Страница 5 из 100
Глава 2 Местные расклады
1978 год.
Тринадцатый километр.
Моего появления из-за спины чернявый явно не ожидал, но в последний момент каким-то образом почувствовал и резко обернулся. А уже через мгновение я, заранее влив в руку энергию из каменного браслетика и одним движением схватив его за шею и оторвал от земли.
Затем не отпуская, сделал несколько стремительных шагов за угол и буквально вбил спину парня в заднюю стенку привокзального туалета. Причём во время действия острие финки несколько раз прометнуло у иного перед носом, а когда тот застыл в весьма неудобном положении, прижалось к его оголившемуся подреберью.
— Какого хера? — возмущённо прорычал я и уколол оппонента остриём ножа, едва не пробив его кожу.
Тот тут же издал булькающий звук и подняв руки, указал на мои пальцы, сжимающие его шею. Среагировав, я поставил чернявого на ноги и прижал лезвие финки к его кадыку.
— Хорошо, можешь говорить, но одно лишнее движение и тебя найдут в выгребной яме — предупредил я и уставился на второй, призрачный лик, испуганного иного, чьи необычные, очень большие глаза, выдвинулись на первый план.
— Ведьмак, не убивай — сдавленно попросил он. — Я не задумал против тебя ничего херового. А просто хотел перетереть кое о чём и предупредить.
— Врёшь сучонок — не поверил я и вырвал из-за голенища его сапога, замеченную ранее трёхгранную заточку. Затем разодрал ей рубаху и указал на татуированную воровскую звезду и слово «МИР» под ней. — Захотел бы поговорить, подвалил бы на станции Дальней, пока я электричку ждал.
— Так я хотел, но там при людях, этого точно делать не надо. Да и просто хотел вначале рассмотреть тебя, да понять, чего ты стоишь.
— Ну и как, рассмотрел? — спросил я и со всех сил размахнувшись и влив в удар толику силы из браслета, вогнал заточку в доски обшивки, почти по рукоять, всего в двух сантиметрах от уха иного.
— Угу, рассмотрел. Больше не хочу.
— Тогда стой на месте и не дёргайся, сейчас я на тебя сам как следует посмотрю. Предупредив иного, я отошел на метр и сосредоточившись, поднапряг зрение. Для досконального просмотра аур людей и иных можно было сотворить специального теневика, который не мог двигаться, но видел все ауры во всей красе.
Делать это сейчас я не стал, а вместо этого воспользовался даром Ювелира, истинным зрением, позволяющим всегда видеть нутро иного и, если поднапрячься, окружающую его ауру.
И то что я увидел немного обескуражило, внутри человеческий оболочки сидело существо очень похожее на худого подростка. Призрачное тело покрывали болезненные, пигментные пятна, а на изможденном лице выделялись огромные глаза блюдца, по которым можно было легко считывать эмоции иного.
А вокруг этого всего витала белёсая аура, покрытая фиолетовыми пятнами, расплывающимися пространстве, словно чернила, попавшие в молоко. Если судить по увиденному, иной не был тёмным, но вместе с тем и светлым он точно не был. Всё его нутро выглядело как-то неоднозначно.
— Кто ты? Темный или из светлых? — напрямую спросил я и тут же заметил на лице чернявого кривую ухмылку.
— Не Ведьмак, у нас тут расклады не такие простые. Темные и светлые только в больших городах хреном меряются, а у нас тут на периферии всё по-другому — начал объяснять чернявый и я почувствовал, что он довольно-таки откровенен. — Мы иные тут все живём в шатком балансе и стараемся друг друга краями не задевать. Тёмные свои делишки проворачивают, светлые свои, а такие как я и вовсе стараются больно не отсвечивать.
— А как же тройственный договор? Ведь он должен работать на всей территории СССР?
— Ну, насчёт этого Ведьмак, ты даже не беспокойся, договор тут все наши соблюдают не хуже, чем в Москве. А если хорошенько подумать, то может даже и лучше. Сам понимаешь, край большой, а нас тут на эти тысячи квадратных километров совсем мало. К тому же все вроде организованы, но разобщены. Чуть что все сразу по кустам прячутся. Да и силы не те, так что никто не хочет привлекать внимание тех, кто контролирует большие города.
— А откуда про меня знаешь? — спросил я, отлично понимая, что про мои похождения местные иные явно в курсе.
— Так слухи бегут намного быстрее любого паровоза. Сам понимаешь, верховного Московского темнейшего не каждый день навсегда, в серые пределы погулять отправляют, да ещё и без возможности на условно-досрочное освобождение. К тому же на тебе и всяких других наших душ, висит в преизбытке. Такое теперь не скроешь, даже несмотря на твою серую, ничем непримечательную, вполне людскую ауру. А ещё в тот момент, когда ты только сел в плацкартный вагон, по потустороннему радио из Москвы весточка предупредительная пришла, одному из наших радиолюбителей.
— Потустороннее радио. А что и такое бывает? — удивился я.
— Да бывает. И с его помощью, при большом желании, можно с любой точкой мира связаться или последние новости про наших, из-за бугра получить.
— И значится ты, сразу, как только узнал о моём возможном появлении, решил встретиться и побазарить?
— Нет, это не я решил с тобой встретиться — признался чернявый. — А на малом совете наши старшие решили. Библиотекарь, Петр Сидорыч, бабка Агафья и полковник Ярцев.
— Что за граждане?
— Библиотекарь, местный старейшина в райцентре иными делами давно заправляет.
— Светлый?
— Ну да, типа того.
— А Пётр Сидорыч тогда кто?
— А Петр Сидорыч, главврач в городской больнице.
— Получается он из тёмных — догадался я.
— Ну да, из них самых.
— Темный лечит людей. Оригинально — невольно удивился я. — А бабка Агафья тогда кто?
— А бабка, человек.
— Как, просто человек.
— Ну да. Человек, но не просто, она посильнее многих иных будет и среди тех людей что силу чуют, самая авторитетная.
— Интересно девки пляшут — изрёк я удивленно. — Значит в местных раскладах и люди участвуют, а не только иные?
— Да, и уже давно. И кстати, все тут к этому порядку вещей привыкли.
— А полковник Ярцев, он что тоже человек?
— Нет, этот как раз один из таких как я, и не темный, и не светлый. Он сапог, хозяином на местной зоне сидит. Как раз по его прямому поручению, я и отправился тебя проведать.
— А ты что на той зоне сидишь? — удивился я.
— Ну да. Сижу, а что делать. Моя новая оболочка там чалилась, когда Ярцев произвёл ритуал и меня из старой пересадил — откровенно признался чернявый.
— Значит это не первое твое тело? — спросил я и невольно напрягшись, поудобнее перехватил финку.