Месть вора

Часть II

ИЗ РУК В РУКИ

Глава 1

Я БАНДИТ, МЕНЯ ТРУДНО ЛЮБИТЬ

– Кого лешак несет в познотищу таку? – прокряхтел из-за двери сиплый голос и зашелся в долгом приступе кашля бывалого курильщика. – Кому тама неймется? Вот кобеля как спущу! Утра дожидайтеся!

– У самих кобель есть, Ирина, – радостно пропел самоед. – Поболе твоева. Отпирай, отпирай, твою мать. Принимай гостей дорогих и незваных, а то дверь ща, бля, как вышибем.

Прокуренный голос сказал:

– Ой… Тихон, не ты ли?

– Ишь, курва, признала, – негромко похвастался мне Комяк и снова обратился к запертой двери: – Нет, не Тихон. Мылыция. Отпирай, старуха, давай. Отпирай, там и увидишь.

Загремел засов, дверь приоткрылась, и мне в лицо ударил яркий луч карманного фонаря. Я зажмурился и вытерпел несколько секунд, пока хозяйка изучала мой портрет. Потом луч переместился на Комяка.

– Ха-а-а! – тут же радостно прохрипела хозяйка. – Тихон, и правдыть! Черт косоглазый! Ну, блин, как знала. Как нутром чуяла, что это ты ко мне ломишься, спать не даешь. Давно уже ждем. Вдвоем вы?

– Ага.

– Ну так проходьте в избу, – наконец позволили нам.

Я сделал шаг в темные сени, пропахшие какой-то кислятиной, и тут же эту кислятину, похоже, и выплеснул на пол, опрокинув ведро, оказавшееся у меня на пути.

– И что за ведмедь! – беззлобно просипела Ирина. – Ладныть, потом подотру. Проходь в горницу дале.

«Черт ее знает, ведьму, – подумал я, – где у нее эта горница? И сколько еще ведер со свиными помоями расставлено у меня на пути?» Но в этот момент в сенях наконец вспыхнула яркая лампа.

Первым делом я внимательно разглядел хозяйку. А она еще раз изучила мою физиономию. Вот так стояли посреди лужи из поросячьего пойла и секунд десять пялились друг на друга.

Я ожидал увидеть этакую бабу-ягу, местную старуху-вещунью в неопрятной ночной рубахе, с отвисшей грудью и седыми космами, распущенными по костлявым плечам. Но все оказалось не настолько ужасным. Передо мной стояла женщина в длинном японском халате с иероглифами и танцующими журавлями. Примерно одного со мной возраста, она была бы весьма привлекательной, если бы не испитая, в синих прожилках физиономия и не длинный уродливый шрам, протянувшийся от брови через левую щеку и разделивший подбородок на две неравные дольки.

– Что, не красавица? – виновато улыбнулась лишь одной, правой, половиной лица хозяйка. А я решил, что она не любит новых знакомств, потому что привыкла перед каждым оправдываться за свое уродство. И сразу почувствовал к ней сочувствие. И симпатию. – Давай проходь в дом. Неча в сенях топтаться… И ты тоже, – обернулась Ирина к Комяку.

– Да погодь ты. Кони у нас на улице, – объяснил тот. – Определить надо куда-нибудь.

Эта проблема явно поставила хозяйку в тупик.

– Ко-о-они? – задумчиво протянула она. – А куцы они мне? Вас-то зашхерю, так никто и не прочухает. А коней… Они что, вам еще потребуются?

– Мне да, – сказал самоед. – Завтра утром в пятый лесопоселок к Марье поеду.

– Что, на двух сразу? – выпучила правый глаз Ирина. – А один тебя не осилит?

– Второго подальше сведу и в парме выпущу, пусть погуляет. А то подарю, может, кому в лесопоселке. Кони-то ладные, жалко бросать.

– Ишь ты, блин, кони… – покачала головой Ирина. – Еще бы на вездеходе сюда прикатили… В карте-то места нету из-за коровы. Разве на улице привязать, дык ведь засветим. Узырит кто, вопросы начнут задавать: «Кто к тебе, Ирка, на лошадях приезжал?» Сам же знаешь, пока все не выпытают, не успокоятся. – Она растерянно пожала плечами. – Не, Тихон, не знаю. И рада в помочь, да нечем.

Комяк озабоченно почесал репу и вдруг пришел к неожиданному решению.

– Да и хрен с ним! Слышь, Коста, братан. Отваливаю я. Прям сейчас. Тута километрах в двадцати поселок есть леспромхозовский. Баба там у меня. У нее пока обоснуюсь. Если чего, подъезжай. Или на крайняк баба скажет, где найти меня… Тыко Мария ее зовут. Ну ты найдешь.

Я стоял пораженный. Разинув от удивления рот. Не в силах пошелохнуться. Пехали-ехали; стреляли-убивали; болели-выживали; находили и теряли; жизнь были готовы отдать друг за друга. За месяц стали словно два родных брата. И вдруг вот так, с бухты-барахты: ну, типа, Коста, братан: «Довел я тебя, сполнил задание. А за этим отваливаю. Баба тут у меня в двадцати километрах. Ждет не дождется, шалава…» И это даже толком не попрощавшись! Не посидев за столом, не раздавив бутылочку на прощание! Ну, самоедина!

– Куда ты в ночь, Тихон? – наконец сумел выдавить я из себя.

– А и ништяк. Ишь вызвездило как нынче. Дорогу не потеряю. Да и ПНВ есть.

– Ну-у-у нет. Не отпущу тебя так. Посидим хоть часок.

– Я бы с радостью, Коста. – Комяк подошел, положил руку мне на плечо. – Да ведь и правда стремно коней возле дома долго держать. И укрыть их негде, не в парме ж привязывать. Отваливать надо.

– Ну… – Я крепко обнял Комяка, похлопал его по узкой спине. – Если такое дело, то спасибо тебе за все, самоедина. Сам понимаешь, обязан жизнью тебе… И не раз… – Я не на шутку расчувствовался и даже не мог подобрать подходящих слов для прощания. – Может, просьба ко мне есть какая?

– А просьба, братишка, одна. Чтобы нормально было все у тебя. А если случится возможность, так весточку с оказией мне перешли. Через братву. Как живешь и чем дышишь. А по большому счету, так в гости принять рад буду всегда. Адрес ты слышал, дорогу найдешь.

Самоед спустился с крыльца, развязал мой рюкзак, оставленный мною на улице и как раз оказавшийся в створе полосы света, бьющего через открытую дверь, и достал оттуда один из приборов ночного видения. Потом обернулся, увидел, что я стою на крыльце, и приподнял «очки» над головой.

– Вот это с собой забираю, чтоб сейчас в парме нос не расквасить, – сообщил он мне. – А остальное у Ирины оставь. Она знает, как распорядиться. – Потом он отвязал лошадей, ловко вскочил в седло, свистнул Секачу, обернулся: – Удачи, братан, – и натянул на глаза ПНВ.

– И тебе удачи, Тихон!

– Все будет ништяк, отвечаю. – И комяк сильно шлепнул ладонью по крупу своего серого в яблоках жеребца, посьшая того вперед.

Его скрыла темнота таежной дороги, но еще долго я, стоя на крыльце, вслушивался в стук копыт двух лошадей. Потом развернулся и нос к носу столкнулся с Ириной. Оказывается, все это время она стояла у меня за спиной. И даже не обозначила своего присутствия ни вздохом, ни шорохом.