Три принца

Улыбаясь и раздумывая над тем, что, вероятно, не стоит баловаться перед сном наркотой и дать Голосу возможность контактировать со мной, я вышел на двор. Солнце ослепило, а потому я не сразу заметил Эриамона, который колдовал в карете над бесчувственным малышом. Он сложил мокрую тряпку в несколько слоёв и прикладывал её к детскому лбу.

- Аниран, ты в порядке? - обеспокоенный Иберик перегородил путь. Он испуганно разглядывал меня и сочувственно скривился, когда обнаружил весьма заметные изменения.

- Да, Иберик, - я машинально прикоснулся к уху. Переставать болеть оно и не думало. - Собирайтесь. Скоро отправляемся. Отправимся обратно в Обертон.

- В Обертон?

- Да, - подтвердил я, а затем обратился к вознице, который не видел, что происходило в избе. - Бенал, тебе задание: возьми лошадь Сималиона и догони обоз. Скажи Бертраму, что мне нужно сопровождение. Пусть возьмёт пару десятков гессеров, самую вместительную карету - сборщиков податей пусть выгонит - и скачет сюда. Остальным передай приказ анирана: разбить лагерь у тракта и ждать его возвращения. Аниран постарается вернуться быстро.

- Понял. Исполняю, - в Бенале мне всегда нравилось то, что он не задавал лишних вопросов. Все мои указания он выполнял с порядочным рвением.

- Иберик, Сималион.

- Да, аниран?

- Как отъедем, вернётесь и сожжёте дом дотла. Чтобы поле не зацепило, а от дома осталось лишь пепелище. Чтобы все, кто потом найдёт это место, были уверены, что выжить не смог никто. Ясно?

Иберик и Сималион переглянулись: обоим приказ показался очень странным.

- Выполним, - первым сориентировался Сималион.

Я поблагодарил его кивком головы и направился к карете. Мальчик всё ещё был без сознания и лежал на подушках, а Эриамон пытался привести его в чувство. Получалось плохо, отчего эстарх выглядел растерянным и испуганным. Он часто прислонял ухо к маленькой груди и прислушивался. А затем осторожно тряс за подбородок и похлопывал по щекам.

- Возможно даже сотрясение, - предположил я. - Бедняга... Несладко ему придётся какое-то время... Святой отец, - я взял Эриамона под руку и приблизился, чтобы не услышали другие. - Очень прошу никогда и ни с кем не говорить о том, что здесь произошло. Никаких баек, которые ты так любишь травить. Ни с кем-либо другим, ни, тем более, с малышом. Это крайне важно.

- Конечно, аниран, - быстро согласился он. - Но всё же... Неужели это дитя анирана?

- Есть сомнения по этому поводу?

- Нет, но... Но ведь анираны в мире появились давно. Не только ты не первый. Но и другие. Как же так получилось... Ведь мы бы узнали... Весь мир бы узнал... Как же так получилось, что этому удалось, а остальным нет?

- На этот вопрос, думаю, сможет ответить лишь ваше божество. Фласэз точно знает ответ. А я пока даже не могу предположить, в чём причина.

Эстарх осенил себя знамением после моих богохульных слов.

- Дитя анирана так похоже не любое другое дитя. Такое маленькое и беззащитное... Что мы будем делать с ним, аниран? Ты уже решил что?

- Да, у меня уже есть план, - кивнул головой я. - Потому и прошу никогда ни с кем об этом не говорить. А теперь ничего не делай, Эриамон. Только улыбайся. Всё остальное сделаю я. Жаль нашатырного спирта нет.

- Кого?

Я отмахнулся, склонился над ребёнком и прислушался к стуку в его груди. Сердце работало исправно. Видимых повреждений, кроме самого очевидного, тоже не наблюдалось. Значит, моя главная задача на данный момент - привести в чувство, успокоить и не позволить впасть в панику.

- Фабрицио, очнись, - я осторожно потряс его за подбородок. - Это папин лучший друг - Клемерик. Он попросил позаботиться о тебе.

- Ты знаешь, как его зовут? - удивился Эриамон.

- И не только, - ответил я.

Попытки привести Фабрицио в сознание заняли немало времени. Хоть дышал он спокойно, никак не хотел просыпаться. Шишка на голове, благодаря усилиям Эриамона, не набирала силу, но и не спадала. Поэтому мы оставили его на некоторое время, приказав Сималиону и Иберику охлаждать тряпку колодезной водой, и занялись моими проблемами.

Пока эстарх накладывал повязку на разорванное ухо, он не раз посетовал, что совсем не лекарь. Но всё же у него неплохо получилось. Я мужественно вытерпел боль, а затем в очередной раз согласился с Эриамоном, что лучше не только обмотать голову тканью, чтобы кровь не просочилась, но и клобук напялить, чтобы не испугать дитя.

И в таком странном виде - два монашеских клобука на двух головах - мы подбежали к мальчику, когда Сималион крикнул, что он приходит в себя.

Фабрицио зашевелился и открыл глаза. Сморщился весь от боли, аккуратно прикоснулся к шишке и заплакал. Он кривил лицо, хныкал и обиженно смотрел на нас.

- Привет, Фабрицио, - я растянул рот до ушей. Сначала ребёнка надо немного успокоить, а потом ослабить боль или дать сонного отвара. - Помнишь меня? Это я - Клемерик. Твой папа обо мне рассказывал. Я его лучший друг.

- Длук? - шмыгнул носом мальчик. - А де папа? А мама? Ма-ма-а-а!

Он закричал и попробовал подняться с подушек. Но боль моментально уложила его обратно. Он заплакал ещё сильнее, ладонями утирая слёзы.

Мне хотелось, конечно, защитить его от всех бед. Унять его боль, принять её на себя. Но я прекрасно понимал, что это невозможно. Физическая боль продлится недолго. Она скоро уйдёт. А мне надо сделать так, чтобы боль ментальная не пробудилась.

- Что, больно? - я выдавил из себя улыбку. - А мамка ведь говорила тебе - не лазь в кладовку. Не забирайся на лесенку за мёдом. И вот пожалуйста - упал. Упал и лоб расшиб. Сколько раз просила?

Малыш насупился. Он утёр нос и подозрительно на меня уставился.

- Испугал ты мамку и папку, - продолжил я. - Они даже за лекарем поехали. Помнишь лекаря, что у старого примо живёт? Он зуб тебе дёргал.

При упоминании о лекаре Фабрицио скривился и машинально прижал ладошку к правой щеке. Я прекрасно знал, что лекаря он очень хорошо помнит. Он от этого близорукого лекаря бегал по всему полю, пока Томмазо его не изловил. А затем ещё и в палец молочными зубами вцепился, когда тот полез вырывать коренной зуб.

- Они попросили меня присмотреть за тобой, пока будут в дороге. Попросили сразу отвезти к бабушке и дедушке, куда потом за тобой приедут.

- Бабуська? Дедюська?

- Ага. Помнишь, мамка говорила и тебе, и папке, что когда ты начнёшь взрослеть, вам придётся скрыться у дедушки? Он далеко живёт. На юге, - я неопределённо махнул рукой, но мальчик внимательно проследил за жестом. И даже задумался.

- Не-а, не помню, - закивал он головой. А затем опять прикоснулся к шишке и скривился от боли. - Больно.

- Эстарх, - тихо обратился я. - Если есть настойка, которая поможет заснуть, сейчас самое время её отыскать.

Эриамон внимательно прислушивался к разговору. Но, услышав мою просьбу, сразу всё понял. Он обошёл карету, осторожно открыл противоположную дверь и стал копаться в своём сундучке, с улыбкой посматривая на малыша.

- Где-то тут у меня сахарный палец был, - надул щёки Эриамон. - Могу поискать. Будешь?

Мальчик сначала попытался отодвинуться от незнакомого дядьки, но передумал. Он даже хныкать прекратил, когда мудрый эстарх решил его подкупить.

Я облегчённо выдохнул: Эриамон совсем не глупец, всё понимает. А потому мне срочно надо овладеть вниманием ребёнка и заслужить его доверие.