Нежная

12. Конец первого шага

Мы прекрасно сняли стресс, мгновенно уснули, и даже одновременно проснулись, для меня это было чем-то новым. Он ушёл бегать, я попыталась ещё поспать, но уже не хотелось, я встала и пошла готовить завтрак. В холодильнике вроде бы была еда, но мне ничего из этого не хотелось, я уже мысленно была в поезде, мне было не до чего.

"Лену увижу. Питер увижу."

Я к ней уже три года собиралась, но так и не собралась – то денег не было, то выходных, то ещё чего-нибудь. А сейчас так просто – взяла и купила билет в четыре раза дороже, чем он стоил неделю назад. Потому что жареный петух, уже вот-вот, почти клюнул, следующего шанса может не быть ещё очень долго.

"Или нет. Вот точно так же возьму билет и поеду, и она будет рада меня видеть, даже если будет вся в детях и лишнем весе. Можно подумать, наши пёсье-конячьи аватары в вымышленном мире зависят от нашего реального веса, и мы будем скакать, не чуя ног, в прекрасное «туда» как-то менее бодро. Хотя, может и будем. Ничего понятного в этом мире..."

ВэВэ прибежал весь потный и жизнерадостный, утащил меня с собой под душ, перепутал краны и окатил нас обоих холодной водой, мы визжали в два голоса, смеялись, громко извинялись перед соседями, которых точно разбудили, если не визгом, то извинениями за этот визг. Потом сняли стресс, немножко подрались за единственный халат, я победила, а ему пришлось ходить в трусах, что было прекрасно со всех сторон, особенно сзади. Он пошёл готовить кофе, я кое-как утихомирила волосы и пошла следом, остановилась в дверях, изучая его спину у кофеварки, и прочие великолепные "V", он сверкал. Точно как тогда, на рассвете в офисе – солнце только выползало из-за горизонта, просыпалось и любовалось собой, миром, моим директором. Мной, немножко, наверное.

Я себе нравилась в зеркале. У меня на голове было чёрте что, но это было закономерным следствием всего того весёлого и интересного, что ВэВэ со мной сотворил, включая бодрящий холодный душ, это было весело, его хотелось долбануть, но весело же, никуда от этого не денешься, весело и всё.

Хотелось рассказать ему про мои планы на отпуск, но я молчала – у него были свои планы, и отпуск он уже перенёс на декабрь.

"В декабре у бабушки будет сурово, конечно. К ней даже летом сложно добраться, там три пересадки, а зимой будет вообще. И ВэВэ сказал, что хочет в «субэкватор», я даже примерно не представляю, где это и что мы будем там делать. И сколько это будет стоить...

Хотя, он же меня вроде как повышает, зарплата менеджера должна быть выше, чем у дизайнера. Или, если я не попрошу, то он не будет повышать зарплату? С Катей он так и сделал.

Просить повысить зарплату я точно не буду, это уже наглость. И предлагать вместо шикарного курорта поехать в деревню к бабушке тоже не буду – это вообще финиш, ни за что. Сама поеду, может, в следующем году."

Мы выпили кофе, ВэВэ сфотографировал данные моего билета на всякий случай, предложил любую помощь, надавал мудрых советов от бывалого путешественника, пожелал прекрасно отдохнуть и уехал работать, а я сделала себе ещё одну чашку кофе и стала думать, чем буду заниматься в поездке. Нашла себе новый мультик, даже два, это оказалось легко – у меня их лежало в очереди десятка три, мне хотелось задать парочку неприятных вопросов себе-вчерашней, которая экономила мультик, зная, что их ещё полно. Я уже не помнила, почему я это делала и кому от этого должно было стать лучше.

Выбор мультика так меня увлёк, что когда зазвонил будильник, означающий, что мне пора выходить, я была в том же состоянии готовности бежать, не чуя ног, и не запариваясь всякими глупыми подготовками, поэтому просто схватила сумку, проверила, что в ней есть кошелёк и ключи, и побежала.

Через несколько часов я уже бродила по вагону, пытаясь найти свободную розетку – мой телефон сел, я осталась без мультиков, без музыки и даже без книги. Розетка не нашлась, как будто вся Москва сегодня села в мой вагон с единственной целью – зарядить весь мир. Я нервничала, смотрела на проносящиеся за окном леса и деревни, стучала ногой. Сидящая рядом со мной дама в шляпке посмотрела на мои мучения и достала из ридикюля потёртый томик "Евгения Онегина", протянула мне. Я не знала, за что хвататься – то ли челюсть подбирать, то ли глаза обратно заталкивать, дама мягко рассмеялась и произнесла так медленно и томно, что мне физически тяжело было дослушать:

– В первый раз в Петербург?

– Да, – призналась я, нервно улыбнулась: – Так заметно?

Дама загадочно улыбнулась, полюбовалась книгой и положила её мне на колени:

– Настраивайтесь.

– Спасибо, – ещё более нервно кивнула я, но книгу взяла. Открыла, осилила две страницы, потом ещё две, потом что-то случилось.

Я так и не поняла, в чём было дело, но к тому моменту, как объявили прибытие, у меня было стойкое ощущение, что Пушкин дописал эту книгу буквально вчера, а сегодня дал мне почитать черновик, и сидит сейчас рядом, потому что ему интересно, как мне зайдёт. Потому что я ему нравлюсь, и он мне нравится, потому что он отличный парень, несмотря на некоторые закидоны, свойственные его положению. Но я ему это прощаю, потому что он гений, а он хочет мне всё получше объяснить, потому что знает, что я не из его времени, а из будущего, и жизнь у меня там, в будущем, совсем другая. Но это было где-то за скобками, а в настоящем моменте мы сидели вдвоём у него на даче при свечах, пили чаёк и читали черновики, он что-то объяснял, если было непонятно, рвался почёркать и переделать, я его заверяла, что всё прекрасно и менять ничего не надо.

Когда поезд остановился, я с большой неохотой закрыла книгу и протянула соседке, не зная, как ей так максимально по-Питерски сказать, что она меня заставила пережить. Она понимающе улыбнулась и шёпотом мурлыкнула:

– Хорошо?

– Да, – выдохнула я, – спасибо.

Она кивнула:

– Хорошего вам дня.

– Вам тоже.

Она стала аккуратно убирать книгу обратно в свой мешочек, который был бы нелепым где угодно, но не у неё в руках, здесь он выглядел максимально уместно. К тому моменту, как она закончила всё поправлять и завязывать, суетливые пассажиры как раз закончили толкаться в дверях и орать друг на друга, и с мест начали подниматься спокойные, которым никто не мешал. Я вышла одной из последних, глубоко вдохнула непривычный воздух, как будто слишком густой и гладкий, заставляющий прикладывать усилие, чтобы дышать, пошла за потоком людей. Я понятия не имела, что делать и куда идти – встречу мне Лена назначила на пять вечера, у меня было ещё несколько часов и не было возможности ей позвонить.

Хотелось есть, я купила пирожок на вокзале и нашла место, где никому не буду мешать, схомячила его с невероятным удовольствием, и в процессе заметила парня с зарядкой, который сидел на полу возле розетки. Пока я думала, как бы к нему подойти, он меня сам заметил и жестом пригласил на своё место, отдал мне штекер, кивнул и ушёл, не вынимая наушников. Я включила телефон, позвонила Лене подтвердить встречу, написала ВэВэ, что я жива и добралась, отключила всё, что можно было отключить, чтобы оно не тратило энергию, и телефон отключила тоже – потом включу, если будет нужно. На меня уже смотрел следующий парень с пирожком и севшим телефоном, я жестом предложила ему свободный штекер, он радостно взял и стал кому-то писать, а я побыстрее ушла, пока он не начал задавать вопросы – я сама не понимала ничего в этой жизни.

Времени у меня было ещё много, дорогу до ресторана я посмотрела заранее, ещё на работе, и даже карту на листике себе нарисовала, на случай, если окончательно скачусь в серебряный век русской поэзии. С выключенным телефоном это было легко представить.

Город за пределами вокзала кипел и шумел, люди вокруг ходили такие странные, что я начала подозревать, что где-то рядом фестиваль аниме-культуры или конкурс косплея фэнтези-игр. На них никто не обращал внимания, и на меня никто не обращал, хотя с волосами у меня творился ужас. Я остановилась перед витриной закрытого магазина, попыталась рассмотреть своё отражение в пыльном стекле, рядом со мной тут же остановился слегка пьяненький мужчина и заявил: