Комиссар Дерибас

— Вы, вероятно, в курсе дела?

— Да. Но хотелось бы узнать подробности… Как настроение у крестьян?

— После декрета о замене продразверстки продналогом даже середняк отвернулся от Антонова. Нового притока нет, а кое-кто убегает. Крестьянин стосковался по земле.

— Ишин и Эктов не проявляют беспокойства?

— Нет. Во всем полагаются на меня. Отвел на квартиру, где их встретили, как своих, накормили. Были недовольны, когда узнали, что на «всероссийский повстанческий съезд» они опоздали, что он уже закончил свою работу. Ишин даже с укоризной посмотрел на меня. Но потом, когда пояснили, что съезд избрал «центральный повстанческий штаб», который специально соберется сегодня, чтобы заслушать посланцев Антонова и наметить план совместных действий, они воспрянули духом. Ишин даже заулыбался.

Муравьев достал из кармана носовой платок и вытер вспотевшее лицо.

— Ты, вероятно, голоден? Сейчас я организую.

— Нет, нет. Спасибо. Меня покормили вместе с Ишиным и Эктовым сытным завтраком. Я привез с собой кое-какие бумаги: протоколы и резолюции антоновского съезда, другие документы. Куда мне их сдать? — Он достал из портфеля тугой сверток.

— Давай мне. Читать будем потом. Сейчас пойдем к Менжинскому, нужно договориться о дальнейшей процедуре.

Они шли длинными извилистыми коридорами до тех пор, пока не попали в просторный кабинет. Вячеслав Рудольфович сидел за большим столом и что-то читал. В кабинете находились еще два человека: один сидел на стуле возле Менжинского, второй — в стороне на кресле. Не будь такого срочного дела, Дерибас не стал бы нарушать порядок, но он выполнял приказ и, не раздумывая, вошел.

Менжинский оторвал взгляд от бумаги, которую читал, посмотрел на Дерибаса и спросил:

— Что у вас?

— Вот он, наш Петрович, он только что приехал с антоновцами…

Чекисты обернулись, и Дерибас узнал Артузова и Благонравова. Они с интересом рассматривали Муравьева.

— Садитесь, пожалуйста. — Менжинский был чрезвычайно вежливый и тактичный человек. Никогда никто не слышал от него грубого слова. А когда нужно было кого-либо послать на задание, то он не приказывал, а просил: «Сделайте, пожалуйста». Он быстро закончил разговор с Благонравовым и отпустил его. Артузов ближе подвинул свое кресло.

— Все прибыли? — спросил Менжинский.

— Да.

— Ну рассказывайте, как вам удалось провести таких матерых хищников?

— Трудно было, очень трудно… Иногда казалось, что все срывается… А с Антоновым так ничего и не вышло.

— Антонов Антоновым, а Ишин с Эктовым тоже кое-чего стоят. Да еще Федоров с Донским. Вы не умаляйте своих заслуг.

Менжинский был в курсе проводившейся операции и, когда Муравьев закончил рассказывать, спросил у Дерибаса:

— Кто будет председательствовать на сегодняшнем заседании «центрального повстанческого штаба»?

Дерибас понял, что хотя он и спланировал всю операцию вплоть до мельчайших подробностей, однако над этим не подумал.

— Вам, конечно, нельзя, — сказал он нерешительно, — вас могут знать. — Оглянулся, увидел Артузова и сразу нашелся: — Вот сидит председатель. Лучшего нам не сыскать — Артур Христианович.

Менжинский улыбнулся тому, как Дерибас удачно вышел из затруднительного положения, и спросил:

— Как вы, Артур Христианович?

— А что ж, я могу. — Артузов тоже улыбнулся и подошел к Муравьеву, протянул руку: — Давайте знакомиться.

* * *

Квартира, на которой должно было состояться совещание мнимого эсеровского «центрального повстанческого штаба», находилась на Трубной улице в старом кирпичном доме. Просторная, богато обставленная комната на первой этаже, большие окна которой выходили во двор, была специально оборудована под зал заседаний: ряды стульев, стол для президиума. Окна зашторены.

Стояли самые короткие ночи, и в половине десятого, когда Дерибас и Артузов вышли из здания ВЧК, было еще совсем светло. Вечер был теплый и безветренный. На больших скамейках, установленных вдоль Рождественского бульвара, отдыхали москвичи. Кругом тихо и спокойно. Никто не мог даже предположить, что в столицу съехались антоновские главари, чтобы подготовить новую кровопролитную бойню.

«Совещание» было назначено на десять часов вечера. Дерибас и Артузов шли довольно быстро. Хотя квартира находилась недалеко, но они хотели убедиться, что все подготовлено к «достойной» встрече — оба привыкли вникать во все мелочи. Но беспокойство их оказалось напрасным: зал уже был заполнен чекистами. Сидело человек пятнадцать, все одеты в обычные штатские костюмы. В руках у них — карандаши и листы бумаги: ведь на «совещании» полагается вести записи. Кое-кто курил в коридоре.

Без пяти минут десять за стол президиума сели Артузов и Дерибас. Оба они были похожи на дореволюционных интеллигентов-народников. Особенно Дерибас со своей неизменной бородкой и длинными волосами — типичный социалист-революционер. Остальные уселись в зале, создавая тем самым видимость, что «совещание» начинается…

Вот и условный стук в дверь. Вслед за Муравьевым вошли Ишин и Эктов. Они громко поздоровались, и Артузов пригласил «гостей» в президиум.

Первым с информацией «центральному повстанческому штабу» выступил Муравьев. Он рассказал, как ему удалось установить связь с антоновским командованием, с каким почетом его принимали, какие настроения господствуют в этой армии. Не скупился на похвалы товарищу Ишину, который оказал ему большую помощь. Заканчивая свое выступление, он сказал:

— Более подробно о делах этой армии может рассказать товарищ Ишин.

— Эх, товарищ Петрович, — поднявшись со своего места, в сердцах произнес антоновский главарь. — Ты — член Центрального Комитета партии, а конспирации не научился!.. Ишин! Ишин!.. Нет здесь Ишина. А выступать буду я, Иванов Николай Петрович.

Ишин действительно приехал в Москву с документами на Иванова Николая Петровича, агента тамбовского губпотребсоюза.

— Товарищ Ишин, не волнуйтесь, — успокоил его Артузов. — Здесь все свои, и дальше этих стен ничего не уйдет. Говорите спокойно.

Многие присутствовавшие чекисты едва сдержали улыбку, глядя на то, как покраснел Ишин. Он оглядел сидящих перед ним людей, потоптался у стола и стал говорить. Сделал подробный доклад о социальном составе антоновцев, рассказал, откуда они черпают свои кадры, о принудительной мобилизации, о целях этого кулацкого движения.

Когда он кончил, ему стали задавать вопросы:

— Когда вы вступили в армию Антонова?

— После моего разрыва с Советской властью в 1919 году я перешел на подпольную работу в тамбовской организации партии социалистов-революционеров. В 1920 году стал создавать «Союз трудового крестьянства», вначале был организован губернский союз, затем сельские и волостные комитеты СТК. Все это явилось основой для действий армии Антонова.

— В чем заключаются обязанности «Союза трудового крестьянства»?

— Обязанности губкома СТК и главоперштаба Антонова строго разграничены. Штаб выполняет военную, оперативную и организационную работу, то есть руководит восстанием. Задачи комитетов СТК — чисто гражданские. Они наблюдают за порядком в деревнях, мобилизуют пополнение и осуществляют разверстку продовольствия для армии, творят суд.

При последних словах Ишина многие чекисты низко склонили головы, делая вид, что записывают. На самом деле они прятали глаза от этого бандита, так как хорошо знали, что это был за суд, каким мучениям и пыткам подвергали бандиты коммунистов и представителей Советской власти. Между тем Ишин вошел во вкус и рассказывал о планах и намерениях антоновцев.

— Сейчас, пока товарищ Антонов находится на лечении, я возглавляю и военную, и административную власть. Главным методом борьбы мы выдвинули вооруженное восстание в целях свержения Советской власти. В Тамбовской губернии правые и левые эсеры слились в одну организацию для совместной практической работы. Нас информировали из Москвы, из ЦК партии левых эсеров, о том, что лидер этой партии Чернов, находящийся за границей, одобрил восстание в Тамбовской губернии. — Ишин посмотрел на Артузова, и тот кивнул в знак согласия.