгой?
– Какой Ольгой?
– Ну той, с берегов Онежского озера.
Священник вымученно дышал, глядя на Мишу.
– Давай не сейчас, потом как-нибудь расскажу…
***
Миша вышел за ворота и направился по той же дороге, по которой пару часов назад пришел в церковь. Подходя к парковке, он услышал резкий звук автомобильного сигнала. Повернувшись, Миша встретился взглядом с таксистом, тем самым, который его привез. Мужчина выскочил и открыл перед Мишей пассажирскую дверь.
– Что Вы здесь делаете? Вы что, все это время не уезжали?
Миша уселся на переднее сиденье рядом с водителем.
– Я видел… Я все видел… – таксист говорил так, будто узнал военную тайну. Его глаза не отрываясь смотрели на Мишу. – Я задержался. Все о Ваших словах думал насчет власти капитала и рабства, в котором мы живем. А тут такое…
– И что же Вы видели?
– Все! Как Вы инвалида на ноги поставили.
На этих словах мужчина включил видеозапись в телефоне, на которой оказался запечатлен эпизод с исцелением колясочника, включая момент со случайной прохожей и выходом Миши с отцом Онуфрием на место происшествия. Видео было в хорошем качестве.
– Я сразу понял, что с Вами что-то не так. Прямо почувствовал! С того момента, как вы с березками и с землей пообщаться вышли. Что происходит? Кто Вы?
– Брат, как тебя зовут? – Миша перешел на «ты».
– Федор.
– Миша.
Мужчины пожали руки.
– Федор, я не понимаю, что здесь произошло, честно. Я просто шел в храм, в который ты меня привез. Я сам не знаю, что думать.
Миша вкратце рассказал таксисту о себе, о беседе со священником и сольном номере Витюши по видеосвязи.
– Ну вот, собственно, и все. Теперь отвезите меня в центр. Мне еще походить-побродить нужно, да ночлег найти. Не в богадельне же в самом деле ночевать.
– Миша, уже поздно. Я думаю, что и я не случайно попал в этот переплет. И речь твоя неспроста искру во мне выбила, и завис я тут не случайно, и чудо увидел. Кем я буду, если брошу такого человека на произвол судьбы. Я потом сам себя не прощу, если с тобой что-то произойдет или даже если ты просто исчезнешь. Рядом с тобой задышалось по-иному и надежда на лучшее появилась. Может, это мой шанс поменять жизнь?
Таксист Федор предложил остановиться в квартире знакомых, которые переехали жить в другую страну, оставив ему ключи. Миша согласился. Квартира оказалась в добротной сталинке в центре Москвы.
– Недурно, оч-чень недурно, – говорил парень, прохаживаясь по широченным коридорам и вглядываясь через витражные окна в огни ночного мегаполиса.
Чувствовалось, что в ремонт и обстановку было вложено немало материальных и творческих ресурсов.
– Ну да, – соглашался Федор. – Хозяева – люди состоятельные и со вкусом, они еще с моими родителями дружили. Ключи мне доверили. И хоть за уборку и присмотр они платят консьержу, все равно просят, чтобы я тут периодически появлялся.
– Ого, и холодильник затарен, – удивлялся Миша изобилию.
– Тут еще и бар есть. Это я все покупаю для себя любимого. Квартира, можно сказать, – моя личная резиденция. Я тут иногда от семьи отдыхаю, стресс снимаю. Могу родственников или знакомых на время приютить. Хозяева не против. Доверяют.