Страница 29 из 62
— Гонорат ведет наемный сброд. Они разбегаются от него в поисках легкой добычи и не слушают приказов. Это пехотная грязь, бегущая от драки с воинами, но готовая убить безоружного за медную монету. У Гонората мало всадников и он не имеет авторитета, иначе он бы уже продвинулся дальше. И не дал бы своим ублюдкам бесчинствовать. Ведь иначе, те могут награбить столько, что им покажется достаточно. И они уйдут обратно за перевал. А ему нужен Караэн.
— Он не сможет взять город, — веско сказал я. — С такой армией. У нас есть стены. Ведь так, уважаемый Март? Вы ведь проследили за их ремонтом?
Член городского совета, к которому я обратился, сидел тихонько в углу и прикидывался пылью на именном стуле. Оказавшись под перекрестием десятков внимательных взглядов он вскинулся и стал все отрицать:
— Я? Кто? Што? Нет! — это он зря. Как это водится у умных людей, понять кто именно и за что конкретно отвечает в городском совете, было решительно невозможно. Бедолага Март был выбран мной потому, что больше всех воровал с городских строек и не был ставленником ни одного из глав четырех самых сильных гильдий. Очень ловкий подлец, даже интересно как он пролез в это кресло. Увы, в неспокойные времена именно такие ловкачи, умеющие балансировать на переплетении интересов, первыми летят вниз. Вперед выступил Вокула, приглашенный сюда именно специально для одной реплики.
— Простите мой сеньор, но я позволил себе наглость проверить работы. И должен вам с горечью сообщить, что каменотесы бежали, а работы не окончены!
На самом деле проверил Фредерик. Мне и Вокуле и в голову это не пришло. Стены же чинятся, деньги уплачены, какие могут быть проблемы? Убедиться что все обстоит именно так на самом деле, решил Фредерик. Сразу видно, у капо большой опыт руководства жизненно важными проектами. И он готов к тому, что люди готовы рискнуть жизнью, но ничего не делать. Забавно, пока Фредерик, пожалуй, лучшая моя инвестиция. Правда, и единственная.
Тем временем в зале ратуши поднялся гвалт. И это собравшиеся еще не знали, что на самом деле все было еще хуже. Две недели свора каменщиков скорее разбирала стены, чем ремонтировала их. И у нас сейчас в двух местах стены, фактически, проломы. А пару дней назад эти джамшуты тихонько убыли своим табором, оставив вместо себя десяток местных наемных рабочих. И этого никто не заметил! Дело, наверняка, в щедрых откатах. Но это был серьезный удар по обороноспособности.
Магн подробно изучал неудачную осаду городка в паре дней пути к югу от Караэна. городок выдержал двухмесячную осаду от объединенных сил нескольких могущественных семей, имея стену в три метра высотой и удобное расположение на возвышенности. Как сказал тогда учитель Магна, “Даже прачка с ведром кипятка может ранить рыцаря. Если она будет на стене, а он достаточно глуп, чтобы оказаться под стеной”. При условии наличия на них решительных защитников, стены в этом мире — абсолютно ультимативное оружие. Не зря Караэн так потратился, строя свои.
Я некоторое время ждал, пока возмущенный гомон после неприятной новости стихнет. Однако, возмущенный гомон не только не стихал, а начал перерастать в паникующие вопли. Этого уже допускать было нельзя.
— Тихо! — рявкнул я. И меня вряд ли кто-то услышал. Я пропустил момент, когда я мог перекричать шум толпы. Я снова ударил по столу. Тот жалобно скрипнул и одна из толстых досок сломалась. Но я это скорее почувствовал, чем услышал — так вокруг орали. Хотя уважаемый Март умудрялся перекрывать своим возмущенным визгом всех. Я неожиданно даже для себя рассвирепел, схватил стол и швырнул его в стену. Стол был большой, очень тяжелый и оттого к его полету невольно отнеслись со всем вниманием. Как ни странно, но в стену я промахнулся. Стол попал в окно, вышиб стеклянные квадратики в массивной раме и вместе с ней выпал на улицу. Этого грохот опять заставил людей притихнуть.
— Следующий, кто раззявит пасть без разрешения, полетит туда же! — рявкнул я. — Хотите что-то сказать, поднимите руку и ждите своей очереди! Ясно?! — Все молчали. Будем считать это знаком согласия. Я рявкнул. — Сакс!
От двери ко мне быстрым шагом приблизился капо стражи. Я показал ему на бледного Марта.
— Взять его и бросить в темницу. Степень вины выясним потом!
Март чуть было все не испортил. Он вскочил, начиная завывать, но тут же захлебнулся криком и осел обратно. Очень кстати оказавшийся рядом с ним Фредерик без затей ударил его по затылку кулаком в латной перчатке. Как молотком — боксировать-то тут не умеют. Благородные и уважаемые люди молча проследили глазами как Сакс тащит к выходу бессознательное тело и перевели внимательные взгляды на меня.
— Пьяго Тук! — рявкнул я. Разумеется, этот глава самой влиятельной в городе гильдии ткачей тут присутствовал. И, в отличии даже от меня, он сидел на стуле. Хоть ему и хватило ума не избираться в городской совет, но эта, и некоторые другие детали, вроде тесной группы вооруженных сторонников вокруг, выделяли Пьяго из толпы. — Все знают вас как человека надежного. Я поручаю вам стены. Наймите плотников и каменотесов и укрепите стены. Если надо, разберите дома. Заплатите владельцам. только заплатите честную цену. Если понадобится, постройте еще одну позади слабых мест. Все расходы мы вам восстановим позже из городской казны. Возьмете на себя такую честь?
Я спросил у него согласия. Не приказал. И Пьяго задумался. В наступившей тишине, все ожидали его ответа. С одной стороны, согласиться, фактически признать мое лидерство. С другой, Пьяго уже мысленно подсчитывал, сколько сможет стрясти с города. Заплатить сольдо, а выставить счет на дукат — всегда было самым надежным способом заработать. И Пьяго Тук не подвел — предприимчивость в нем победила политика.
— Приложу все усилия! — ответил он. Даже со стула встал. — Сеньор Магн, это большая честь…
— Уважаемый Бруно, — перебил я его. Пьяго нервно глянул на добродушного толстяка с седой бородой. Бруно, по прозвищу Костолом, был главой гильдии пивоваров. И если могущество Пьяго хранилось в сундуках, то Бруно предпочитал носить свою власть на поясе. На конце дубины. Хотя он прятал свой буйный нрав в улыбках, как шрамы в бороде, все знали — он ненавидит Тука. И это очень взаимное чувство. Но первый, кто нанесет удар, будет Бруно. Просто пока нет подходящего повода. — Я попрошу вас, чтобы вы помогли уважаемому Пьяго. Проследили, чтобы все было сделано хорошо.
— Хы… — улыбнулся Бруно. — Да. Надо будет проследить. Хорошо молодо… кхм… Сделаем, сеньор Магн.
— С этим всё, — я обвел взглядом присутствующих. Все смотрели на меня со вниманием. Кто-то тревожно, кто-то и с надеждой. — Что у нас с арсеналом?
— Я могу ответить, — сказал один из городского совета и запоздало поднял руку.
— Говорите, — я не помнил его имени, но мне оно и не надо было. Ко мне подкрался Вокула и прошептал на ухо:
— Я велел поставить под окнами возы с сеном. В случае необходимости, вы можете сдержать слово и выполнить свою угрозу не опасаясь последствий.
Я едва заметно кивнул и Вокула тихонько отшагнул назад. Пока член городского совета сбивчиво перечислял копья и щиты, я цепко всматривался в присутствующих. Наконец, я увидел холодный, внимательный взгляд. Высокий человек в доспехах, с мечом. Кажется, это был глава одной из младших ветвей Итвис. Он незаметно приподнял руку с меча. Совсем чуть-чуть, сантиметров на десять. Я вопросительно поднял бровь и сказал:
— Вы хотите что-то добавить?
— Я думаю, что нам не так уж важно знать о арсенале. Стена Караэна несокрушима, но у многих за ней есть то, что нельзя терять. А в округе есть еще те, для кого честь не пустой звук. Мы должны выйти и дать бой!
Я едва сдержался, чтобы не улыбнуться. Мне оставалось только показывать пальцем на дисциплинированно вскрывающих руки и следить за спором. Аристократ был прав. Город был сердцем долины. Но долго ли проживет человек, у которого цело сердце, но отрубили руки? Да, чего уж там. Долго ли проживет человек, от которого уцелело только сердце? Все, что давало жизнь городу находилось за его стенами. Пивоварни Бруно, красильни Пьяго, да даже элементарно еда на полях — отсидеться за стенами отдав это все Гонорату, это как спрятаться в туалете вместе с холодильником, пока враг выносит все из твоей квартиры. А оставшееся сжигает. Этот вариант приемлем, только если иначе ты потеряешь ещё и жизнь.