Обнажая запреты

Пряди тёмно-медового цвета на ощупь тонкие и лёгкие, будто паутина окружают точёные скулы с причудливой россыпью мелких родинок. Слишком она манящая в своей ранимости, с этими узкими ладонями, тонкими пальцами и просвечивающими через кожу венами. Хрупкость, которую хочется оберегать, но в моей жизни на это не хватит ни времени, ни мотивации. Се ля ви, милая, как сказал бы Стас.

Привстав на локте, возвращаю на девичье плечо сползшее одеяло и сумрачно смотрю на платье, брошенное в угаре страсти на ночник. Друга бы приступ хватил от такой картины.

Тихо ругнувшись, оглядываюсь в поисках своей одежды и аккуратно стряхиваю с колен одеяло, чтобы бесшумно встать с кровати. Никогда не любил прощаться.

На крыльце несколько мгновений собираюсь с мыслями. Оставить её досыпать в своём домике не лучший выход, но расталкивать и прогонять с рассветом такую сладкую крошку — преступление. Насколько я знаю Стаса, он раньше обеда всё равно не объявится. Можно спокойно спуститься к реке, остудить голову и сваливать не оглядываясь.

— Север, а ты разве вчера не уехал? — голос друга вдруг хрипло режет утренний туман.

Ох, чёрт…

— Последний стакан оказался лишним, — усмехаюсь, промокая футболкой речную воду с груди. — А ты чего по кустам шарахаешься? Потерял кого-то?

Соскочивший с языка вопрос будто продрал горло ржавой проволокой. Меньше всего сейчас охота выслушивать, чем сестра Стаса отличается от остальных. Не тупой, сам понимаю. Может, даже породнились бы, по-любому когда-нибудь придётся жениться. Но не вовремя всё как-то. Хрен его знает, что измениться за год.

Я даже мысленно готовлюсь бахнуть нам в рюмки сорокаградусного бальзама, занюхать речной мятой, закусить седативными. А потом всё-таки вывалить признание на свой страх и риск. Так будет правильно. Но Стас, похоже, с похмелья благополучно забил на свой гипертрофированный братский долг.

— Отлить вышел, — он потирает плечи, сонно вглядываясь в противоположный берег. — Пошли накатим? Холод стоит собачий.

— Мне ещё с матерью попрощаться надо. Вечером встретимся в клубе, как договаривались. Посидим чисто мужской компанией.

— К отцу зайдёшь?

— Обойдётся. В прошлый раз дорогая мачеха чуть не закапала меня слюной. Противно.

— Ну так старик твой не молодеет. Насколько она тебя старше?

С шипением втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы, отсчитываю до трёх и выдыхаю уже намного спокойнее.

— Лет на пять. Не больше.

— Лады, Север, — друг понятливо соскакивает с неприятной темы. — Пойду к своей горячей милашке под бочок. До вечера.

— Стас… — тихо выдыхаю ему вслед, но ветер уносит оклик к реке. Может и к лучшему. О чём сейчас говорить? Оставлю ведь малую в одиночку расхлёбывать братский гнев, а сам свалю далеко и надолго.

Чертыхнувшись, хлопаю дверцей своего верного коня благородных немецких кровей. О нём тоже нужно успеть позаботиться. Вот Стасу завтра и оставлю, пусть лучше друга радует, чем будет простаивать в гараже. А жизнь — это жизнь. Я могу не вернуться, Анюта может не дождаться. И незачем усложнять.

Мысль хоть и здравая, но какая-то муторная и отчего-то горькая.

Глава 7

Анна

— И да, разиня, не забудь запереть за мной дверь.

Пока я ползаю под раковиной, собирая осколки керамической чашки, собственно, и разбитую по вине чрезмерной рассеянности, брат курит в форточку, продолжая пичкать мою влюблённую голову наставлениями, которые я бессовестно пропускаю мимо ушей. Его энтузиазм заразителен. Вот только меня на прощальную вечеринку никто не пригласил. Придётся с этим срочно что-то делать.

— А не проще будет просто взять меня с собой? — шумно ссыпаю черепки в мусорное ведро, в надежде скрыть обличительную дрожь голоса. Если Стас что-то заподозрит, то не видать мне Даню раньше, чем через год.

Я же за двенадцать месяцев сгрызу себя за то, что утром проспала его отъезд.

— Тебе там не место, — равнодушно рубит Стас, не отрывая глаз от телефона.

— Не надоело изображать строгого папочку? — шутливый тон даётся мне с трудом. Как и улыбка.

Но надо. Надо.

Стас, наконец, переводит взгляд на меня. Щурится, медленно выпуская дым уголком рта.

— Мы собираемся чисто мужской компанией.

Досада горчит на языке желанием крепко выругаться. И всё же другой возможности проститься не будет. Нужно дожимать.

— Не проблема. Я надену брючный костюм, — от невинной улыбки сводит скулы. В детстве упрямство часто помогало добиваться цели. Стас ведь остался тем же добряком, хоть и оброс щетиной. Чем чёрт не шутит?

— Анюта, напомни, что я говорил тебе касательно клубов?

— Там, где танцуют и наливают я лёгкая добыча.

— Вот именно. Ничего не изменилось.

— Мне нечего бояться, если ты будешь рядом, — делаю отчаянную попытку подмазаться к братскому самолюбию. — К тому же при тебе никто не рискнёт распускать руки. — вопреки ожиданиям взгляд Стаса тяжелеет на глазах, подначивая выкинуть последний, хоть и сомнительный аргумент. — Пожалуйста! Папа в рейсе до конца недели, мама на смене. Я не хочу ночевать одна.

— Это когда тебя перестал устраивать плюшевый единорог?

Не нужно сильно хорошо знать Стаса, чтобы понять, когда за внешним спокойствием начинает трещать лёд. Я проиграла.

— Хорошо провести время, — сдаюсь, уныло прокладывая курс на выход.

— А ну-ка стой, — брат резко перехватывает меня за руку и больно выворачивает кисть. — Откуда это у тебя?

Глава 8

Анна

— Это Северного, — мертвею, глядя на три витка кожаного ремня стянутых драгоценным металлом, который в суматохе сборов домой забыла припрятать, а теперь уже поздно. Отрицать бессмысленно, за пару лет браслет Дани наверняка успел ему примелькаться.

Вмиг потерявший краски голос вполне должен сойти за равнодушие. Надеюсь.

— Вижу, что Северного. Я спрашиваю откуда?

— Так столкнулись вчера, когда он шампанское выгружал, — придумываю на ходу, аккуратно, но твёрдо высвобождая ноющую конечность. — Дан извинился, что в такой день с пустыми руками вот и подарил. Ты разве не видел?

Глядя в нехорошо потемневшие глаза брата, только усиливающие дичайший разнос внутри, медленно разворачиваюсь и ухожу к себе в комнату. В последний момент сдерживаюсь, чтобы не хлопнуть дверью, потому что провоцировать Стаса только себе вредить. А хочется. Много чего неприятного хочется и сказать, и вытворить.

Оставшись наедине с собой, укрываюсь одеялом с головой, заново переживая прошлую ночь. Прислушиваюсь к дурманящим, возбуждающим отголоскам боли там, где Даня врывался в меня с такой яростной жадностью. Вспоминаю жар крепких рук, обжигающий холод во взгляде. И, чёрт возьми, это буду не я, если сдамся так просто.

Конечно, обойти все клубы города мне не по карману. Особенно с учётом, что брат единственный в дружной компании, кто не имеет за душой ни навороченного коня, ни отдельного от родителей полцарства, ни протекции авторитетного папочки. У Северного отец владеет PR-агентством, у Лисицина — строительной компанией, у остальных предки тоже не бедствуют. Один только брат, выходец из скромной семьи представителей рабочего класса, каким-то чудом затесался в компанию золотой молодёжи. Так что круг поисков значительно сужается. Что совсем не избавляет от риска напороться на Стаса первым и тем самым подставить Даню.

Зато я знаю, в каком доме находится его холостяцкая квартира. В нашем городе только одна новостройка с видом на реку. Так даже лучше — проститься утром наедине.

Глава 9