Жданов, отвали!

"Ты сама сделала свой выбор".

"Мощно, Никита Владимирович. Мощно. Всего хорошего," – приходит ответное смс.

28 глава

"Богатырева, ты сама сделала свой выбор. Совратила препода, а теперь бросаешь его на произвол судьбы? Быстро дуй в машину. Бум обсуждать судьбу нашего ребенка.  Решим, кого именно возьмём из наших завистников крёстными... В другой реальности. Кстати шутка. Мелкая, я ж тебя люблю".

До сих пор нет ответа, сообщение в Вайбере не прочитано. Я напрягся. Шутки шутками, а это уже не смешно.

– Никита Владимирович, Надя поспешно оделась и куда–то сбежала, – едва не бросилась мне под ноги Катя.

– Куда именно?

– Говорю же, оделась.

– Спасибо. Беги на пару.

Я напрягся, набрал номер, но он отключен. Куда бежать и где искать? Звоню куратору Нади и докладываю информацию. Алина Федоровна уже осведомлена Катей и среди учащихся и преподавателей лёгкий кипишь. Я готов головы сносить. Что за люди?!

Когда ворвался в аудиторию третьего курса, не сразу сообразил, что ребят песочит от А до Я наш декан.

– Кто вам дал право травить другого человека только по тому принципу, что он сделал не то, что вам выгодно. Во взрослой жизни бывает много всяких нюансов, изменений на которые вы даже не рассчитываете. Но они будут, и вы не всегда будет готовы их принять с достоинством. Вам будет стыдно за какие–то поступки. Но суть в том, чтобы в любой ситуации оставаться человеком. А вы хуже избалованных детей, которым только дай затравку.

Мощно он высказался. Я не переживаю, ведь декан имеет неплохие ораторские способности. Сидит третий курс, головы опустил. Иван вообще уронил голову на стол и прикрыл уши ладонями.

– Вы должны извиниться перед Надей. Любить её, вас никто не заставляет, но относиться, как к человеку, вы просто обязаны. Всем все понятно или повторить?

– А вот ты где, Жданов,  после этой пары на кафедру все безоговорочно, – бросает на выходе.

– Вы что–то хотели Никита Владимирович? – интересуется Алина Федоровна.

– Катю на минуточку.

Я выхожу из кабинета и не могу остановиться, нервно меряю коридор шагами.

– Вы что–то ещё хотели?

– Кать, вы вроде бы неплохо общаетесь с Надей, набери её номер.

– Без проблем.

Я вижу, как Катя извлекает мобильник и набирает номер Нади.

– Алло?

– А ты где? А то нас прессует декан.

– На остановке. Простите, что вам досталось. Я позже всё объясню декану лично.

– Надь, тебе до сих пор плохо? Может с тобой поехать, ты у нашей универовской остановки?

– Порядок, я справлюсь. Спасибо за заботу, Катюша. Да, вот уже автобус какой–то идёт, побегу. До связи.

– Кстати, сбрось мне на Вайбер то фото, что обещала с рецептом, хочу закупиться после пар и приготовить вечером.

Я подаю знак отлично, когда  Катя толково выполняет мои просьбы. Сам бегу к выходу в надежде, что моя глупая Надежда ещё не сбежала.

– Решила мне марафон устроить, Богатырева? А ты знаешь десять фактов о бабнике Жданове? – улыбаюсь одними глазами, увидев одиноко сидящую фигуру на остановке.

Поднимает на меня растерянный взгляд.

– Меня тошнит и рвёт, Никита. Пол дня уже.

– Всё–таки беременна? Что, в ту первую ночь получилось?

– Нет, я гуглила, токсикоз через день после осечки не наступает.

Замирает, внимательно смотрит на меня.

– В смысле в ту первую ночь?

– Ну, мало ли что случилось с презервативом, я же его не проверял.

 Сам немного поежился от одной мысли. А ведь все могло быть. Я был заинтересован, перевозбужден.

– Никита, ты дурак, – не выдерживает и слабо улыбается. – У меня уже были месячные после того секса, всё нормально там было с презервативом. Я думаю это аппендицит. И мне срочно нужно показаться кому–нибудь с медицинским образованием.

– Бляать!  Прости малая, я за машиной, жди и никуда не уходи, я мигом.

Так быстро я ещё никогда не бегал, а ездил тем более. Возможно, будет штраф за превышение, но я не мог тянуть время, пока Надя стонала на кресле от усиливающихся болей животе. Сдал девушку врачам, а сам рухнул в коридоре на кушетку. У меня не было сил, куда–то исчезли, остался один ступор.

29 глава

Я лежала в палате и отходила от наркоза, всё было как в тумане и во сне. Когда я проснулась утром, и подумать не могла, что этот день закончится моим сомнительным отдыхом в больнице. В психушке – возможно, но не под скальпелем хирурга.

До операции, превозмагая боль, помню, как допытывалась, не сильно ли меня покрамсают и говорила, что я не хочу шрам, на что врач закатил глаза и сказал, что я вроде молодая, а так безнадежно отстала от медицины.

Шрам и правда был крошечным, я видела, как его обрабатывают и удивилась, что к моим мольбам прислушались. И наша медицина действительно не безнадёжна.

А ещё мне сделали УЗИ и выяснили, что я не беременна. Я была рада это услышать и выдохнула с облегчением. Была уверена, что и Никита будет рад это услышать. Хотя то его последнее сообщение совсем выбило почву из–под ног.

Я пыталась понять его и решительно не понимала. Вроде на выходных договорились не вестись на сплетни, но из всего произошедшего в понедельник он услышал только то, что я беременна, ещё и наш первый раз к этому приурочил, хотя там была защита и не было осечек. И более того, бабник и гулена Жданов крестных готов был обсуждать. Я таких сбоев в системе у мужиков ещё не видела. Разве что он правда любит меня. Чёрт, но почему мне так сложно в это поверить?

Мне было легче поверить в то, что он перетрахал весь университет и бросился на меня как на свежее мясо, чем вот в это вот. И каждый вечер, когда он приходил в разрешённое для посещений время, я смотрела на него во все глаза, и не могла поверить.

Никита проявил себя действительно чутким и любящим мужчиной, а моё горло каждый раз сжимал спазм, хотя я понимала, что тоже влюбляюсь в него. Нет, не так, влюблена это понятно, это чувство разрастается и превращается во что–то более глубокое, более болезненное и глобальное. Я понимала, что начинаю любить его, и почему–то сопротивлялась этому.

И ревность, дикая, лютая, слепая, душила мне горло, сжимая все внутренности. Пока я здесь, он там. И Геля, которая несмотря ни на что собиралась его трахнуть, тоже там. Каждый день я расспрашивала, как дела с его фанбазой, и он отшучивался и напоминал, что мне нельзя волноваться и нужно поправляться скорее, но от этого я лишь больше волновалась.

Среди недели вдруг приехала мама. Я говорила ей, что не нужно, это очень далеко, но она была непреклонна и примчалась навестить дочь в больнице.

– Я на такого мужчину налетела в коридоре! Наверное, один из врачей, хотя он был без халата, в стильном сером костюме.

Я вскинула брови, слушая её. Видела я мужчину в стильном сером костюме. В именно таком костюме от меня как раз недавно вышел Никита.

– Такой красавчик, с выдающимся орлиным носом!

Я широко ухмыльнулась. Ошибки быть не могло, мама точно видела Никиту.

– Понравился, да? – улыбаюсь по–доброму.

– Хоть к тебе переезжай, если тут такие водятся. Кольца на пальце не рассмотрела, даже не знаю, свободен ли.

– Такие долго свободными не бывают, – отвечаю пространственно.

Не говорю маме, что красавчик занят мной. Она засмотрелась на него для себя, зачем ей знать, что дочь замутила с мужчиной постарше, тем более с преподавателем. Пока я сама не буду уверена в том, что всё серьёзно, в том, что всё это куда–то движется, я не хотела говорить. Не даром же говорят, что счастье любит тишину. То, что весь университет знает, итак уже сыграло свою роль. Пусть мама думает, что увидела симпатичного носатого доктора.

Мы проболтали до вечера, медсестра разрешила ей немного задержаться, обсудили все события, происходящие на родине, и потом мама спешила на вечерний поезд. Путь не близкий, ехать ей всю ночь.

– Вот и стоило оно того, две ночи в пути, полдня в незнакомом городе, чтобы два часа посидеть у моей кровати?