Страница 43 из 62
А вот наш правый фланг, похоже, был просто уничтожен. Я увидел только несколько десятков тел там, где они стояли. Видимо, сопротивлялись они не долго. А потом, множество тел дорожкой в сторону окруженных стенам огородов. В разы больше. Местами прямо кучами. Будто кто-то нес большой мешок трупов и из него сыпалось. Скорее всего, тут ополченцы не смогли выдержать и первого удара северных рыцарей и побежали. А северяне их преследовали и убивали в спину. Это явно куда удобнее, чем переть на плотную толпу.
Меня поразило, как профессионально мародерствует пехота наших врагов. Они обдирали с убитых не только доспехи, но и одежду. Ну да, одежда то на моих парнях была добротная. Я привык к виду горожан, но пока мы ехали к месту боя, я насмотрелся на деревенских, и теперь мне было с чем сравнивать. Конечно, домик в деревне, как за одну мою куртку, не купишь. И все же это хороший, ценный трофей. Тут же средневековье, любой предмет — это авторский эксклюзив. Что бы просто наткать материала для сносной курточки из шерсти — надо от трех до шести месяцев труда ткачихи. Положим, зарплату для труда человека без специального образования, в 200 $ в месяц. Уже выходит, что себестоимость только материала для одежды выходит от 600$ - эквивалент такой суммы надо будет отдать производителю, это без маржи или наценки. А еще надо это дело пошить, украсить. Это в моем мире ботинки за тысячу баксов признак безумного богатства, а тут бы это была нормальная цена. Причем, понятие "БУ" не существует. Если трусы не сильно поношены, их вполне можно толкнуть за полную цену.
А если удастся раздеть рыцаря, с его прекрасно пошитым хорошим портным костюмом из дорогой ткани — за это можно дом купить, и свадьбу справить. Одежда штука дорогая, товар ходкий, и всем нужный. Поэтому голые люди на полях сражений в этом мире явление типичное. Хотя, говорят, и в моем мире есть места где тоже так. До сих пор.
Чем дальше мы отъезжали от Караэна, тем больше я замечал и другие признаки этой скрупулезной бережливости. Голые трупы горожан у горящих хуторов, например. Были и женские истошные вопли и пара неприятных сцен с насилием. Мародеры так и сновали по округе. Слишком многие местные жители не успели убежать. Или побоялись бросить то, что было их жизнью. И теперь потеряли всё, и саму жизнь.
— Война такова, какова она есть, — сказал ехавший рядом Урс, заметив как я отворачиваюсь от тела мертвой матери с грудным ребенком на руках. Не люблю всякую жесть. Это у меня, с детства.
— Люди таковы, какими им позволяют быть, — ответил я. Нашел кого философией грузить. Тоже мне офицер гестапо, который просто делает свою работу.
Урс резко посмотрел на меня. Ну да, я намекаю, то что ты лично детей не убиваешь, еще не значит, что на тебе нет за это вины. Не ожидал, что он поймет.
— Языком, гер Магн владеет не хуже, чем топором, — сказал Урс на северном наречии. Разумеется я его понимал. Торговые интересы Итвис предполагали широкий круг общения. Магна учили с детства всем самым распространенным языкам. Ехавшие рядом рыцари одобрительно загоготали над “шуткой”. Я промолчал. Решил не выдавать, что понимаю их. Вдруг это может пригодиться.
— А что, если бы вы привести армия моя страна, то делать по-другому? — спросил Урс.
— Разумеется, — кивнул я. — Вы убиваете людей и сжигаете их дома, чтобы кучка подонков пропила их вещи. А моей семье они приносили доход поколениями. Это так же глупо, как срубить фруктовое дерево, чтобы погреться от костра. Придя в вашу страну, я бы сказал вашим крестьянам, что они свободны, убил бы ваших рыцарей, посадил бы гарнизон и назначил терпимый налог. Со временем, меня бы назвали освободителем.
Урс помрачнел. Заткнулись и его рыцари.
— Вы опасный человек, герр Магн. Вы, тут в Регентстве, все превращаете в сады и строите мельницы. И обещаете что жизнь станет легче. На самом же деле вы меняете одного господина, на свору мелких вымогателей. Тех же наемников без чести, без доблести! — Урса проняло. За живое его задело что-то в моих словах. Он ответил мне со злостью. На хорошем местном языке, забывая имитировать акцент недалекого северянина. Не один я такой умный, чтобы скрывать свои таланты. — Ехать мост? Платить! Молоть мука? Платить! Все надо платить. Платить городу, платить жирному купцу, платить трусливому землевладельцу! Это вы называете лучше? Те, кто ходит у вас в бархате, в моих землях не удостаиваются даже меча! Мы вешаем их верёвками, вместе с другими ворами! В людях Регенства нет чести, нет благородства, нет доблести!
Я промолчал. Не стал обострять. Мне еще сумму выкупа с ним обговаривать. Урс немного помолчал и добавил:
— Как хорошо, что вы никогда сможете нас победить. Ведь победа стоит не золота, а кровь. Слишком дорого для вас!
Остальные северяне заржали. Урс опустил края губ ещё ниже вниз. Улыбался он так, видать. Ладно, подкол засчитан. Я же сам сдался. Поэтому крыть было нечем. К счастью, наш путь подошел к концу. Мы подъезжали к лагерю.
Вражеский лагерь неприятно меня удивил. Неплохо защищенный добротной стеной хуторок, стоящий на каменном уступе, прикрытый с одной стороны сейчас полусухим каналом. Весь обоз на единственную узкую улочку из пяти домов не влез. Людей было много. Лагерь был большой. Я затруднялся определить сколько. Но на футбольном поле все эти телеги и палатки бы не поместились, точно. Может быть, даже на двух бы не поместились. Но это не точно. А по периметру лагерь был окружен деревянными повозками с высокими бортами. Настоящий гуляй-город. А я как раз недавно думал, что могу использовать эту тактическую придумку из моего мира и смертельно удивить местных благородных рыцарей. Прям как последователи Яна Гуса в моем мире.
Сам Урс Вернер расположился в большом доме. И вот когда мы въехали через выломаные ворота на узкую улочку, нам и повстречался мой брат. Не сразу — Урс успел спешиться, пока я спокойно сидел на Коровке, ожидая приказаний. И тут выбегает Гонорат, окруженный своими миньонами. Урс спевает обозвать его бабой на северном языке и вежливо поздороваться на нагем. Но мой брат не обращает на него внимание, находит взглядом меня и с гонором так кричит:
— Я обещал тебе смерть? Смотри как я держу свои обещания! — выхватывает меч и бежит ко мне. Я успел выхватить свой, но только потому, что я вообще последнее время резкий очень. Если бы мой меч умел стрелять, я бы мог посоревноваться за звание самого быстрого стрелка на Диком Западе. Меч мне не пригодился — Урс шагнул наперерез бегущему в мою сторону Гонрату и без затей отвесил ему леща. Колхозный такой удар, с замахом от уха, и ладонью по лицу. Гонорат резко сменил вектор движения, некоторое время смешно выплясывал, пытаясь удержаться на заплетающихся ногах, потом попятился, споткнулся о край свиного корыта стоящего во дворе, и сел в него. Тут то я ему место у параши и определил, вызвав одобрительный смех взявших меня в плен рыцарей. Гонорат так и сидел, хлопая глазами. Уверенный нокдаун. Были бы у моего брата мозги, был бы нокаут.
— Я поклялся защищать этого человека! — прорычал Урс. И тут же без перехода, добавил веселым голосом: — Но вы всегда можете оспорить моё право на добычу!
Урс вытащил меч. Говорить веселым голосом ему стоит поучиться. Пока получается слишком фальшиво. Урс раскинул руки и начал медленно приближаться к свите моего брата. А рядом с ним тут же появились его рыцари, явно не собираясь оставлять возможный вызов Красному Рыцарю без последствий. Несколько слуг, со знакомыми рожами — скорее всего перебежчики из нашего поместья — вытащили Гонората из корыта и поволокли прочь. Те, кто в свите брата был вооружен отступали перед Урсом, держа руки на мечах, но не обнажая их. Я разглядел среди них Боркума. С нелепым накладным серебряным носом, который держался на ленточках, завязанных на затылке.
— Эй Боркум, как жизнь? — крикнул я. — Отличный день! Жаль только что Гонорат рядом.
Я демонстративно помахал рукой перед лицом и поморщился, показывая как воняет.