Курсанты – 2

Я отшатнулась, растеряв весь свой настрой, и застыла возле входа. До меня не сразу дошло то, что он делал. Макаров молча прошел в первую кабинку. Так же молча исчез там, шурша, как я поняла, мусорным ведром.

Потом он вышел и все так же молча, все с тем же выражением на лице прошел во вторую. В этот момент в туалет влетела какая-то курсантка, явно не в силах ждать больше.

Судя по нашивке, с первого курса. Вот в любой другой момент я бы над такой ситуацией поржала. Представила ее реакцию и еще потом долго рассказывала девчонкам. Но…

Она, конечно же, наткнулась на Олега. Быстро прошла в ту самую кабинку, где шуршал он, и ойкнула. Понимаю, я бы тоже на первом курсе ойкнула.

Она залилась краской, осмотрелась, вытаращив глаза сначала на меня, а потом и на парня, затем попятилась и с красным то ли от нетерпения, то ли от натуги лицом вылетела из туалета. Я же молчала.

Молчала и глядела на Олега, что также невозмутимо зашел в третью кабинку. Там, судя по всему, он произвел те же манипуляции. И так, пока не прошел все кабинки.

После просто вышел из туалета. Я смотрела ему вслед и не могла сдвинуться с места. В голове не укладывалось, что он сделал это за меня. В смысле, собрал бумагу. В женском туалете! После того, как заявил, чтобы я пошла и убралась сама.

Из оцепенения меня вывел Николяша.

– О, Белозерова, а мне тут сказали, тебя истерика треплет. Давай показывай свои насиженные белые камни.

Я даже не ответила ничего. Лишь взгляд потупила. Глядела в пол, не в силах вымолвить ни слова. Вот что произошло и как теперь расценивать его поведение? Что делать-то?

Тем временем Николяша преспокойно закончил осмотр и со скепсисом на лице медленно стал разглядывать меня. К слову, все еще стоящую в перчатках с обалдевшим выражением на лице.

– Ладно, Белозерова. Спишем качество уборки на шоу. Не переживай, все там были. У меня вон одна отказывалась, тоже однокурсница.

Я встрепенулась. Не думала, что в его бытность такое возможно. Все же лет шесть назад правила были намного жестче. Да и начальник был другой. Этот, говорят, на учебу напирает, а тот за дисциплину радел больше.

– И как?

Надежда в моем голосе даже мне самой показалась очень жалкой, но, как говорится, умирала она последней. Медленно, но верно умирала, так как Николяша пожал плечами и просто ответил:

– Да ее девки наши с потрохами сожрали. И недели не продержалась. Потом еще долго по этому поводу все прохаживались. Хотя она была дочкой тогдашнего зама.

Я совсем поникла, а на фоне помощи Олега совсем тоскливо стало. Да что ж это такое?! Весь мир против меня! Лейтенат же, очевидно, в надежде подбодрить, ляпнул:

– Да ладно, Белозерова, не дрейфь! Скоро и говно плавающее и всякое ваше женское, застрявшее и всплывшее потом, покажется легкой прогулкой по плацу.

Ну спасибо! Меня чуть не стошнило. Вообще, как я поняла, чем больше стаж в милиции, тем все эти темы проще. Отец иногда такие вещи говорил, что просто тошнило. Даже мать брезговала и просила его замолчать!

Но вот Николяше было пофиг. Он с не сходящей улыбкой просто развернулся и ушел. Типа принял территорию. Только я осталась одна с осознанием, что оказалась один на один с тем, что должна парню, которого полтора часа назад поклялась ненавидеть.

Глава 9. Олег Макаров

– Ну что, довоспитывал нашу принцессу.

Мы стояли вечером возле раковин. Привычная группа моржей, которых не пугала ледяная вода из-под крана. Как говорил мой отец, вкушай все тяготы и лишения службы, ведь в его годы…

– Никого я не воспитывал.

Хуже баб иногда. Время шло к отбою, а парни, с которыми я жил в кубрике, решили дать мне знать, что в курсе. Не ожидал, что на курсе эта тема разойдется так быстро.

И в мыслях не было воспитывать Диану. Скорее я ее пожалел. Видел я таких папиных дочек, что считали себя принцессами. Ведь они и были по сути таковыми, в современном прочтении. Да только потом таким тяжело приходилось.

Пусть уж лучше меня ненавидит, чем потом будет от всех этих подружек огребать. Чем дальше, тем ей сложнее придется. Я наблюдал за ними. Дитя училища, куда родители вынуждены были отдать меня в десять лет, я уже прошел все стадии принятия.

Это сначала у тебя обычная жизнь, куча друзей, все вертится вокруг тебя. Ты свой парень на районе и держишь в страхе всех говнюков. Но на самом деле это меняется по мановению волшебной палочки.

Мне еще десять было. А ей восемнадцать. Дети хотя бы забывают быстро, а вот окружение нет. Подруги уже начали отваливаться, ведь она сутками торчит здесь.

Вон, у Волобуевлй так же, но у нее сестра шебутная, да и не любит она находиться в центре внимания. А Диана звезда и схождение с пьедестала дается ей тяжко.

Обвернулся в полотенце, вздрогнул от холода и направился в кубрик. Мне не так повезло и моими соседями стали парни разношерстные, не умеющие договариваться. Не дрались, и на том спасибо.

Но не впервой. Сначала ты смотришь на них с особой надеждой. На дружбу, на общение, на адекватность. Потом они показывают свое лицо, и ты понимаешь, кто перед тобой. А потом и вовсе поднимается раздражение друг на друга.

Так что Диане еще повезло. Живет дома. Хотя она же сама шутила, что иногда не видит смысла уходить отсюда чисто поспать. Ну да, это пока папка с мамкой кормят. Вон, другие девчонки не такие беззаботные.

Расправил кровать и с наслаждением лег. Ноги гудели дико, да и голова тоже. Сегодня тщетно пытался выучить уголовку. Старая горгулья весь курс поставила в такое положение, будто кроме ее предмета ничего не существовало.

С нами такое впервые происходило. Не верилось, что человек может быть настолько отбитым. Мы даже Симону жаловались. Но тот разводил руками. Мол, она там заслуженная-перезаслуженная вся. С ней никто не спорит, потому что себе дороже.

Самое в этой ситуации паршивое, что уголовное право от этого мы знать лучше не стали. Наоборот, у преподавательницы была такая подача материала, что просто мрак. Казалось бы, что там в общей части Уголовного кодекса учить-то? Но мы бесконечно зазубривали всякие мнения всяких именитых ученых, теряясь, что есть закон, а что его вольная трактовка.

С завистью поглядывали на второй курс, что в курилке захлебывался восторгами по поводу другого крутого препода в кафедры. Молодой, самобытный, в общем, классный. Они все понимали и, считай, почти не учили.

Диана тоже сокрушалась по этому поводу. Сомневаюсь, что учиться собиралась, а вот стать частью всеобщего движа – это запросто. Она вообще любила все, что модно. Странно, что это не касалось отношений с парнями.

Тут я должен был признаться самому себе, что этот пункт радовал меня особенно сильно. Как бы я ни отрицал, как бы ни прикидывался, но эта избалованная папина дочка вызывала во мне слишком много чувств.

Парни переговаривались, как всегда, не трогая меня. Привыкли к некоторой нелюдимости. Я же думал о том, что сегодня впервые полез не в свое дело. Вот надо оно мне было?

– Макаров? На минуту.

Я не сразу понял, что меня звали. Так-то отбой уже, и можно было схватить люлей от руководства. Но Сохин просто так не дергал обычно. Со скрипом, присущим только местным кроватям, спокойно поднялся. Дружба, она такая, ведь Макар едва ли не единственный, с кем я тут мог спокойно разговаривать.

Вышел в коридор в одних трусах. Впрочем, командир был тоже в неглиже. Взлетка пустела тусклым светом и одиноким дневальным в конце. Мой Кубрик находился далеко от входа.

– Ну и что это было сегодня?

Пытливый взгляд, скрещенные руки и реально настороженное выражение лица. Умел он давить. Мы начали общаться не сразу, примерно через пару месяцев, а точнее, пару нарядов. ДП, знаете ли, сближает.

– Я тоже не святой, Макар. Что ты от меня хотел?

– Да ничего, просто мне ваше с Андрюхой противостояние в одном месте сидит. А теперь еще у него появился повод дословно «начистить хренову воспитателю лицо», потому что ты обидел его подружку.